Опять расстаёмся. Адвокат в размышлениях. Вспоминаю, что несколько лет назад во время обучения в замечательном Центре Александра Свияша «Разумный путь», нам давались задания: написать стихи и сказку о себе. Я «разошлась» – и поэма, и романс, и частушки, и сказка. На занятиях эти сказки, стихи, письма «к себе любимым» надо было рассказывать. Мастер, проводивший занятия, сказал убеждённо: «Вам надо писать!»

Через полгода после отъезда брата, беседуя с одной милой дамой, слышу от неё: «Напишите, пожалуйста, об этом. Вот так, как Вы мне объясняете, как будто с помощью молотка и стамески откалывая от моих мозгов всё лишнее, замшелое и ненужное. Я буду это перечитывать, мне будет понятнее и понятнее что и как дальше делать в жизни. У Вас такие яркие образные примеры, сравнения, мне так ясно всё становится, и я начинаю мыслить по-новому и действовать по-новому». Я «затягиваю старую волынку»: «Да я писать не знаю как об этом, да я и не умею писать коротко и понятно; вот говорить, объяснять я могу действительно хорошо». Собеседница согласно кивает головой и продолжает убеждать: «А не надо коротко, пусть будет длинно, так ещё понятней, даже, может быть, три раза об одном и том же». (Сразу вспоминается великолепный персонаж из к/ф «Не может быть»: «Да где же коротко, когда длинно…» И оттуда же: «Они сами не знают, чего хочут!») Милая дама, как и физик, продолжает «гнуть» свою линию: «А Вы, когда беседуете, на диктофончик всё записывайте, я бы даже Ваш голос слушала. Очень хороший голос. Очень помогло бы». «Засыпа́ть помогло бы», – довольно неуверенно думаю я…

Этот диалог очень напомнил часто встречающийся штамп: «По многочисленным просьбам наших зрителей, телезрителей, читателей… к нам приезжает …, мы показываем …, печатаем…». По каким таким «многочисленным», кто им, интересно, пишет, звонит, просит? Сами, небось, пригласили, сами, в лучшем случае, написали. Смешно…

Вечер, открытое окно, майский свежий воздух, интересная книга перед сном, а в голове появляется фраза: «У меня есть чудесный двоюродный брат…» (см. начало предисловия). Затем, уже в ночной рубашке, босиком, стремительный поиск в спальне карандаша, тетради и… началось.

Так что, извините заранее, но «по многочисленным просьбам»…

3 мая 2006 г.

P.S. И таки они уговорили меня. Сейчас за окном 2014 год. И книга, которую вы держите в руках и читаете в настоящий момент, уже третья по счёту.

«ДАЙТЕ МНЕ ТОЧКУ ОПОРЫ…»

Сколь многим вещам обучали нас в школе, полезным и не очень, а некоторым – кажущимся школярам – вовсе бесполезными. Но иногда вдруг вспоминаются какие-то сведения, почерпнутые из учебников, и, применительно к той или иной жизненной ситуации, они становятся очень ёмким и точным образом и поводом к размышлению.

Как, например, история про старика Архимеда (почему-то в школе казалось, что все древние учёные были стариками, наверное от того, что изображения их мраморно-белых скульптур в учебниках создавали ощущение почтенной белизны кудрей или гениально-старческого отсутствия волос на голове). Так вот, этот старик, похоже, многим в свои древние времена досаждал. То в ванну бесконечно погружался, наблюдая, как из неё выливается вода (соседей заливал, наверное), а потом придумывал формулы, законы и правила, которые многие сотни и тысячи лет отравляли жизнь большинству школяров и некоторым взрослым. Ладно бы, старик занимался древним дайвингом в своём древнем джакузи, так он ещё «доставал» своих соотечественников необъяснимым и весьма бесцеремонным, на мой взгляд, требованием: «Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир!»

Как, должно быть, страдали эти его древнегреческие сограждане. Вы только подумайте, ходит за ними Архимед, после джакузи мокрый, завёрнутый в банную махровую тогу, и просит-требует: «Ну, дайте же мне точку опоры, я вам сейчас весь мир переверну!» А древние его соседи и коллеги и просто другие древние размышляют, загибая пальцы, примерно так: «Ага, опять пристал этот ныряльщик – дайте ему, видите ли, ещё и точку опоры… Да если бы нам, другим древним грекам, кто-нибудь дал эту точку, глядишь, мы бы и без старика Архимеда всё сами попереворачивали, а с другой стороны, где мы, древние греки, эту самую точку найдём? Опять же, найди вдруг Архимеду эту точку кто-нибудь, а он возьми да и переверни всё вокруг. А у нас тут, в Древней Греции, так уже хорошо богами на Олимпе всё устроено, так уже всё гладко да привычно, так уже идёт всё ровненько, шевелить или менять ничего не хочется; пусть течёт себе неизменно, а если и изменяется, так только то, что течёт само по себе, в смысле «всё течёт, всё изменяется», да и то это не у нас – в Древней Греции – течёт, а у них – в Древнем Риме – потому что это их древнеримская пословица. А у нас тут всё и так хорошо: этот бог за то отвечает, этот – за это, Зевс-громовержец управляет всем ловко, а тут Архимед со своей «точкой опоры».

А если представить, что каждый древний грек, а ещё хуже – каждая древняя «гречка», начнёт требовать того же самого. Мол, дайте нам на каждого древнего по точке опоры, и как начнём мы вам тут всё переворачивать! Это ж что тогда получится? Это ж всю землю под посадки поперевернут-перепашут. А которые без точек останутся, опять же сокрушаться начнут: «Требуем выдать каждому по точке опоры!» А которые граждане имеют заслуги перед государством или в Олимпийских играх победили, или там в Троянской войне, или в каких ещё «Одиссеях» с «Илиадами» отличившиеся, вообще могут в знак особых почестей себе по нескольку точек требовать. Это ж так можно всю территорию на точки раздать.

А ещё вот соображение такое: все точки себе просят, а кто их будет находить, раздавать, записывать, учитывать? Это ж так целое государство древнее развалиться может, потому как сформируется по призыву одного умника, Архимеда этого (Олимп ему судья!), целый класс потребителей, которые сидят, сами ничего делать не хотят, или не учатся, и только делают несчастненькие лица и жалостливо так канючат: ,,Дайте, ну дайте нам точки опоры, а то без них мы мир перевернуть не можем!” Переворачивальщики нашлись!..

Хорошо, что у них там на всех точек не нашлось, зато, видать, нашёлся умный правитель, который запретил и Архимеду этому точку опоры выдавать. И даже, вроде бы, говорят, указ такой издал, на предмет того, что, которые Архимеды, точки пусть сами отыскивают, как положено оформляют и получают лицензию на переворачивание мира.

По слухам, Архимед так и не получил ни от кого эту точку, а сам, видать, искать не стал.

Так и некоторые, дожившие до наших новых времён «древние греки» и другие малосознательные граждане, считают, что должен кто-нибудь прийти и что-нибудь за них или для них сделать. Например, именно президент или, уж, как минимум, премьер-министр должен заставить-таки убирать мусор на улицах, или чтобы в подъездах не писали на стенках, и чтоб на дорогах «пробок» не было, и чтобы каждому – по потребностям, но от каждого – по желанию. Пусть придут и разберутся, улучшат, исправят, заменят, а то нам (мне) это «не ндравится».

Или, например, у женщины муж выпивает и при этом ещё в свободное от этого занятия время смотрит на других женщин. «А по какому такому праву он, негодяй, и, может быть, даже подлец, всё это со мной вытворяет? Ведь он же ко мне приписан, или, по-современному говоря, зарегистрирован. А зарегистрирован – будь добр, сиди дома и люби меня, и будь мне точкой опоры, и не пей, скотина. А то, что у меня волосы на голове и по цвету, и по виду старые тапки напоминают; одежду ношу одну и ту же, потому что нету пугала на огороде, чтобы отдать её, вот и нет повода новую купить; и то, что я и так «на тебя всю жизнь ишачила» и вот теперь на что стала похожа, а ты, гад, пьёшь и на чистеньких да симпатичненьких заглядываешься, так я ж тебе за это всю жизнь отравлю, и ты будешь знать, как на других засматриваться. И дойдёт, наконец-то, до тебя, алкаша, что засматриваться надо на меня – с пятками «порепанными», ногтями обкусанными, в кофте вытянутой, с грудью, лежащей на животе, вернее, переходящей в живот и в колени плавно перетекающей. И смотри на меня, потому как я всю жизнь «прынца» ждала в мечтах своих и только из-за тебя, идиота, так его и не встретила. А если ты на меня смотреть будешь, то от стыда и окочуришься, и уж тогда ко мне, ко вдове свободной, с признаками вышеописанными, товарищ «прынц»-то и прискачет, и в тридевятое королевство увезёт. Так что быстренько мне «щас» дал «точку опоры», а то я тебя, как Архимед, так переверну, что весь мир вокруг не узнаешь!»

Контрольные вопросы для продвинутых пользователей

1. О чём тут вообще речь?

2. Какие качества не развил в себе старик Архимед?

3. Какие качества (плохие) намеревался развить в других древних греках этот зануда?

4. Как удалось избежать «всемирного переворота» в Древней Греции?

5. Для чего всему остальному современному человечеству эта ситуация?

6. А тётенька, которая с дяденькой, для чего тут вообще?

7. Сколько лет дяденьке и каким пивом (марка) он алкоголизируется, если известно, что тётенька последний раз покупала себе тапки 5 лет назад, а волосы причёсывала в парикмахерской 26 лет назад – на собственную свадьбу?

8. Дальше-то читать будем?

P.S. Двоюродный брат-физик, после прочтения этой сказки, напечатанной в толстом глянцевом журнале, неожиданно возмутился и с обидой в голосе сказал: «Слушай, а ты не могла бы какого-нибудь другого персонажа придумать? Не нравится мне это. Зачем Архимеда трогать? Он, кстати, для человечества очень много полезнейших вещей и открытий сделал, а ты его – в сказку, да ещё вот так. Нет, ты Архимеда не трогай!»

А я-то думала: «Вот как он сейчас меня похвалит, вот как посмеётся, вот как…» Пришлось сообщить физику, что образ прошёл проверку временем, о нём так или иначе я рассказывала собеседникам, наверное, сотни раз, все улыбались или смеялись, или задумывались, и что, мол, это – шутка. (Вот она – обратная сторона медали «сказочного» труда.) Поэтому я приношу свои извинения Архимеду, физикам, математикам, инженерам и всем ценителям великого грека и привожу – в оправдание и с раскаянием – информацию о заслугах гениального А. перед человечеством.

«Архимед (род. ок. 287, ум. в 212 г. до н.э. в Сиракузах) – знаменитый античный математик и физик, сын придворного астронома Фидия. После учёбы в Александрии возвратился в Сиракузы. При обороне города от римлян во время 2-й Пунической войны конструировал боевые машины. Погиб при взятии города. В своём сочинении «Парабола квадратуры» А. удалось с помощью метода «исчерпывания» определить площадь (квадратуру) параболического сегмента. В этом же произведении дано суммирование геометрической прогрессии. В труде «Об измерении круга» А. доказывает, что отношение любого круга к его диаметру (число π меньше и больше . В произведении «О числе песчинок» он даёт систему наименований целых чисел, позволяющих выражать любые большие числа. Другие глубокие трактаты А., в которых автор использовал математические методы, частично эквивалентные современному интегральному исчислению, рассматривают шар и цилиндр, спирали, конструкцию правильного семиугольника, коноиды и сфероиды. Как физик А. обосновал закон рычага и открыл основной закон гидростатики (закон Архимеда). Сочинения А. оказали большое влияние на развитие высшей математики в Европе в XVI–XVII веках.

Архимеду также приписывают изобретение водоподъёмной машины, получившей название ,,Архимедов винт”» (см.: Словарь античности. Москва: Прогресс, 1989. С. 53–54).

СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ

Ко мне часто обращаются люди, которых мучают страхи. То есть, с одной стороны, их эти страхи мучают, а с другой – они сами эти страхи свои очень оберегают и расстаться с ними жалко – чай, привыкли уже. Страхи иногда уже на свободу просятся, пищат-сопят: «Отпусти, хозяин, отплатим тебе добром-радостью, откупимся чем только пожелаешь, не будем тебе мешать жить-поживать в радости и счастии». Ан нет, не тут-то было!

Да, факты налицо, страхи имеются. Но если на них не глядеть, не посматривать в их сторону, а чем-нибудь тяжёленьким их ещё и привалить-придавить, то оно, вроде, как бы и ничего получается, жить-терпеть можно, менять что-то, шевелиться даже и не хочется.

Ситуации разные случаются, опять же обстоятельства там, или люди какие появляются рядом, или что-то совсем уж чувствует человек: нет больше сил, терпения, тошно, страшно; как бы так сделать, чтоб не видеть всё это, не слышать, не думать об этом, перестать «умирать» от необходимости этот страх таскать в себе и, опять же, от страха глаза как можно дальше отвести в сторону. И тут человек из школьного курса анекдотологии вспоминает про страуса, который голову удачно умел ввинчивать в пески.

Человек помнит: страус – птица большая, красивая, белая; шея у него длинная, позвонки на шее крепкие, и так легко и ловко он, страус, чуть только страшно, или, там, решение какое принимать надо, или (не дай Бог!) ответственность взять на себя и нести её куда-то, шеей, как штопором, действовать начинает, – голову в песочек быстренько и вкручивает. Ввинтился до влажной глубины почвы – хорошо, прохладно, ничего не видно, ни о чём думать не надо, скорее всего, всё это страшное-неприятное само как-то рассосётся или незаметно пронесётся, как на крыльях, мимо, а может, как ящерка, и пробежит-прошмыгнёт быстро по песочку.

Человек, конечно, помнит, что в анекдоте финал не очень приятный (и даже детям «до 18-ти» рассказывать нельзя, чтобы не поранить души юные): что-то там кто-то с этой птицей сделал, но всё-таки – это в анекдоте, а в жизни-то, может, и обойдётся. «Не хочу, не могу, боюсь до ужаса, терпения моего и сил нет на это смотреть…», и голову – бац! – в песочек-то ввинчивать шеей и начинает. Забрался поглубже, разные там слои песчаные и прочие рассматривает, жизнь почвенных микроорганизмов изучает, глаза постепенно к темноте привыкают, и чувствует этот страусообразный человек, что ему уже и приятно, и о страхах он забыл, не видно их, встречаться с ними не надо. И уже уверенность появляется в нём, сила какая-то внутренняя, комфорт душевный.

И тут начинается второе действие этого спектакля. Представьте себе: посреди песков эдакая геометрическая фигура возвышается, треугольник напоминающая. Проходящие-проезжающие смотрят-удивляются: что за сооружение, что за пустынно-парковая ландшафтная архитектура, что за новое слово в дизайне дикой природы?

А фигура так расположена, что отверстие самое дальнее как раз вверх – наружу-то – и выставлено, и там, где у треугольника вершина соединяет гипотенузу с катетом, углубление открывается. «А-а, – думает путник, – это такие урны стильные: в это отверстие надо окурки и мусор складывать, или, считают другие, плевательницы это такие, дикорастущие, и плюют туда или, извините, вместо писсуара используют». А некоторые, особенно впечатлительные и сексуально невоспитанные-невоздержанные граждане, норовят вообще к этой геометрической конструкции сзади пристроиться и, извините, удовольствие и радость для тела физического получить.

А что же наш страус в это время? От беззаботности и следа не осталось. Голова-то спряталась от страха, глаза не видят, – это хорошо, – а всё остальное тельце-таки наружу!

Если б не голова в песке:

а) автоматически смог бы наш страус увидеть приближающуюся опасность;

б) боевую позицию занять, типа клювом по клюву долбануть;

в) вообще, узнал бы, кто это намерен наброситься и так неуважительно обращаться с ним;

г) пропустим – у страуса позиция сейчас, и правда, г…;

д) да хотя бы убежать мог, ведь быстрее никто не бегает.

Убежать так быстро, что, обежав Землю, догнать сзади нападавшего и тюкнуть клювом. Или просто убежать и получить титул чемпиона по бегу, соответствующие лавры, призы и почёт с уважением, таким образом развить природой данный потенциал и уже в ранге чемпиона никого не бояться; но:

е) если бы только не эта неудачная геометрическая позиция, при которой голова с шеей штопором в землю ввинчены. Пока выкручивать будет, мусор-то уже и бросили, уже и плюнули, и т.д. А если какие-то слишком «горячие» граждане воспользуются, то и вообще не «выштопориться» назад, потому что движения одного физического тела, активно воздействующего в таком положении на другое физическое тело, создают дополнительное давление и углубление всей шеей вслед за головой в песок;

ж) тоже пропускаем, потому что полная ж… получается у страуса этого, а жжжаль…;

з) задумывается спрятавший от страха голову в песок страусище: и то, от чего он прятался, таким уже нестрашным и мелким, по сравнению с происходящим, представляется, что, откуда ни возьмись, силы приходят и он вырывается на свободу, отряхивается от песка и всего пережитого…

и) и, зализав раны, отковыляв в безопасное место, начинает анализировать происходящее и понимать, что если:

к) к страху повернуться лицом, – видно всё: кто, что, зачем и куда можно клювом…;

клюв пока не очень сильный, – просто крыльями похлопать, а то и улететь-убежать, или хотя бы узнать, – а зачем вообще приходило «это»? Лицом-то с клювом повернуться менее больно, чем ж… без клюва. Повернулся, грозно так прошипел: «Чего надо, мол, зачем явились?» А те, которых боялся, и сами перепугались, – мяться-мямлить начинают: «Да мы, вообще-то, сами не местные, бежали, чтобы Вам вопросы для контрольной работы предложить и тексты задач. А ответы Вы уж знаете…»;

л), м), н)…

у, ф) уф, и чего голову-то прятал, вовсе и не страх это был, а просто домашнее задание для подготовки к очередному уроку жизни.

Так, может, и в жизни человеческой – то, от чего убегаем, опасаясь, – очередная задача из учебника по конфликтологии: выучил, получил «отл.» и в следующий класс – отличником? И, может, этот страх сам ещё больше нас боится и вместе с нами прячется в землю. А мы ему: «Маска, я тебя знаю!»

Контрольные вопросы для продвинутых пользователей

1. Сколько раз в жизни Вам удавалось, засунув голову в песок, вытащить её обратно?

2. А сколько раз без отягчающих последствий?

3. А сколько случаев было в Вашей жизни, когда так и не удалось вынуть голову, убежать и Вас «использовали» не по назначению?

4. А были ли случаи, когда, применяя знания из школьного курса тригонометрии, Вам удавалось не оказаться в положении прямоугольного треугольника?

5. От чего у страусов и человека зависит глубина ввинчивания головы и шеи в песок?

6. Если страусу развить перископическое зрение, будет ему легче или нет?

7. С какой «страусиной» скоростью должен двигаться, по условиям задачи, наш «землекоп», чтобы, пробежав путь, увидеть свой страх с его тыла?

8. О чём тут вообще речь?