– «Нестабильно»? – подсказал Сан Саныч, расправившись с корейкой и вдыхая запах великолепного кофе с ванильной пенкой.

– Точно! – Анастасия Павловна дирижировала в такт словам вилкой, предназначенной для фруктов. – Смерть нашего изобретателя – жестокий удар по фирме, но если вам удастся вернуть прибор народу, – директриса понизила голос, – вы получите всё, что пожелаете…

– Так уж и всё? – ухмыльнулся Сан Саныч.

– Всё, – бескомпромиссно кивнула головой госпожа Бурьян.

– Подкуп должностного лица…

– Не подкуп: воздаяние за благое дело!

И кусочек тирамису исчез в чувственном рте с помадой в тон алым туфлям.

– А ваша фирма проводила исследования, как «работает» аппарат Луцкого?

– Ну, конечно. Но реакцию облучённого состава почти невозможно объяснить: в креме появлялись микроскопические пузырьки, которые обволакивали поверхность эпидермиса… Вы меня понимаете?.. – вдруг спросила она.

– Да, мы кончали университеты, – улыбнулся Сан Саныч.

– Так вот: эти пузырьки обволакивали, проникали внутрь эпителия и производили своё целительно-разглаживающее действие. До облучения крем представлял собой единую массу без пузырьков. Формально происходила очищающая и восстанавливающая реакция, но за счёт чего, наша лаборатория так и не смогла установить. В противном случае, – она доверительно понизила голос, – мы попытались бы воспроизвести подобный эффект самостоятельно.

– Ясно. Вы хотели повторить достижения Якова Петровича без его участия. Значит, яблочко и в самом деле молодило?..

Госпожа Бурьян поморщилась.

– Вы чересчур прямолинейны; мы не собирались отбирать у Луцкого лавры авторства. Взгляните на меня, – Анастасия Павловна смотрела на фээсбэшника в упор. – Своим внешним видом я обязана «Юной коже»: всё руководство «Secrets of Beauties» скупает её для себя, и только малая часть идёт на экспорт.

«О-о! – подумал про себя Сан Саныч. – Скорее всего, „Красавицы“ сильно недоплачивали господину Луцкому».

В жизни встречаются странные совпадения. Сан Саныч сам от себя не ожидал, что, увидев в доме 60 по Светлановскому проспекту небольшую вывеску «Эзотерика. Книги и аксессуары», резко остановит машину и отправится в случайный магазин. Не то чтобы Сан Саныч уверовал в сверхъестественное происхождение «молодильного яблока», но после общения с Храбровым он понял, что необходимо выслушать какое-то альтернативное мнение, которое оградило бы его скептический ум от встречи с самопроизвольным «чудом». Пусть там будут «тонкие материи», «гармонизация ауры» и прочая околонаучная заумь, – всё лучше, чем рассказывать атеисту Фланову про импульс от мощей печерских подвижников и святых.

Магазинчик занимал небольшую секцию в поделённом на арендные площади зале. Специальное место отводилось ароматическим свечам, насквозь пропитавшим воздух пряными душными ароматами; на стеллажах стояли книги и статуэтки индийских божеств – страшные, улыбчивые, многорукие, тигро- обезьяно- и слоноголовые. Лампы, магические шары, картинки с лотосами, столик с буквами для спиритических сеансов – всё, как положено. Прямо у входа стояла пластиковая корова в натуральную величину, раскрашенная почему-то гжелью. Фотозадник во всю стену изображал священную гору Кайлас в лучах утреннего солнца, а прямо перед служителем закона и порядка, опершись руками на прилавок, улыбалась юная брюнетка с хрустальной звёздочкой в крылышке носа, одетая в подобие чёрно-красного сари.

Сан Саныч сразу всё про неё понял и грубовато спросил:

– Есть кто-нибудь из руководства?

– Я всё могу вам показать и даже продать, – умиротворяюще промурлыкала девица, сверкнув звёздными гранями.

– Мне нужна особая консультация, – твёрдо произнёс посетитель.

Девушка понизила голос:

– Если вас интересуют афродизиаки…

– Так же, как священные коровы и макаки! У вас есть кто-то, разбирающийся в бессмертии?

Брюнетка надула губки, но быстро ответила, что в комнате за занавесками есть сведущий человек по имени Андрей. Бирюзовые нитяные занавески с люрексом скрывали маленькое подсобное помещение, вмещавшее столик с ноутбуком и два незатейливых стула; дневной свет попадал в это прибежище стоиков через единственное окошко. За столом сидел молодой человек, очень худой и налысо стриженный, но в нормальной голубой рубашке и в джинсах. Увидев гостя, он поднялся, церемонно поклонился и предложил присесть для беседы.

– Что привело вас ко мне? – спросил гуру Андрей.

«Пошла писать губерния!» – с досадой подумал Сан Саныч, но что делать? – Пришёл уже.

– Давайте так: вы попробуете ответить на мой вопрос. Если мне ответ не понравится, мы вежливо простимся. Если понравится – получите ещё один вопрос. И так далее. В любом случае, я куплю у вас какую-нибудь колоду карт вуду.

Юноша улыбнулся, давая понять, что оценил шутку сурового мужчины.

– Давайте.

– Один человек изобрёл устройство, которое лечит и предохраняет человека от старения. По его словам, основа положительной энергетики прибора – импульсы почивших святых, а питается он свободной энергией близстоящих людей.

Сан Саныч откинулся на спинку стула, чтобы проследить за реакцией юного эзотерика.

– Такое возможно, – невозмутимо кивнул юноша.

– Каким образом?..

– На микроуровне.

– М-м-м? – противным голосом протянул интервьюер. – Тонкие тела!

– Конечно. Вы обращали внимание, что реагируете, когда кто-то слишком близко к вам подходит. Приближение незнакомца вызывает у вас желание отодвинуться, он вторгается в ваше личное пространство и беспокоит тонкое тело. Приближение любимого или симпатичного вам человека, наоборот, доставляет удовольствие.

– А вы не думаете, что здесь замешан секс, гормоны?

– Когда до нас дотрагивается сестра или мать, секс ни при чём.

– И что это нам даёт?

– Живую энергию, которую мы не можем измерить, но безошибочно узнаём. Но, думаю, вам знакомы ощущения внутри раздражённой толпы («Неужели он просёк, кто я?» – мысленно поёжился фээсбэшник). Вы заражаетесь от соседей негативом, общее возбуждение нарастает, и уже через минуту вам самому хочется что-нибудь разбить или разрушить.

– Ладно, – нехотя согласился Сан Саныч. – А мёртвые? Откуда у них энергия?

Молодой человек потёр виски.

– Вы же знаете, что существует энергия места. Если вы ходите в церковь, чувствуете, когда иконы и храм намоленные, а когда – нет. Всё это чистая энергетика. Нетленные мощи сохраняются не за счёт условий содержания, но благодаря заложенной внутри нерастраченной энергии. А поклонение и молитвы только усиливают невидимый заряд.

– «Невидимый заряд»? – усмехнулся фээсбэшник. – Как якобы невидимый Стеллс-невидимка.

– Нет, – улыбнулся Андрей, – гораздо лучше и сильнее! Праведные покойники его аккумулируют, и это не зависит от вероисповедания. Собственно, разные религиозные учения пытаются обозначить в своём сознании вселенскую положительную энергию – Добро.

– Ах, вот как! За всё хорошее против всего плохого?

– Да, зло – разрушительная энергия. Если ваш прибор способен аккумулировать добрые силы, они будут благотворно воздействовать на болезнь и старение. Вас смущает то, что вы не в состоянии измерить добро, но подумайте, что до настоящего времени мы даже не знаем точно, откуда берётся человеческое сознание. Мы не можем его измерить и определить местонахождение в мозге, а ведь именно сознание делает нас королями всех видов на Земле. А учитывая достижения цивилизации – полубогами по сравнению с животными.

– Спасибо за проповедь, – улыбнулся Сан Саныч.

– Не за что, я ведь не стал касаться души. Все тела во Вселенной подвижны и колеблются на тонком уровне. Значит, теоретически, новое устройство может не только гармонизировать колебания организма, но даже изменять его. И в плохую, и в хорошую сторону.

Повисла тяжёлая пауза. Затем Сан Саныч выдавил:

– Ты где учился, сынок?

Теперь усмехнулся Андрей:

– В Политехе, на астрофизика.

Порядком озадаченный новой трактовкой изобретения, Сан Саныч решил, что для расчёта за консультацию купит первое, что попадётся на глаза. Первым попался подарочный пакетик, перевязанный лентой, словно к Восьмому марта; на ценнике было написано: «Восточный эликсир молодости, настоящий рецепт по Аюрведе. Состав: лимонный сок, мёд, оливковое масло». Затем взгляд выхватил набор осиновых колышков. Выглядели они, словно аккуратно распиленные сучки для растопки, но при этом были покрыты художественной резьбой. В конце концов Сан Саныч покинул эзотерический магазин с двухтомником Эрнста Мулдашева «От кого мы произошли?», который обошёлся ему в тысячу двести рублей.

На Литейном, 4 Сан Саныча ожидал сюрприз: он уже успел пройти охрану и турникеты, утыканные тремя рядами стальных палок сверху донизу, как увидел шагающего навстречу Фланова; тот поманил его обратно на улицу. Не говоря ни слова, они дошли до Воскресенской набережной и немного прогулялись в сторону от Литейного моста. На другом берегу, напротив Финляндского вокзала, памятник Ленину на броневике указывал рукой точно в их направлении; тёплый ветер слегка волновал быструю тёмно-синюю воду, пахло водорослями и рекой.

Сухопарый Фланов закурил, посмотрел на бегущие к опорам моста волны и, опершись локтем о парапет, процедил:

– Не хотел говорить в своём кабинете. Те, кому надо, знают, а кому не надо…

Сан Саныч догадывался, что Фланов не желал, чтобы начальство узнало, в каких выражениях он будет передавать информацию подчинённому. В большинстве кабинетов Конторы с незапамятных советских времён стояла скрытая прослушка.

– Твой план сработал, – наконец выдал полковник, и у Сан Саныча потеплело на душе. – Грушки покрутились, конечно, для виду, но потом сдулись. Включили даже дурака: дескать, изобретение обыкновенное, но интересное. «Интересное»! Мы говорим: «Наверное, из-за обыкновенности изобретения удавили учёного? Вы же хотели втихаря забрать его к себе вместе со всей документацией и разрабатывать для универсальных солдат: не пьют, не болеют, а только молодеют». В общем, мы пригрозили, что обнародуем тайные подвиги штирлицев, и они сознались, что их крендель с позывным «Семён» не выходит на связь. У него чуть ли не двадцать конспиративок, и грушки не успели их все осмотреть. Все координаты у нас теперь есть; семь объектов они уже проверили сами, мы поделили оставшиеся тринадцать.

Фланов взглянул на противоположный берег Невы: там возле товарища Ленина играли струями танцующие фонтаны.

– Теперь найдём Семёна и у живого или мёртвого заберём прибор. Что дальше делать с аппаратом, решим позже, но главное – утрём нос грушкам, – Фланов скупо улыбнулся и раздавил каблуком сигарету. – Теперь они у нас по гроб в долгу.

Чуть позже они сидели вдвоём в кабинете Фланова и ждали сообщений от оперативников, разосланных по адресам в поисках грушника. Полковник читал докладные, а Сан Саныч, так и не включивший в отчёт неожиданный визит в магазинчик «Эзотерика», разглядывал портрет Путина, висевший над головой начальника. Просмотрев бумаги, Фланов спросил со смешком:

– Что, майор? Думаешь, вправду приборчик может седину убрать и животик подтянуть?

Сан Саныч осторожно ответил:

– Очень даже может быть. Госпожа Бурьян лично хвалила.

Полковник нахмурился:

– Я бы не доверял этим косметологам…

Зазвонил телефон, и Фланов после короткого обмена репликами приказал:

– Жди там. Проверь осторожно прибор, не повреждён ли, и просканируй счётчиком Гейгера – есть вероятность, что работает на радиоактивном топливе.

Затем обернулся к Сан Санычу:

– Давай дуй с помощником на Загородный, двадцать пять, хостел «Сабрина», двенадцатый номер. Там сейчас наш человек с позывным «Феникс», аппарат и документация у него, Семён сопротивления не оказал. Странная история: Феникс говорит, что Семён и внешне сильно пострадал и вроде как не в себе. Счётчик Гейгера на излучение не реагирует.

– «Сабрина», – проворчал майор. – Нет, что ли, русских названий?..

– Для тебя нет. За прибор и документы отвечаешь лично.

До Загородного Сан Саныч добрался за пятнадцать минут: там и ехать-то было километров семь, но по Литейному быстро не проскочишь. Фланов позвонил уже при подъезде к адресу и пробурчал недовольным голосом:

– Что-то случилось. Только что Феникс сообщил, что вынужден уйти из хостела: возникла опасность потери устройства. На нём установлен маячок, и он обещал, что включит его сразу же, как почувствует себя в безопасности. Быстро проверьте номер в хостеле!

Самым странным было то, что пустой автомобиль Феникса стоял во дворе гостиницы. Испуганный консьерж показал, где находится номер двенадцать, бормоча: «Ваш сотрудник недавно вышел и запретил мне заходить внутрь». Ворвавшись в номер, Сан Саныч с помощником увидели унылую комнатку с кроватью, шкафом, столом и стулом. Правда, на стене висел какой-то натюрморт в стиле Матисса, не привносивший в спартанскую обстановку уюта. Между шкафом и стеной находилась небольшая ниша, в которой, прижав к подбородку ноги и укрыв голову руками, сидел и тихо стонал человек. Сан Саныч с трудом развёл дрожащие тощие руки и приподнял незнакомцу подбородок. Это, несомненно, был Семён, поскольку сильно походил на созданный со слов экономки фотопортрет, но выглядел он просто чудовищно.

Перед фээсбэшниками предстал древний дед с кожей, испещрённой глубокими складками, старческими пятнами и бородавками, с остатками жидких волос на облысевшем черепе, слезящимися глазами и ниткой слюны, свисавшей из беззубого рта. Мало того: от него исходил запах тяжёлой и, вполне возможно, неизлечимой болезни. Существо, похожее на Семёна, попыталось что-то прошамкать и снова спрятало голову под руки. Сан Саныч был потрясён не меньше помощника и попытался объяснить бегство Феникса боязнью заразиться какой-нибудь гадостью от старого хрыча. Жуткое состояние Семёна могло быть только результатом нестабильности прибора, а это означало, что оперативника надо было срочно найти, пока и его не накрыла «чудодейственная сила». Ни прибора, ни документации в комнате обнаружить не удалось.

Выслушав доклад с места происшествия, Фланов сообщил, что пришлёт на помощь подкрепление и врача; оставалось только надеяться, что внезапно сбежавший Феникс включит-таки маячок. Сан Саныч понял, что ждать оперативника в хостеле бессмысленно, и, оставив помощника дожидаться подкрепления, вышел во двор, прыгнул в машину и покатил в сторону Звенигородской улицы со слабой надеждой, что сможет заметить и перехватить Феникса.

Минуты через две зазвонила трубка: Фланов сообщил, что оперативник включил маячок, но его мобильник «отключён или находится вне зоны действия сети». Оказывается, ещё пять сотрудников были откомандированы, чтобы выловить Феникса в ближайших кварталах. Сбежавший оперативник находился совсем недалеко – в начале улицы Правды, и там во двор дома номер два уже входила Ласка.

Сан Саныч знал Ласку, хоть и не очень близко; её позывной не имел ничего общего с нежностью, – он был получен в честь гибкого зверька семейства куньих. Ласка была «думающим» оперативником: кажется, закончила физмат или что-то в этом роде, но в аналитики её пока не переводили.

Как назло, на Звенигородской улице Сан Саныч вляпался в пробку и долго не мог её объехать из-за аварии и подпёрших сзади машин. Встречка также была плотной и неприступной, и квакающий сигнал в этом месиве не давал особых преимуществ. Как только авто майора вырвалось на улицу Правды, позвонил взбешённый Фланов и рассказал, что Ласка нашла Феникса в квартире тринадцать, сообщила, что он невменяем, и, отрапортовав, что прибор и документы у неё, отключилась. События напоминали какую-то пьесу абсурда, и злость полковника, не владевшего ситуацией, была понятна и близка Сан Санычу. Поскольку до цели оставалось каких-то два квартала, ему оставалось только поднажать; остальные оперативники, видимо, были направлены на поиски ускользнувшей Ласки. Фланов высказал догадку, что чёртов аппарат, кажется, радикально влияет на человеческую психику, но этот момент скорее мешал, чем помогал в розысках.

Как и в большинстве домов в центре Петербурга, на воротах дворовой арки висел домофон, причём консьерж куда-то запропастился. Разъярённый Сан Саныч выхватил пистолет с удостоверением и, оставив за спиной испуганных продавцов и покупателей, пробежал насквозь магазин «Овощи, фрукты, сухофрукты». К счастью, парадная была открыта, и он лихо взлетел на четвёртый этаж, грохнул об стену незапертой дверью квартиры номер тринадцать и в единственной комнате наткнулся на то, что ещё несколько минут назад было Фениксом: беспомощный оперативник лежал на кровати поверх тощего байкового одеяла и тоненько хныкал. Судя по мокрому пятну, он обмочился, но не делал никаких попыток встать, а только перебирал ногами.

Сан Саныч осторожно приблизился, ожидая, что перед ним предстанет очередная старая развалина. Тем сильнее он поразился, увидев пухлое детское лицо со следами редкой щетины. На голове бывшего сотрудника ФСБ осталась «взрослая» причёска с баками, палец «младенца» был засунут в рот, но самым жутким майору показалось то, что от Феникса пахло молоком. Сан Саныч готов был поклясться, что в этом состоянии оперативник ещё не научился говорить. Поэтому он сел на стул рядом с кроватью и очнулся только после того, как понял, что гладит «ребёнка» по голове, чтобы его успокоить. Всё ещё чувствуя себя персонажем новеллы Кафки, аналитик отдела противодействия промышленному шпионажу позвонил Фланову и попросил прислать людей вместе с врачом, занимающимся грудничками. После взрыва полковничьих эмоций он с удивлением узнал, что такой врач называется неонатологом. Ожидая группу, Сан Саныч крепко задумался, благо Феникс затих, пробуя пускать слюной пузыри.

Когда Сан Саныч вернулся в Контору, он обнаружил, что полковник сидит в кабинете один, из чего можно было сделать вывод, что операция переведена в разряд секретных. Ласка была хорошим оперативником, и если её не удастся найти, провал станет разрушительным для отдела: Феникс навсегда выбыл из строя, а Семён, скорее всего, на днях окочурится от старости. Это означает, что никаких выгод от шантажа ГРУ не ожидается, а изобретение Луцкого утеряно. После того что произошло, оно вполне может считаться оружием, а планы Ласки пока никто не мог предугадать; свою машину она бросила на улице Правды.

Поэтому Сан Саныч не удивился, когда полковник сказал:

– Сам знаешь, где мы сейчас, майор. Те люди, что у меня сейчас под рукой, отправлены на поиски Ласки, но эта баба – тёртый калач, и ни мужа, ни детей у неё, как назло, нет (Фланов выругался). Есть надежда на то, что она попытается снять деньги с банковских карт. По нашим данным, у неё их две – Сбера и Райффайзенбанка, но где это произойдёт – неизвестно. Сбер мы не охватим, это ясно, банкоматы Райфа встречаются реже, но Ласка не подойдёт, если увидит, что там ошивается кто-то из наших.