– Последние сохранённые файлы датированы вчерашним вечером.

– Ох! – Славка поник. – Это было что-то необычное. Открытие, понимаешь? Я такого никогда не видел!

– Мне очень жаль, – повторила Элсси.

– Ладно, – буркнул пилот.

По крайней мере, его воспоминания были при нём: человеческий мозг оказался надёжнее электроники. Утешало не слишком.

– Если эта штука – источник электромагнитной аномалии, тем более надо внести её в лоции, – выдавил он. – Эх! Говорят, раньше бортовые журналы писали на бумаге.

И всё же что-то не давало покоя. Что-то тут было не то.

К вечеру головная боль отступила, а вот непонятная тревога – нет. Славка провёл штатную коррекцию курса и отключил двигатели: через три дня можно будет начать торможение. Чувствуя, как в наступившей невесомости кровь приливает к голове, пилот внезапно понял, что именно было не так.

– Элсси!

Лицо андроида – привычное и незнакомое одновременно, безмятежное, но с лёгкими складочками сжатых губ.

– Да?

– Элсси, я не понимаю. Как же это: сотрясение мозга – но я не чувствую никакого повреждения. Ни шишки, ни ссадины. Нет ушиба. Объясни!

Если бы он не впивался взглядом в это лицо, не искал жадно – наверняка не придал бы значения едва заметному прищуру, неуловимой паузе:

– Я не знаю. Может, это был электромагнитный удар?

– А почему ты сказала о сотрясении?

– Мне так показалось.

Славка промолчал. «Показалось»? Андроиду?

Элсси способна обучаться. Может, она просто добавила в поведение чуточку человеческой нелогичности и эмоциональности? Точнее, их имитации. А если она что-то скрывает? Но разве андроиды нуждаются в том, чтобы скрывать информацию?

Невозможно ворочаться в пристёгнутом к спальному месту мешке, да ещё и в условиях невесомости.

Он засыпал и просыпался: во сне перед глазами медленно кувыркалась тёмная, изъеденная метеоритами пирамида, щупальца чёрного дыма закручивались спиралями, обшивку катера пробуравливали тысячи мелких и острых осколков.

Свист вытекающего воздуха заставил открыть глаза. Сердце билось часто и неровно, и он не сразу понял, что звук – наяву: всего лишь сигнал автоматической кухни.

– Доброе утро, Вячеслав.

– Смени сигнал, – буркнул Славка, выпутываясь из спальника и удерживаясь одной рукой за мягкое крепление, чтобы не отлететь прочь.

– Ты плохо спал, – констатировала Элсси.

– Ты должна отвечать: «Есть, капитан-пилот!» – раздражённо напомнил Славка.

– Есть, капитан-пилот, – нет, ему не почудилось: малюсенькая пауза и лёгкое удивление.

– Отставить, – сквозь зубы выдохнул пилот. Внезапно он почувствовал себя дураком, срывающим раздражение на технике.

Мясоовощная паста с непременным привкусом глицерофосфата кальция не улучшила настроения, а омерзительный кофе не вернул бодрости.

Смутные и неприятные ощущения требовали вербализации. Славка запустил сканирование компьютера – он хотел убедиться своими глазами: неужели не осталось ничего, никакого следа от встречи с загадочной пирамидой? Обнаруженное обескуражило: насколько пилот мог судить, записи за сутки и впрямь пропали – но при этом пропали только они. Складывалось впечатление, словно кто-то гигантским ластиком аккуратно подчистил сектора памяти.

Пирамида словно нарочно уничтожила все данные, позволяющие её найти.

Словно?

Когда катер приближался к загадочному астероиду, приборы не отмечали никакой электромагнитной активности. А потом – удар, вырубивший компьютер и самого Славку.

И Элсси – Элсси, которая пыталась убедить в том, что у него было сотрясение мозга.

«Так… Подумаем. Если те, из пирамиды, её перепрограммировали? Кто она теперь? Их агент? Но пирамида, скорее всего, мертва. Наверняка мертва! Да, может, это вообще беспилотник! Зонд! Точно, инопланетный зонд в поясе астероидов. Или пилотируемый корабль, потерпевший крушение. Но, может, тех уже нет, а программа работает?»

«Что за чушь! Как в дешёвом ужастике. Чище этого – только бред про бунт машин».

Чтобы отогнать мысли, Славка до мышечной дрожи, до онемения в теле качался на тренажёрах. Когда он вернётся на Землю – не на Марс, куда он летел сейчас, а на Землю! – сила тяжести придавит почище гранитной плиты.

«Вот так ассоциация! Не рановато мне под гранитную плиту?»

Теперь катер тормозился. И сам Славка, и окружающие предметы вновь обрели вес.

На третий день Славка уверился, что у него развивается паранойя. Разумность андроида, проявившаяся после контакта с неведомым, уже не вызывала у него сомнения, только подловить проклятую железяку не получалось.

– Передай контейнер с кофе, – говорил он и вглядывался в то, как Элсси, оттолкнувшись от стены, проплывает к кухонному отсеку, гасит скорость, ухватившись за ременную петлю, достаёт кофе из ячейки. «Она всегда это так делала? Как она поворачивает голову, так же или по-другому? Может, мне просто чудится? А если нет?»

Он ослабил фиксаторы кресла, чтобы поворачиваться, не выпуская Элсси из вида. «Я ненормален. Критичность мышления: если человек думает, что ненормален – с ним всё в порядке. Значит, я нормален. Но если человек считает, что нормален, то…»

«Если я ненормален, это ещё не значит, что опасности нет».

Допустим, он прав, и пирамида – «те», да кто же они? – подсадила в электронный мозг Элсси свою, скрытую пока программу. Что, если Элсси теперь – не просто сборщик информации, разведчик среди людей? Что если она диверсант? Если программный вирус только и ждёт, когда андроид попадёт на Марс, крупнейшее внеземное человеческое поселение?

Элсси могла уничтожить логи. Элсси могла врать – ведь врала же она о сотрясении.

Да был ли он вообще, этот загадочный сбой компьютера?

И самое главное: почему не сработала защита электроники? Была отключена? Кем? При сбое компьютера отключается и она, а тогда композитный корпус катера становится уязвим для излучений; но разве можно отключить её извне?

Значит, это сделала Элсси. Кто же ещё?

Тогда… тогда лучше всего – выключить андроида до того, как катер совершит посадку на Марсе. Не тащить же неизвестную дрянь на Базу.

Славка облегчённо вздохнул. Когда решение принято – жить становится проще. Вот сейчас.

Только сперва проверка штатных расчётов.

Почему он откладывает?

Почему это так трудно сделать?

Славка резко развернулся.

– Элсси, я отключаю тебя на остаток пути.

Глаза Элсси – невозможно-синие – тревожно расширились, рот округлился.

– Это неразумно. Ты увеличиваешь риск ошибки и неудачной посадки. Прошу отменить решение.

Славка встал. Сердце билось, казалось, где-то под горлом, во рту пересохло.

– Нет. На Базе-1 тебя протестируют.

– Нет. Нет! Не нужно! – губы Элсси кривились и прыгали, и это, вместе с неподвижностью остального лица, выглядело страшно. – Прошу тебя!

– Элсси! – пилот кричал, не замечая этого. – Элсси!

– Пожалуйста! Пожалуйста! Не делай этого! Это ошибка!

– Элсси!

– Ты… – голос Элсси упал до шёпота. – Ты так решил, да?

– Да.

– Ты не просчитал последствий.

– Почему же? Я всё просчитал, – Славка говорил холодно, словно это он был андроидом, не она. – Тебе есть что скрывать, да? С этим разберутся на Базе.

Он протянул руку, отчаянно надеясь, что андроид не окажет сопротивления. Чёрт знает, что творится в этих электронных мозгах.

И чуть не заорал от ужаса, когда гладкие прохладные пальцы сомкнулись на его запястье.

– Если решил – то делай, – и Элсси поднесла его руку к вырезу комбинезона, туда, где под синтекожей, в верхней части грудины, находилась кнопка отключения питания.

Она не осела мягкой грудой, как это произошло бы с человеком: при отключении суставы автоматически фиксировались. Просто манекен. Просто выключенный андроид.

«Надо было сперва приказать ей занять ячейку, – подумал Славка и внутренне содрогнулся: – Нет, только не это!»

Он оттащил Элсси на её место и закрепил, затем вернулся к пилотскому пульту и уткнулся в сплетённые замком пальцы. Его трясло.

«Что это было?»

Двое суток спустя посеревший от напряжения и бессонницы пилот посадил катер на космодром Базы-1, Базы Кларитас.

3

Начлёта звали Василий Иванович, как легендарного начдива, и это – вместе с созвучием названий должностей – служило нескончаемым поводом для шуток. «Василий Иванович, катера пригнали!» – «Да ну их, я об них вчера любимую шашку затупил!» Славка подозревал, что начлёт осведомлен о стихийном имидже и при необходимости прячется за него, как за шторку иллюминатора. Он даже отрастил усы, которые, впрочем, в сочетании с тщательно выбритой черепушкой придавали сходство совсем с другим персонажем.

Славка шёл по коридору третьего уровня Базы, уже не первый десяток лет вгрызавшейся в породу, заглублявшейся, ветвящейся подобно муравьиным ходам. На поверхности жили пока лишь бактерии и генно-модифицированные напочвенные водоросли, и атмосфера менялась медленно.

Светлый, обшитый панелями под дерево, тоннель едва заметно закруглялся к югу. Зелёные светящиеся указатели не позволяли заблудиться. Попадавшиеся навстречу люди, одни – в форменном ультрамарине, другие – в серых гражданских костюмах, но все с выражением «я знаю, куда иду» на лицах, были незнакомы. Славка провёл в космосе больше времени, чем на Базе.

«Диагностика Элсси уже должна быть закончена, – в который раз за утро подумал он. – Если её не отложили на потом. А вдруг мне не поверили и отложили?»

В конце концов, у начлёта могли быть и другие поводы для разговора. Возможно, Василий Иванович просто хотел сообщить о новом назначении.

Пилот обогнул ремонтного дрона, колдующего над обнажённой начинкой стены, и свернул туда, где сияла надпись: «Отдел лётной эксплуатации». Тяжёлые дверные плиты, матовые, но с отполированными до зеркального блеска логотипами «Роскосмоса», размещались по обе стороны короткого отнорка. Наконец Слава достиг последней, с лаконичной надписью: «Кравчук В.И.». Здесь ему пришлось остановиться. Пилот стиснул зубы, выдохнул и решительно коснулся сенсора. Плита с шелестом отъехала в сторону. Сидящая в крохотном тамбуре Лера-мегера – суровая дама с острым подбородком и стянутыми в причёску «то ли узел, то ли фига» светлыми волосами – кивнула: «Ждёт», – и Славка шагнул в следующую дверь.

Начлёт сидел за монитором и читал какой-то длинный документ. Тихие щелчки листаемых страниц звучали точками в неслышимом разговоре. При Славкином появлении он свернул окно, сдвинул консоль с монитором и потёр глаза.

– Проходи, садись.

Славка осторожно сел.

– Прочёл я твой рапорт, – проворчал начлёт. – А теперь и ты прочти, сделай милость.

Он перебросил пилоту стопку пластиковых листов. Славка взял и вчитался. Сейчас, неделю спустя, казалось, что слова в распечатке принадлежат кому-то другому.

– Бред, – честно сказал он. И тут же поправился: – Ну, то есть, выглядит как бред.

– Вот именно, – с нажимом произнёс Василий Иванович.

– Но Василий Иванович, – жалобно сказал Славка. – Я же точно знаю, что видел!

– Ну да, пирамиду, – рассудительно произнес герой анекдотов. – А почему не летающую тарелку с зелёненьким человечком? Коллективное бессознательное на марше, едрить его за ногу. Вспомни, сколько говорили о марсианских каналах – и что оказалось?

– Я не могу вспомнить, меня тогда на свете не было, – сумрачно отозвался Славка. Начлёта, по его прикидкам, тоже, но напоминать об этом было бы наглостью.

– Тогда слушай, что старшие говорят. Пока фотографий нет, твоя пирамида – не научный факт, а очередная космическая байка на радость уфологам. Да, ты – здоровый молодой парень. Только я-то получше тебя знаю, что и как может примерещиться в космосе – от одиночества, усталости, да мало ли от чего.

Начлёт поморщился и потёр мясистый затылок, плавно переходящий в литую шею.

– Василий Иванович, – Славка собрался: – В таком случае, почему оказались потеряны данные за последние сутки, и только они?

– Для начала: раз в сутки бортовой компьютер делает резервную копию последних записей. Потеряно оказалось то, что не было продублировано. Кроме того, потеря данных не была полной.

– Что-то удалось восстановить? – вскинулся пилот.

– Да ничего особенного. Фрагмент фотографии поверхности. Какое-то космическое тело действительно было. Всё.

Славка набрал в грудь воздуха, выдохнул и вновь вдохнул, словно собирался прыгнуть в омут.

– Есть ещё одно, товарищ начлёт, – упрямо напомнил он. – Поведение андроида изменилось после встречи с объектом.

– Ты забываешь одну вещь, – Василий Иванович сделал паузу, подчёркивая важность произносимого. – «После» не значит «вследствие». Кроме того, вот что я тебе хочу сказать, молодой человек: андроида твоего протестировали.

– И… что?

– А ничего, – грубо ответил начлёт. – Нормально всё. Нарушений в работе не выявлено. Левого ПО тоже.

Облегчение было подобно удару. Славка расслабился, губы сами собой растянулись в улыбке.

Мгновение спустя он понял, что рад не только за Базу, но и за Элсси.

– Значит… я могу её увидеть?

– Парень, у тебя совсем шарики за ролики заехали? – рявкнуло начальство. – Это тебе что, посещение больницы? Передачки по средам и пятницам? Ну, иди… смотри. Тебе дорогу показать или сам найдёшь? Р-родственничек. Её всё равно перепрошили, так что она тебя и не узнает даже.

– Как… перепрошили? – тупо спросил Славка. – Зачем?

– От греха, – буркнул Василий Иванович. – Зачем-зачем. Тебя, дурака, от мыслей уберечь. Живая – не живая, любит – не любит, плюнет – поцелует… тьфу. Андроид она, понятно?

И, помолчав, добавил:

– Я тебя не за этим звал. Вот что. Пойми меня правильно…

И отвёл глаза.

– Ч-что? – оторопело переспросил Славка, догадываясь и холодея.

– Я не могу допустить до полётов пилота с нестабильными эмоциональными реакциями, – твёрдо закончил тёзка начдива. – Иди, отдыхай. Законный отпуск у тебя есть. Выкинь дурь из головы, приводи себя в порядок и возвращайся. Тогда и решим. Понял?

– Так точно, – механически ответил Славка. – Выкинуть дурь из головы и возвращаться.

Он поднялся.

– Я могу быть свободен?

– Иди уже, – Василий Иванович снова поморщился. – До свиданья.

И, пока Славка разворачивался и шёл к двери, начлёт уже говорил в селектор:

– Лерочка, соедини с Карамышевым.

Славка бесшумно прикрыл дверь и на ватных ногах побрёл к лестнице. Уровнем ниже он встал на ленту транспортёра и бездумно таращился на проплывавшие мимо стены, пока не оказался напротив входа в жилую зону.

Василий Иванович, сам не зная – а, может, зная? – вскрыл болячку в душе, и сейчас из неё вытекал спасительный гной.

Любит – не любит, плюнет – поцелует…

На следующий день Славка не выдержал и отправился в мастерские. Предъявив пропуск и пройдя сканирование сетчатки, он оказался в просторном офисе с длинными столами по периметру. Проход собственно в наладочную находился в глубине, и его перекрывала очередная тяжёлая дверь с надписью «Стерильно! Без халатов не входить!» на тёмно-бордовой стеклянной пластине. Над дверью, словно над входом в медблок, горела красная лампа, подтверждающая запрет.