Глава 7

На стук открыла молодая женщина. Темные волосы, подстриженные под каре, были заправлены за уши, форменная одежда состояла из белой блузки и черной юбки. Не выказав удивления (наверное, и не такое видала), она отступила в глубь комнаты, пропуская визитеров. Алена шагнула на пол, выкрашенный желтой краской, и со смущением увидела, что налипший на ноги снег отпечатывается на полу грязными лужицами.

– Здравствуйте, – уверенно начал парень. Сейчас он и правда выглядел как молодой мужчина. Алена не заметила, когда он начал метаморфозу, после полета ей все казалось зыбким и плывущим.

– Здравствуйте, – отозвалась строгая женщина.

– «Ирина», – прочитал он вслух по бейджу. – Ирина? Мы не встречались с вами раньше?

– Не припоминаю.

Голос ее был сухим, как и подобает сотруднице почты при исполнении служебных обязанностей. В воздухе витал знакомый запах – сургуч, что ли? Алена увидела длинный прилавок из дерева с закрепленным над ним куском стекла, весы и моток бечевки, в витрине – конверты, марки и новогодние открытки, а в глубине, за спиной сотрудницы, многочисленные ячейки для почты и запертые стальные ящички с номерами. Неужели абонентские ящики? Неужели у них так много абонентов? Для кого же приходит корреспонденция? И… от кого?

– «Ирина», – повторил Питер с нажимом. – Человек. Надо же. Никогда еще не видел, чтобы на нашей почте работал живой человек.

– Дует ветер перемен, – ответила она с легкой иронией.

– Бе-зу-словно…

По тону Питера можно было сделать вывод, что его такие перемены не радуют, хотя лицо его сияло приветливой улыбкой. Алене захотелось взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что он на самом деле чувствует, – или хотя бы определиться с тем, что он транслирует. Но он стоял впереди, и обходить его, чтобы заглянуть ему в лицо, было бы не с руки. Да, она совсем ничего здесь не понимает. Пора с этим смириться.

Ирина закрыла балконную дверь на все три задвижки и вернулась на свое место. Алена успела заметить, что перед нею лежали ножницы и бумажные салфетки, из которых сотрудница до прихода клиентов вырезала снежинки. Это было трогательно и неожиданно. Раньше, готовясь к Новому году, все старались сотворить что-то из ничего: рисовали акварельными красками на витринах магазинов и зеркалах парикмахерских, прикручивали к ниткам куски ваты и вырезали такие вот снежинки из салфеток, цветной бумаги и фольги от чайных пачек. Это потом пришли времена дешевых электрогирлянд из Китая.

– Ну? – сказала сотрудница почты в лучших традициях российской сферы обслуживания.

Алена все ждала, что говорить с ней, как абориген, будет Питер, но он молчал.

– Вообще мы обслуживаем по одному клиенту, – добавила весомо Ирина. – Второй ожидает своей очереди вне зоны слышимости. Конфиденциальность – наш приоритет.

– О, – оценил Питер. – Это интересно! Не обращайте на меня внимания, я всего лишь сопровождаю эту… особу.

Он сделал шаг назад и привалился спиной к крашеной стене, на которой виднелись рекламные плакаты, воспевающие как раз конфиденциальность и еще что-то настолько же нелепое. Кажется, страхование имущества.

– Это, конечно, весьма необычно, – сказала сотрудница. – А я-то думаю, каким ветром занесло…

– Довольно, – перебил парень. – Обслуживайте клиента.

Алена покачала головой. Антагонизм между Питером и Ириной – тем более непонятный, что они, как признали сами, никогда не встречались раньше, – не оставлял ей шанса, чтобы как следует расспросить девушку о том, что происходит, что тут за правила и где вообще затесалось это «тут». Сама она успела шагнуть за грань жизни, но не добралась до грани смерти, застряла на нейтральной территории под названием остров Буян. Оттуда, как предполагалось, она вернулась ненадолго в мир живых, а тут вдруг обнаружилась не только «конспиративная квартира», но и почтовый офис – очевидно, один из многих, всего лишь звено длинной цепи. Целая нейтральная прослойка прямо здесь, в России, под носом у обычных, живых людей?

Да что «под носом», если в этой структуре и работают обычные, живые люди?

– Я давно тут не была, – начала она, раздумывая. – В смысле в этом городе. Ну и в этом мире, если так можно выразиться. Дело в том, что я…

– Мне еще пол за вами мыть, – поджав губы, поторопила Ирина.

– Вы уборщица! – театрально щелкнув пальцами, воскликнул из-за Алениной спины ее спутник.

– По совместительству, – глазом не моргнув, отвечала сотрудница.

– Вы уборщица и самозванка. Живые люди не работают на таких должностях.

– А кто, по-вашему, на них работает?

Этот вопрос интересовал и Алену: каким существам принадлежит эта система и откуда они берутся? Самозванкой можно было смело называть и ее саму, растерянную, будто выброшенный на берег дельфин. Здесь есть почта, есть операторы телефонной связи – неужели живым и мертвым дозволено общаться между собою? Это призраки пишут письма родным и друзьям, а те, кто задержался на этом свете, шлют телеграммы и даже бандероли на тот? Или система обслуживает только магических существ, вроде Привратниц? Алена не знала даже, как называется ее собственная «должность» в системе, ведь нельзя же всерьез считать, что ее именуют «Летучей Мышью». Или можно?

– Позовите директора, – потребовал тем временем Питер.

– Какого еще директора? Сотрудников у нас не хватает, и в офисе сейчас я одна.

– Но вы уборщица, а не оператор.

В балконную дверь постучали, хотя через стекло никого не было видно. Ирина взяла себя в руки и обратилась к Алене:

– Вот и следующий клиент. Быстрее говорите, что вам нужно, или я вызову охрану.

Питер умолк. Алена решилась.

– До востребования посмотрите, нет ли чего для меня. Мое имя Кривицкая Алена Вячеславовна. Адрес… в этом городе я больше не проживаю, сейчас мой дом на острове Буяне.

Как и телефонный оператор, Ирина уточнила:

– На котором?

– Который второй, не тот, что в Северном Ледовитом океане. Я там… работаю.

– Ага.

Ирина полистала какой-то толстый синий справочник в бумажной обложке, затем поднялась на ноги и подошла к деревянным ячейкам, разглядывая разложенную там корреспонденцию.

– Только у меня паспорта нет, – вспомнила Алена.

Оператор прыснула.

– Угу, – ответила она потом, – это ничего. Попробуем без него как-нибудь. Да.

«В очередной раз ляпнула глупость, – улыбнулась про себя Алена, – ну хоть обстановку немного разрядила». Питер сзади нетерпеливо стучал ногой. «Уборщица, не уборщица, мне лично все равно. Появится ли хоть какая-то ниточка?»

Это казалось нереальным. Откуда крошке, по ошибке прилетевшей в этот мир к отсутствующей маме, знать ее ФИО? Где уж ей отправить весточку через эту загадочную почту…

Ирина повернулась, в руках у нее была небольшая синяя коробка.

– Кривицкая Алена Вячеславовна? – повторила она. – Посылка вам до востребования.

Питер подался вперед, резко, как хищник, увидавший добычу.

– Мне? – дрогнувшим голосом переспросила Алена и протянула вперед обе руки.

– Секунду.

Сверкнув суровым взглядом в сторону Питера, Ирина пристроила коробку на стол и, словно кассир магазина или сотрудница почты России, провела ее через сканер. Затем она подхватила Аленино запястье и на мгновение приложила и его к темному экрану.

– Забирайте. С наступающим.

Алена обняла маленький кубик и прижала его к груди. Она не увидела на нем ни букв, ни других обозначений: заурядный синий картон, примятый угол, да и по весу непохоже, чтобы в посылке было что-то, кроме воздуха.

– Я…

– До свидания. У меня следующий клиент на подходе.

Ирина выбралась из-за стойки и распахнула балконную дверь. Пришлось выметаться.

– Спасибо, и вас с наступающим, – успела пробормотать Алена, прежде чем нырнуть в белую снежную кашу.

Глава 8

Алена летела вперед, сжимая невесомую коробку. Она старалась не обращать внимания на назойливые снежинки, которые налипали на волосы, брови, ресницы, лезли в нос и в рот. Питер, вновь принявший облик мальчишки, в этой круговерти не терялся: он тоже, словно вихрь, то догонял ее, то вдруг оказывался впереди. И все твердил, что никогда еще не видел, чтобы по почте приходили посылки: не могла бы она утихомириться и быстрее распечатать коробку, потому что он сам не свой от любопытства, да и ей наверняка хочется поскорее узнать, что там, потому что ведь не может же и в самом деле несмышленая пока душа ребенка – нерожденного к тому же ребенка, учтите это – воспользоваться почтой!

Алена и сама знала, что такого быть не может. Хотя… если подумать, что из происходящего вокруг нее нельзя было бы отнести к категории невероятного?

– Куда ты несешься? – взмолился наконец Питер. – Ну остановись уже хоть где-нибудь!

Внизу, среди серо-белой мешанины, показалась зелень. Парк! Она ходила туда в детстве, кормила белочек, которые охотно спускались к малышам за лакомством. В глубине парка скрывалась летняя эстрада-ракушка синего цвета и допотопные аттракционы – например, качели в виде лодки на цепях, на которых можно было раскачаться только вдвоем. Она играла там и одна, когда не находилось компании, садилась посреди лодки, закрывала глаза и представляла, как плывет в дальние дали, на необитаемый остров. Ха-ха. Доигралась, короче.

– Давай в парк, – сказала она отрывисто.

– Давай, – поспешно согласился Питер. – Глядишь, там и в смысле наследия что-нибудь отыщется. Ведь ты там бывала ребенком, правда?

Она кивнула и стала снижаться. Летняя эстрада – вот идеальное место, где в такую метель наверняка никого не встретишь. Ряды пустующих скамеек для зрителей засыпало так, что они стали похожи на бурные морские волны – замершие, словно по волшебству, и вдруг раздумавшие обрушиваться на сцену. Скругленный купол самой «ракушки» уберегал часть сцены от ледяного ветра, там Алена и спряталась, села на вытертые голубые доски. Питер последовал ее примеру.

– Ну же!

Алену и саму обуревало нетерпение, но жадная торопливость Питера показалась ей странной. Она вновь прижала драгоценную коробку, к этому моменту уже совершенно промокшую, к груди и пристально посмотрела на него.

– А тебе-то что?

Он отступил на шаг и спрятал руки за спину.

– Ничего, я просто посмотрю. Я ж говорю, никогда еще не видел, чтобы…

– Мне не нравится, как ты ведешь себя.

– Ой, вот только не надо включать учительницу, – сощурился он.

Алена вспылила:

– Пока только ты тут корчишь из себя всезнайку, а сам ни на один вопрос ответить толком не хочешь!

– Ну например?

– Ну например, для кого вообще работает эта почта, где ты никогда не видел ЖИВЫХ людей? Для зомби, что ли? Для призраков? Для выходцев с того света?

Паршивец вытянул руки вперед, закатил глаза и стал топтаться на месте, видно, изображая зомби из какой-нибудь дебильной компьютерной стрелялки.

– Вот я о чем и говорю! Кыш, дай коробку открыть!

Это оказалось не так легко, ведь под рукой не было ни ножа, ни ножниц. Она крутила и сжимала коробку, пытаясь поддеть крышку, но почта, для кого бы она ни была предназначена, поработала на совесть: ни малейшей щелки не появилось. Наконец Алена сдалась:

– Есть там у тебя, в мешке, хоть какой-то инструмент?

Питер покачал головой, но подставил ладонь, чтобы она передала коробку ему. Ей ужасно не хотелось доверять ему загадочную посылку, но она все же решилась. Сначала он благоговейно подержал коробку в руках, потом быстрым движением провел пальцем вдоль каждого ребра куба – и тогда вернул посылку хозяйке.

Алена откинула крышку. Коробка была пуста.

Она подняла глаза на Питера, но вопрос замер у нее на губах, когда она вдруг услышала женский голос.

 
Баю-баюшки, баю,
Не ложися на краю,
С краю свалишься,
Напугаешься,
Придет серенький волчок,
И ухватит за бочок…
 

– Колыбельная, – с отвращением сказал Питер и стукнул по крышке, закрывая музыкальную шкатулку.

– Колыбе…

– Тебе послали колыбельную песенку. Посылкой. В наше время эм-пэ-три, беспроводных сетей, вайфай, блютус!

– Мне послали колыбельную?

– Ну ты же слышала!

Ей колыбельная о сером волчке напоминала о Федоре, нечаянно обнаружившем в один прекрасный момент, что он на самом деле оборотень. Но лицо Питера настолько исказилось от досады, что она не удержалась от широкой улыбки. Если б она знала, чего ожидать, может, тоже испытала бы разочарование.

– Я-то слышала, но ты как будто ждал чего-то другого?