– Хочешь сказать, что у тебя в берлоге, среди свисающих отовсюду лиан и проводов, найдётся скромный коврик у дверей, а также плечики, чехол для костюма, одежная щётка, тёмно-коричневый гуталин, одноразовый бритвенный станок и такая же зубная щётка, какой-нибудь не вызывающий аллергической реакции одеколон…

– Нет, – отрезал Виталик, – зато у меня найдутся запасные джинсы и футболка как раз твоего размера. Ну, плюс-минус… А костюм заберешь потом.

– Ты хочешь, чтобы я явился в таком виде на работу? Да ещё и плюс-минус?

– Я хочу, чтобы ты выспался, – пояснил Виталик. – Коврик у меня найдётся. А тебе завтра ещё цифры считать, и вообще.

– Знаешь, а ведь у меня в шкафу как раз завалялись плечики и какие-то безразмерные шмотки, знать бы ещё чьи, – перестал злиться Лёва. – И кого это я раздел в тёмном переулке? А, неважно. Сходи переоденься, а потом езжай, в самом деле, к Витальке, а завтра снова будешь в своём отстойном костюме щеголять.

– Спасибо, ребята! – крикнул Цианид уже из коридора. – Теперь я вижу, что недостаточно закручиваю гайки, раз вы такие заботливые! Ну, держитесь у меня!

Таким образом, не особенно вдаваясь в подробности, Лёве удалось убедить всех в том, что безопасным для окружающих заветным желанием Марии Белогорской является именно издание собственной книжки, а Константин Петрович Рублёв обнаружил, что, несмотря на почти абсолютное неумение общаться с людьми, коллеги его всё равно любят и берегут.

Вопреки опасениям Виталика, роман оказался очень даже неплох – о чём Шурик заявил на следующей же летучке. И как он только позабыл о нём на прошлой неделе?

Шеф молчал. Коллеги уткнулись в ежедневники или рассматривали потолок. Цианид что-то строчил в своём кондуите – видимо, придумывал для провинившегося сотрудника особо суровое наказание. Помощи было ждать, прямо скажем, неоткуда. И тут…

– А вы зря все на Шурпана погнали, – вмешалась Галина Гусева, – ему же ещё на той неделе помощника обещали. И что, и где?

– Мы оформляли соответствующие документы на его зачисление, – ровным голосом сказал Константин Петрович.

– Да чувак готов был работать с места в карьер, потом бы оформил всё, делов-то! – воскликнула Марина Гусева.

Коммерческий директор вжался в спинку стула.

Сёстры Гусевы – две миниатюрные востроносые старушки, круглый год расхаживающие в одинаковых драповых пальто с воротниками из серого меха, принадлежащего неизвестному науке животному. Такие старушки водятся, похоже, только в Санкт-Петербурге и, скорее всего, появляются на свет уже глубоко пожилыми и в соответствующем обмундировании. Возможно, они даже являются представителями иной ветви Homo sapiens, полагает Виталик. Но выяснять это у сестёр Гусевых ни он, ни кто-либо другой не рискует.

Сколько им на самом деле лет, сёстры ли они, Гусевы ли – не знает никто. Даниил Юрьевич наверняка в курсе, но, видимо, не считает, что эта информация в ближайшее время должна быть предана огласке. Но кем бы ни были эти бабульки, а связываться с ними лишний раз не следует – это усвоили все.

– Ребята, простите меня, а? – жалобно произнёс Шурик. – Ну, прям из головы вылетело, понимаете? Я сейчас пойду и всё исправлю.

– Меня пугают его интонации, – заметил Лёва, – таким тоном обычно говорят: «Я сейчас пойду и убью себя, медленно и мучительно».

– Медленно и мучительно не сможет, – со знанием дела протянула Галина. – Тут опыт нужен. Непрерывные тренировки на других людях. Иначе получится быстро и безболезненно. И не насмерть к тому же.

– А я сейчас сниму защиту и пойду пить кофе, много, – перетянул на себя всеобщее внимание Константин Петрович. – Быстро соображайте, есть ещё что-то, что нам надо обсудить?

Вообще-то ему не позавидуешь: держать защиту – или попросту отводить от места, где происходит секретный разговор, чужие глаза, уши, подслушивающие устройства, камеры слежения и так далее – довольно тяжело. Обычно защиту по очереди держат двое, но у Наташи, которую как раз для этого и брали на работу, внезапно открылся талант Разведчицы – так что, прикажете его в землю зарывать, вместе с самой Наташей? Нерационально. Так что Константин Петрович по-прежнему геройствует, работает атлантом местного значения и в одиночку держит небо на своих каменных плечах.

– Ты, может, сразу-то не будешь снимать защиту, мало ли что нам ещё приспичит обсудить? – хамски поинтересовался Виталик. – Ты такой милый всегда, когда на ней сосредоточен!

– А ты на прошлой неделе, в четверг, уходя из своего кабинета, свет забыл выключить, – парировал Цианид, – а электричество для юридических лиц с прошлого месяца знаешь как подорожало? Всё вычтем из твоей зарплаты.

– А мозг мой, который ты всё на той же прошлой неделе окончательно выел, из чьей зарплаты вычтем? – возопил Виталик. – Без мозга я вообще всю хату спалить могу!

– Прекратить балаган, – спокойно сказал шеф. – Шурик, с тебя – «Роман с Вампиром», остальное потом. Практикант придёт уже сегодня, я ему с утра звонил. Лёва – сам знаешь, что на тебе висит. Виталик, у меня компьютер что-то притормаживать стал, останься после летучки и посмотри, в чём дело. Костя, все оценили, что ты герой, снимай защиту и шагом марш обедать. И не забудь заказать кружечку светлого пива или, скажем, бокал вина. Сам лично проверю – если после обеда от тебя не будет пахнуть алкоголем, накажу и лишу сверхурочной работы.

Когда Даниил Юрьевич обращается к своему заместителю просто по имени, без отчества – это означает, что лучше с ним не спорить. А то поднимет на смех и всё равно вынудит сделать то, что ему кажется целесообразным.

В любом городе есть парадные достопримечательности, которые не жалко показать иностранному гостю или иногороднему соседу, потому что от достопримечательностей этих не убудет, да и соседям-гостям ничего не сделается. А есть и такие, о которых жители предпочитают помалкивать. Не из жадности, не из скрытности, а просто потому, что не вполне понятно: хвастаться следует или жаловаться. Таков, например, Мёртвого Хозяина Дом, как по привычке называют его окрестные жители, или Тринадцатая редакция, как величают её в Москве.

Располагается она в самом центре города, на Достоевской стороне. «Мы на Достоевской стороне, а Достоевский за это – на нашей!» – обычно объясняет по телефону Галина Гусева, и никто с ней не спорит.

Стоящие плечом к плечу дореволюционные дома образуют неожиданно просторный двор, в народе именуемый «карманом». Войти и даже въехать в него можно сквозь две массивные арки, расположенные с южной и с северной стороны. О существовании этого «кармана» знают почему-то только местные жители, и немало споров было выиграно ими благодаря этому тайному знанию. С улицы-то ни за что не скажешь, что тут, в царстве тесных дворов-колодцев, притаился такой оазис. «Спорим, что через вон ту арку мы попадём во двор размером с футбольное поле?» – обычно спрашивает местный. «Да ну, какое там поле, максимум – с футбольные ворота», – смеётся приезжий. «Спорим на чирик?» – «Спорим». Очень полезный «карман», словом. В самом его центре красуется чудом уцелевший небольшой, почти игрушечный двухэтажный домик, носящий зловещее название Мёртвого Хозяина Дом. Когда-то давно в нём было два полноценных этажа, но со временем первый этаж превратился в подвал: то ли почва просела, то ли несколько поколений асфальтоукладчиков, орудовавших в этом районе, пытались закатать непокорный домишко в асфальт. Но здание не поддавалось, а только всё глубже и глубже врастало в питерскую зыбкую почву и, кажется, меланхолично пускало корни.

На крыше игрушечного домика красуется башенка, украшенная жестяным флюгером в виде ветряной мельницы. Внутри этой башенки довольно тесно, но в неё можно свободно подняться, поглядеть в круглые окошечки, обращённые на все четыре стороны света, убедиться в том, что со всех этих четырёх сторон домик окружен никаким не светом, а обшарпанными стенами соседних домов, и поскорее спуститься вниз. Например, на второй этаж, где располагается приёмная. Непонятно, за какие заслуги эта просторная комната получила название «приёмная» – никаких приёмов тут не проводят, а с важными посетителями Даниил Юрьевич и Константин Петрович предпочитают встречаться на их территории. Тем не менее приёмная гордо носит своё имя и менять его на какое-то другое пока что не собирается. В приёмной с незапамятных времён стоят: уютный потёртый диван, некогда красный, а теперь скорее пёстрый; журнальный столик, на котором, кажется, можно найти любые газеты и журналы из когда-либо выходивших, кофейный автомат, умеющий творить чудеса; есть здесь и крохотная кухонька, так ловко спрятавшаяся от чужих, что и свои её не всегда находят; и старомодная гардеробная стойка, давно уже растерявшая овальные алюминиевые номерки, и уйма стеллажей, заваленных папками, коробками, книгами, гроссбухами, канцелярскими принадлежностями и так далее. Понятно, что в приёмной сотрудники Тринадцатой редакции проводят не меньше времени, чем на своих рабочих местах, а одному сотруднику – референту Наташе Кудрявцевой – повезло больше всех. Потому что небольшая конторка, расположенная в приёмной, рядом с дверью в кабинет шефа, как раз и является её рабочим местом.

Считается, что в Мёртвого Хозяина Доме отродясь ничего хорошего не случалось с тех пор, как этот самый хозяин, умирая, проклял своих погубителей и наказал им, а заодно и всем остальным людям вообще, под страхом страшной смерти не переступать порога его заповедного жилища. Впрочем, самые прогрессивные сплетники района утверждают, что бояться больше нечего и Мёртвый Хозяин уже несколько лет как обрёл покой.

Но Шурик всё равно верит, что если очень попросить, то Мёртвый Хозяин поможет. Часто именно так и бывает, но сегодня даже этот всемогущий гений места был бессилен перед бездушным роботом, отвечавшим (с каждым разом всё более и более раздраженным голосом): «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети!» В последний раз он, кажется, даже добавил: «Ты что, русского языка не понимаешь?»

Но, скорее всего, Шурику показалось. Он же сегодня так и не позавтракал – а теперь уже нет никакого смысла завтракать, обедать пора.

Интересно, куда запропастилась Маша Белогорская? Уж не случилось ли с ней чего? А может быть, она как раз сейчас вносит последние штрихи в «Роман с Вампиром» и скоро пришлёт его по почте?

Нет ничего хуже неопределённости. Поэтому Шурик, глубоко вздохнув, отправил своему московскому руководству прогрессивный иронический триллер «Эвакуированные эвакуатором», решительно перевёл компьютер в ждущий режим и вышел из кабинета.

Если у Лёвы есть две фазы ярости, то у Шурика – два режима питания. Жрущий режим и режим ожидания еды. Хотя по нему этого не скажешь. Впрочем, очень часто ожидание затягивается: если Шурику попадает в руки какое-нибудь интересное дело, будь то увлекательная рукопись или особо хитроумный носитель желания.

Сегодня Шурик твёрдо решил поставить редакционный рекорд по обжорству. И непременно совершил бы этот подвиг, если бы в приёмной не наткнулся на загадочного незнакомца. То есть на первый взгляд тот выглядел не очень загадочно, а напоминал скорее одного из Наташиных однокурсников, очередного её безнадёжного поклонника, обнаглевшего настолько, чтобы заявиться к владычице своих грёз прямо на работу. Но из первых же фраз, произнесённых незнакомцем, стало понятно, что он может быть кем угодно – только не несчастным влюблённым.

– Буду вам признателен, если вы соблаговолите доложить обо мне начальству, – спокойным, но при этом не терпящим возражений тоном проговорил этот спортивного вида парень, из породы тех, чьи портреты печатают на плакатах, призывающих горожан заниматься зимними, весенними, летними и осенними видами спорта.

– Простите, а что именно я должна доложить начальству? – уточнила Наташа и потянулась к трубке местного телефона.

– Доложите, что я пришел, и спросите, когда меня смогут принять.

– Хм… А как вас представить… Просто, извините, Даниил Юрьевич ничего о вас не говорил, ияне знаю, – заробела Наташа. Шурик замер в отдалении, прикидывая, как бы прийти ей на помощь, но незнакомец был неумолим.

– Разве я сказал, что пришел к Даниилу Юрьевичу? – надменно поинтересовался он. – Мне нужен Александр Андреевич.

– Ой, то-то я и думаю, что вы такой странный! – облегчённо вздохнула Наташа и снова заулыбалась. – А вы просто ошиблись. Тут нет никакого Александра Андреевича!

– Ну, кроме меня, – вышел на середину приёмной Шурик, – но меня по имени-отчеству никто не называет.

– Сочувствую, – коротко ответил незнакомец, критическим взглядом окидывая Шуриков прикид – между прочим, исключительно модный, как по MTV показывают. – Однако на дверях у вас висит табличка, извещающая о том, что это – филиал издательства «Мегабук». Это оно?

– Оно самое, – снова насторожилась Наташа.

– Тогда придётся повторить просьбу. Мне нужен главный редактор.

– Он в Москве, – хором ответили Наташа и Шурик.

– Я знаю, что главный редактор всего холдинга живёт и работает в Москве, – терпеливо сказал незнакомец. – Мне нужен его санкт-петербургский эквивалент.

– Слушайте, не хотелось бы вас огорчать, – от смущения переминаясь с ноги на ногу, произнёс Шурик, – но тогда это точно я. Просто другие совсем не этим занимаются. А вы, наверное, практикант? Тогда будем знакомы. Шурик.

– Денис, – ничуть не смущаясь, юный атлет вполне светски улыбнулся своему будущему начальнику и протянул руку для рукопожатия. – Я к вашим услугам.

– Ой, ребята, мне срочно надо выйти, – старательно сдерживая подступающий к горлу смех, сказала Наташа.

– Не волнуйся, мы уже уходим. Денис, ты не против, если мы пообедаем вместе, заодно познакомимся? Я вот тут как раз пожратки иду.

– Не самое подходящее время, но…

– Я знаю, – обезоруживающе улыбнулся Шурик, – просто я сегодня не завтракал.

– Это не слишком полезно для здоровья, – покачал головой Денис, следом за Шуриком выходя на лестницу. – Видите ли, наш организм устроен таким образом…

Каким именно образом устроен наш организм, Наташа уже не услышала. Зато она наконец-то смогла позволить себе расхохотаться.

Маша Белогорская сама не понимала, как ей удалось создать что-то интересное. Ей казалось, что вотвот маски будут сорваны и обаятельный редактор Саша продемонстрирует когти и клыки, рассмеётся ей в лицо и скажет что-нибудь вроде: «Ты что, в самом деле поверила, будто твой «Роман с Вампиром» кому-нибудь нужен? Вот дура!»

Так, во всяком случае, всегда поступала с ней мать. С самого детства она информировала дочь о том, что та, во-первых, всю жизнь ей испортила своим поспешным появлением на свет, во-вторых, никогда не выйдет замуж, потому что никто на неё, такую тихоню, никогда не обратит внимания, в-третьих, она слишком много разговаривает и, вообще, в последнее время совсем наглая стала. Мать ей сейчас дело говорит, а она в стену уставилась, ишь, умная очень. А если умная – то почему её опять с работы уволили? Они обязаны, слышишь ты, обязаны были дать тебе этот отпуск по уходу за больной, немощной матерью. Да, третий раз за месяц. А что делать, если мать такая немощная, что часто болеет и нуждается в уходе? Не такая уж и немощная? Нет, вы только посмотрите на эту нахалку – матери больной хамит! Пепельницу бы лучше вытряхнула, чем ворон считать! Вся в отца своего – ни стыда, ни совести, мать – единственный её близкий и родной человек, кто ещё правду-то скажет, кроме матери? Вот умрёт мамочка – тогда поплачешь, тогда поймёшь, какого святого человека ты потеряла, а сейчас-то, конечно, в стену смотрит, пепельницу через раз вытряхивает, матери перечит!

Вместо того чтобы позволить Маше поселиться отдельно, в квартире, оставшейся в наследство от бездетной двоюродной тётки, мать предпочитала держать дочь при себе, а квартиру сдавать приезжим. Это, во-первых, прибыль (мадам Белогорская наконец-то получила возможность уйти с работы и вдоволь поболеть разными вымышленными болезнями, никак не проявляющимися внешне, но заставляющими её ужасно страдать), а во-вторых, под боком всегда есть замечательный безответный собеседник, с которым в любой момент можно поговорить на насущные темы. Например, о том, как она, дочь-нахалка, укорачивает дни и часы родной матери, которой и без того недолго осталось жить на этой земле.

Таинственный Дмитрий Олегович появился очень вовремя: как раз в тот день, когда Маша дописала «Роман с Вампиром», в который она целый год пряталась от упрёков и обвинений матери.

Она подключилась к Интернету. Глубоко вдохнула и задержала дыхание. И отправила файл редактору Саше. Зачем? Ведь не пройдёт и пары дней, как от него придёт ответ: «Ужасно! Что вы о себе возомнили? Таким, как вы, не место на этой планете!»

Разумеется, уже через день от Шурика пришло восторженное письмо с просьбой внести минимальные правки, а потом приходить в редакцию подписывать договор. Но пока этого не произошло, Маша чувствовала себе особенно безнадёжной дурой, поверившей в какой-то там шанс неизвестно на что.

Мать ещё с утра выдала ей стандартный набор упрёков и обвинений и, с чувством выполненного родительского долга, заперлась в своей комнате и включила погромче телевизор – чтобы нахалка не смела перечить.

«Нахалка» и не думала перечить. Ей хотелось выйти на свежий воздух, погулять по Невскому, выслушать чужую жизненную историю, посочувствовать, позавидовать. Но все подружки были заняты: у одной свидание, у другой срочная халтура, у третьей ребёнок приболел, четвёртая села на диету и решительно отвергает все соблазны, включая невинное предложение просто пройтись по улицам: «Знаю я это твоё пройтись – а потом на весь вечер засядем в какой-нибудь кондитерской!»

Без особой надежды на успех Маша позвонила однокласснице, которую не видела уже года три, и та неожиданно пригласила её в гости – дескать, забегай на чашечку чая, если тебе скучно, у меня тут собралась интересная компания, знаменитости, иностранцы и так далее, сидим, болтаем, знаешь ли.

Едва только Маша сняла в прихожей плащ и уличную обувь, как одноклассница накинулась на неё, обделяя вниманием знаменитостей и иностранцев.

– Пойдём, пойдём скорее на кухню, я тебе кок-тейльчик такой сделаю – вырви глаз! Выпьем, поговорим. Бедная ты, Машка, девочка. Бедолажечка. За три поколения воз тянешь.

– Если бы. Мама говорит, я вообще ни на что не тяну.

– Зато она из тебя все силы тянет. Съезжала бы ты от неё, а? Тебе поскорее надо в чистый лист превратиться, раз твои предки по женской линии тебя так кинули.

– Слушай, я не очень понимаю, извини.

– Ну, раньше-то как было? Из поколения в поколение мать рассказывала дочери все женские секреты. Не для того, чтоб женихов клеить, а просто чтоб жить было понятнее. Тебе мать какие-нибудь секреты рассказывает?

– Говорит, что все мужики – козлы.

– Это ж разве секрет? Да об этом на каждом углу кричат! К тому же утверждение не будет полным без второй части уравнения: «Все бабы – дуры». А ведь мы же с тобой не дуры? Верно, Машка? Значит, не сходится задачка с ответом.

– Не знаю. Я, кажется, дура. Полная, круглая и законченная.