Как Ванюша старился

Однажды утром Ванюша проснулся и… Нет, не подумайте, что день был каким-то особенным. Очень даже обыкновенный день. И солнышко за окном было обыкновенное, и облака, за которыми оно то и дело пряталось, и даже ветерок был совсем обыкновенным, – он залетал в комнату через открытую форточку и ласково касался Ванюшиного лица..

Так вот, Ванюша проснулся и… И ничего не произошло. Он даже удивился: как так? День новый, а все вокруг – старое. Старый потолок в мелких трещинках, старый горшок с цветком на подоконнике, старый стол в углу и даже он, Ванюша, старый. То есть, нет, – поправил сам себя лесовичок, – он, конечно, молодой, но руки-то у него – старые!..

Тут Ванюша поднес к лицу ладошки и повертел ими перед глазами. Конечно, старые! Вот и царапина на большом пальце – он поранился вчера, когда собирал в лесу малину. И ноги старые… Ванюша выпростал ноги из-под одеяла, задрал их вверх и стал внимательно изучать свои пятки. Ага, вот и грязь на них старая… Интересно, она просто старая или старая-престарая? То есть он только прошлым вечером забыл вымыть ноги или забывал сделать это уже несколько дней подряд?

Вот если бы ученые могли изучить под микроскопом его пятки, то узнали бы, что вчера Ванюша помогал бобрам месить глину, чтобы заделать пробоину в плотине у старого пруда, а позавчера бегал взапуски с зайцами в Черном овраге, а поза-позавчера…

Тут Ванюша вспомнил, что начинал он думать совсем о другом, и решил подумать об этом снова. Археологическими же раскопками собственных пяток он займется в следующий раз, например, завтра утром. Если, конечно, опять забудет вымыть ноги перед сном.

Ванюше отчего-то стало стыдно. Он даже подумал: ой, как мне стыдно! И спрятал ноги обратно под одеяло. И утешил себя: раз мне стыдно, значит, я еще не совсем потерянный для лесного сообщества лесовичок.

– Итак, – подумал Ванюша, – на чем мы остановились? Ага, на том, что у меня старые руки и ноги. Стоп-стоп, но если так, то и голова у меня тоже старая! И сердце… И кровь… Ой-е-е-ей!!!

Ванюше от таких мыслей стало страшно. День каждый раз – новый, а он – старый. И вчера был старый, и позавчера… Выходит, он совсем даже не маленький лесовичок, а очень-очень-очень старенький! Такой старенький, что скоро умрет?!

Ванюше стало так жалко самого себя, что он чуть не заплакал. Как же так? Почему ему никто не сказал, что он уже совсем старенький? Наверное, чтобы не расстраивать его? Теперь понятно, почему по вечерам его не держат ноги, а по утрам не открываются глаза, и ужасно хочется спать. Конечно! У него от старости совсем нет сил!

– Ну, что ж, – решил Ванюша, – раз так, то ничего не поделаешь. Буду умирать!

Он закрыл глаза, сложил на груди руки и глубоко вздохнул.

Ванюша лежал с закрытыми глазами пять минут. А поскольку у всех маленьких лесовичков сон по утрам особенно крепкий, то Ванюша не заметил, как снова уснул.

Проснулся он оттого, что кто-то вошел в его домик. Этот кто-то хлопнул дверью, запнулся о порожек и чуть не упал, схватился рукой за Ванюшину курточку, висевшую на вешалке, оборвал ее и уронил вешалку на себя. Все это сопровождалось пыхтеньем, сопеньем, ворчаньем, и потому Ванюше не нужно было открывать глаза, чтобы посмотреть, кто же пришел. Его лучший друг – приятель, гномик Митя (а это был, конечно, он), когда бы ни пришел, обязательно запинался о порожек и, как правило, ронял на себя вешалку.

– Привет, – сказал Митя, справившись, наконец, с вешалкой и добравшись до кровати, где лежал Ванюша.

– Привет! – ответил ему лесовичок, не открывая глаз.

– Лежишь? – поинтересовался Митя, как будто и так не было видно, что Ванюша лежит, а не бегает по комнате и не парит в воздухе. Задай ему Митя такой глупый вопрос вчера или, скажем, позавчера, когда Ванюша еще не был таким старым, он, конечно, нашел бы, что ответить. Но сейчас ему не хотелось тратить на пустые споры последние силы.

– Лежу! – кротко ответил он.

– Заболел? – не отставал с расспросами Митя.

«Вот репей липучий!» – начал сердиться Ванюша, но вслух произнес:

– Нет…

– Спишь?

Тут Ванюша не выдержал, открыл один глаз, скосил его на друга:

– Если бы я спал, как бы я с тобой разговаривал?! Я же – не лунатик!

– Это верно, – подумав, согласился Митя, – ты по ночам по крышам не ходишь. Ты по крышам только днем ходишь.

– Я не хожу по крышам, – возразил ему Ванюша, – я только птенца с крыши снимал, чтобы его ястреб не утащил.

– Ну да, – закивал головой Митя, – зато он тебя утащил. Помнишь, какая шишка у тебя на лбу была, когда ястреб тебя на лету из когтей выпустил?

Ванюша вспомнил. Шишка и правда была большая. Он даже поднял руку и потрогал лоб в том месте, где когда-то она торчала, словно рог у носорога.

«Вот интересно, – опять подумал он, – шишка была новая, яркая, словно раскрашенная краской из малинового сока. Потом постарела, растеклась в бесформенную блямбу и стала желто-синей, словно шляпки сыроежек, а потом и вовсе исчезла. Вот это да! Она же просто умерла, эта шишка!»

Ванюше опять стало страшно. Он крепко зажмурился и ладони прижал к груди.

– Ты чего? – поинтересовался у него гном.

Вот так друг! Пришел к нему в гости, а он лежит, не встает, да и вид у него какой-то странный.

– Не мешай! Не видишь? – я старею!

– Как это? – не понял Митя и посмотрел на него с опаской.

– Как, как… – передразнил его Ванюша. – Вот так! День сегодня новый?

– Ну… новый, – все еще, не понимая, подтвердил гном.

– Вот видишь! А я – старый!

Митя подошел к нему поближе, склонился над лесовичком и стал внимательно его рассматривать. Он встречался с Ванюшей каждый день, знал его так же хорошо, как знал себя сам лесовичок, и не видел в нем никаких перемен.

– Нет, – убежденно сказал он через минуту, – какой же ты старый? Ты совсем даже молодой. Я бы даже сказал, что ты совсем еще маленький.

– Ты не понимаешь, – от досады Ванюша открыл второй глаз. – День новый?

– Новый, – опять согласился Митя.

– А разве я – новый? Вот, посмотри: руки старые…

Он сунул под нос гному свои ладошки.

– … и ноги старые!

Ванюша хотел было показать другу свои пятки, но вспомнил, что решил сохранить их для археологических открытий, и не стал этого делать.

– Голова – и та старая…

Для убедительности он даже подергал себя за волосы. Это было больно, и Ванюша ойкнул.

– Я весь – старый… И вчера уже был старый, и позавчера, и три дня назад. Каждый день! И каждый день я все старее и старее. Понимаешь?!

Митя смотрел на него в растерянности.

– А я? Выходит, что я – тоже старый?!

Голос у гнома задрожал, а глаза готовы были рассыпаться тысячами слезинок. Ванюша посмотрел на него озадачено. Вот об этом он не задумывался. Но если все-таки хорошенечко подумать…

Думать лежа ему надоело. Он сел на кровати, потянул к себе за руку Митю и уставился на него.

– Повернись! – скомандовал он. – Направо! Налево! Рот открой!

– А рот зачем?

Митя говорил с открытым ртом и потому слова у него прозвучали так, как будто он в этот момент ел кашу. Примерно вот так: а от заем?

– А вдруг у тебя за ночь новые зубы выросли? – охотно пояснил ему Ванюша. – Тогда будет ясно, что ты еще не старишься.

Новые зубы у Мити, понятное дело, не выросли, из чего расстроенные друзья сделали вывод, что Митя со вчерашнего дня тоже состарился. Теперь и гном понял, в какой ситуации они оказались.

– Стареем? – уныло спросил он у друга.

– Стареем! – со вздохом подтвердил тот.