Глава 5

Она просто забыла. Это Змей стер ей память и только поэтому доверил на время дитя. Девочка ему нужна, только непонятно для чего. Алениной вины ни в чем нет. Она же не могла родить Федору ребенка, они живут на Буяне, у них нет тела, у них…

Они с Федором лежали в своей большой кровати, не прикасаясь друг к другу. В доме было темно, хоть глаз выколи, луна спряталась за облаками, и казалось, что нечем дышать, хотя занавески слегка колыхались и ветви яблони качались за окном.

Когда Змей явился за Яськой и выяснил, что она находится «в том мире», он был разъярен. Наверное, если бы он мог, он бы разрушил весь остров Буян, испепелил бы его и развеял бы пепел над морем-океаном. К счастью, это было невозможно. К несчастью, теперь Яська была в его распоряжении, и оставалось только догадываться, что он собирается с ней делать.

Алена, не моргая, смотрела на белые простыни в синем свете, а перед внутренним взором снова и снова разворачивались одни и те же картины: к острову приближается торнадо, она слишком испугана, чтобы бежать, ее парализует от страха. Змей, легко читающий ее мысли. Маленькая девочка у нее на руках, такая теплая, такая тяжеленькая, такая уютная, как будто заполняет собою пустоту, которая всегда была у Алены в душе. Яська растет не по дням, а по часам – рыжеволосая, ясноглазая, прямая, честная, радостная девочка. Лучик солнца, согревший всю семью. А теперь ее здесь нет, и неизвестно, где она, и нет никакой надежды, что она вернется.

Как они теперь будут жить?

Федор не понимает. У него не укладывается в голове, что Алена знала всё – и ничего не сказала ему. Он не верит в то, что на самом деле она ничего не знала, что всё забылось по мановению руки этого пугающего Змея.

– Не веришь? – говорит Алена, глядя в потолок.

– Почему, верю. – Голос слишком ровный. – Конечно, верю. Ты мне не врешь никогда. Но ты мне не сказала. Я не могу… я не ожидал, я был не готов, я не могу.

Не может поверить, что Яську им вручили на время и забрали навсегда. Это понятно. Алена и сама не может осознать. Но поскольку она-то всегда носила это в глубине души, ей сейчас легче. Ну, наверное. Потому что в Федоре будто совсем не осталось никакой жизни, ни тепла, ни света.

Она молчала, отчаянно пытаясь найти хоть что-то, что имеет смысл сказать вслух.

– Мне трудно, – проговорил наконец Федор. – Я же был отец. А оказывается, что я никто.

– Ты был ее отец с самого ее рождения. И остаешься ее отцом. Что может это перечеркнуть?

– Но какой я отец? Я не знаю, где моя дочь. Я не знаю, зачем он похитил ее. Только уверен: не к добру он прятал ее здесь от всего мира, не к добру забрал. Я должен знать. Я должен ее спасти! Иначе… кто я, зачем, зачем мы?

В его голосе прорезалось чувство, и это одновременно обрадовало и испугало Алену. Она приподнялась на одном локте, повернулась к мужу.

– Нам нет дороги туда, – попыталась объяснить она. – У всех здесь есть свое место, и нам нет туда пути. Поэтому, наверное, он и выбрал наш остров: здесь Яську до поры до времени никто бы не нашел, а сейчас уже всё.

– Всё? И ты так спокойно об этом говоришь. Нет, я не собираюсь с этим смиряться. Я пойду и найду ее. Может быть, не верну ее, но мне надо убедиться, что с ней все хорошо. Что этот змей, этот дракон, эта ящерица не причинит ей вреда.

– Но нельзя же! – пискнула Алена. – Ты не выберешься с острова, а если выберешься – пропадешь. Мы не можем оставить Буян, мы принадлежим ему, а он нам. Нам нельзя…

Федор резко сел.

– Тебе, может быть, нельзя. А мне иначе нельзя.

Не сказав ничего больше, не обняв и даже не прикоснувшись к ней, он встал и ушел. Алена осталась одна.

Федор шел по лесу быстро, не оглядываясь. Его гнали вперед мысли, болезненные, обжигающие. Вот здесь Яська играла. На этой полянке училась ходить. Он сидел вон там, на стволе сосны, которую давным-давно повалила буря, а Алена стояла у березы, и Яська топала своими маленькими ножками от мамы к папе, а потом от папы к маме. Они по очереди подхватывали ее, крутили в воздухе, а она заливисто хохотала, выкручивалась из объятий и снова принималась сосредоточенно топать по травке.

Вот дерево, на котором Федор построил для дочки домик. Она очень любила залезать туда и играть – представляла, что это кораблик, благо с верхотуры открывался вид на море. К Ясе часто прилетал туда Питер, хотя Федор не одобрял совместных игр с таким ветреным товарищем.

Луна вышла из-за туч и залила остров мертвенно-белым цветом. Такое же настроение было у Федора: как будто всё, что было в его памяти полным жизни, солнца и тепла, теперь навсегда превратилось в холод, будто всё, что ему остается теперь, – это отраженный свет воспоминаний о счастье. Не сдержавшись, он вскинул голову вверх и завыл, как волк.

Волк, его второе «я», не подвел. Вой вышел натуральный, и на душе стало полегче. Федор взглянул вниз и вместо ног увидел мощные лапы. Обратился – кажется, впервые за последние годы обратился на острове Буяне, не во сне, а наяву… Федор оттолкнулся от земли и помчался вперед крупными скачками, каждый из которых был сильнее предыдущего. Через некоторое время одного толчка стало хватать для того, чтобы ненадолго воспарить над травой.

Он бежал вперед, не думая ни о чем, кроме Яси, не видя ничего, кроме серебряного света луны. Остальное осталось на границах восприятия – неясными очертаниями высоких папоротников, корабельных сосен, неизменных валунов. Перед ним возникла призрачная преграда – лунная ступенька, и он бросился на нее, легко поднялся выше, затем еще выше, и еще. И еще.

Глава 6

Левка и Яся бегом добрались до дома и, раскрасневшиеся, вломились в лифт.

– На кого ты похожа, – сказал брат. – Вся лохматая. Тебе такой домой нельзя, давай подождем на площадке, причешешься.

– Ты и сам будто в футбол играл три часа. Заправь рубашку. Умыться бы.

Выйдя из лифта, они спустились на площадку между этажами, свалили рюкзаки на подоконник и сели рядышком. Яся расплела косы и стала причесываться.

– Может, они и не за нами полезли. Просто поняли, что им там не место. Людей много, кошкой пахнет. Небезопасно. Вот и отправились на улицу, искать потайной уголок.

– Может быть, – согласилась Яся.

Ей в это не верилось. Когда она увидела, как змеи прут наружу из щербинки в стене, ей показалось, что они целятся прямо в нее. Это было странное чувство, не из тех, которыми хочется делиться. Объяснить его было невозможно.

– Такие маленькие еще не должны быть ядовитыми, – продолжал Левка. – Давай в интернете посмотрим.

Он вытащил телефон, Яся тоже полезла за своим.

– У тебя нет интернета в телефоне.

– Да? А почему?

– Потому что ты дорогой телефон разбила, тебе мама пока дала дешевый, кнопочный.

Яся поскучнела. Да, вот он, обычный кнопочный аппарат. Наверное, она и в самом деле совершенно безнадежный, безалаберный человек – не только разбила дорогой смартфон, но и умудрилась напрочь об этом забыть. Вот Левка, он все помнит, да и телефонов не разбивает. Может, это ее рыжие волосы во всем виноваты? Горят огнем и ее в зажигалку превращают, так что мысли короткие-коротенькие и в памяти ничего не держится.

А что, если у нее волшебные волосы, и именно на их огонь, как на маяк, и приползли загадочные змейки?

Как это лучше сформулировать для поиска в Яндексе?

– Ничего не могу найти. Одни энциклопедические статьи какие-то.

– А змеи могут, ну… лазить вверх? По ступенькам подниматься?

– Конечно. Они и по деревьям могут лазить, и по отвесной стене. Везде есть микроскопические выступы.

Левка погонял по экрану пальцем и сунул ей под нос видеоролик с Ютуба: вертикальная стена, и по ней поднимается змея. Она казалась плавной черной линией, которую чертит невидимый художник. Змея ползла не только вверх, но временами и вбок, скорее всего – вдоль кирпичей, спрятанных под штукатуркой.

– Как в компьютерной игре, – с отвращением проговорил Левка и убрал телефон.

– И что нам делать?

– Ничего. Будем считать, что змейки из школы ушли, а значит, и они, и школа в безопасности. Забудь.

– Легко сказать!

Яся не чувствовала себя в безопасности. Закрывая глаза, она снова и снова видела этот клубок и черные стрелы, вытекающие из него с опасной плавностью и стремящиеся прямиком к ней.

– Домой пошли.

Левка подхватил оба рюкзака и поволок наверх. Яся вздохнула и повиновалась.

– Мам, мы пришли! – крикнул он из прихожей.

Но мама не ответила, она с кем-то разговаривала в комнате, наверное, по телефону. Слышался только ее голос – резкий, отрывистый и злой. Яся скинула обувь и собралась было заглянуть в зал. Левка ее удержал.

– И не лезь больше в мою жизнь! – кричала мама. – Не смей здесь показываться! Я никогда, никогда не хочу тебя больше видеть.

Яся сделала большие глаза и указала брату на мамин мобильный и городской телефон. Обе трубки лежали прямо на тумбочке в прихожей. С кем же тогда мама ссорится, кто у них в гостях?

Левка сжался в комок под куртками, висевшими на вешалке, – как будто, если будешь маленьким-маленьким, тебя не заметят. Яся все же сунула любопытный нос в комнату, как раз вовремя, чтобы увидеть, как мама берет зеркало и обрушивает его прямо на паркет. Ша-рах! Яся отпрянула.

– Там никого нет, – сообщила она Левке.

– Что-то разбилось.

– Мама зеркало разбила.

– Нечаянно?

Яся поморщилась: вроде специально, но это было необъяснимо, и она не решалась произнести это вслух. Она знала, что все боялись разбить зеркало, это считалось плохой приметой. Почему мама орала, если она была одна в пустой комнате и даже по телефону не разговаривала? Зачем она взяла и разбила хорошую вещь – даже если она не верит в приметы? И как теперь рассказывать ей о странностях в школе?

Мама вылетела в прихожую с покрывалом в руке и накинула его на зеркало. Порывистыми движениями занавесила, дергая и утыкивая, чтоб не проглядывало ни кусочка, и только тут заметила детей.

– Вы пришли уже? – сказала она тем особым неприятным тоном, от которого скрежетало в желудке.

– Только вошли, – отозвался Лева.

– А ты что делаешь? – влезла Яська.

– Это… так надо.

– Когда кто-то умер?

– Да. Когда кто-то умер.

– А кто умер?

Мама дернула углом рта и промолчала. Левка посмотрел на сестру, как бы стараясь предостеречь ее от дальнейших расспросов. Яся была с ним полностью согласна. Она села на корточки и полностью сосредоточилась на застежках обуви.

– Это уроки уже кончились? – уточнила мама.

– Да.

– Ну идите на кухню. Поешьте там.

Глава 7

Мама взяла расческу, повернулась к зеркалу, чтобы подправить прическу, и топнула ногой от досады. В дверь позвонили.

– Кыш, – прошипела мама, и дети послушно переместились на кухню.

Они даже прикрыли за собой дверь, но через стекло все равно было видно, что пришел Юрик, мамин друг. Это так называлось – друг, на самом деле даже ежу понятно, что мама надеется выйти за него замуж. Но, кажется, в последнее время их отношения немного накалились. Поэтому Яся с Левкой старались даже носа наружу не показывать.

Мама с Юриком разговаривали тихо, прислушиваться было нельзя, поэтому Яся специально стала шуметь. Она бахнула дверкой холодильника, вытаскивая кастрюлю с супом, грохнула ее на стол и подтащила к себе табуретку, не потрудившись оторвать ее от пола.

– Как у тебя дела в школе? – сказала она нарочито.

Левка вылупился на нее. Поскольку они учились в одном классе, его реакции не приходилось удивляться, но мог бы хоть немножко ей подыграть.

– Что у тебя за тест? Я же не знаю, – разъяснила она еще громче, покрутив при этом пальцем у виска: соображай давай.

– А. У меня четверка. Две ошибки. А у тебя что?

– И у меня четверка, правда, ошибки три штуки. А по чтению что?

У них сегодня не было чтения. Левка нахмурился. Но ведь мама в такие вещи не вникала, нес бы уже все, что только в голову придет.

– Кажется, надо выучить наизусть стихотворение. Давай посмотрим после обеда в электронном дневнике.

– Давай. Какая удобная вещь – этот электронный дневник, правда? Только придется в твоем телефоне посмотреть, а то у меня интернета нет.

Яся водрузила кастрюлю на огонь и открыла воду посильнее, набирая чайник.

– А эти змеи… – шепотом сказал Левка под шумок.

– Тсс! Потом обсудим!

Мама скоро должна была уйти на работу, у нее вторая смена, а Юрий ее подвезет, если они совсем не рассорятся. Яське так и хотелось вмешаться и расставить все точки над «i», но нельзя: двое дерутся, третий не мешай. Даже если двое совсем не дерутся, а наоборот. Ну вот как эти двое – то ли ссорятся, то ли милуются. Что за люди, прямо как маленькие. Она бы на их месте в два счета все разрулила.

– Ну я поехала, – бросила мама, приоткрыв на мгновение дверь кухни.

– Пока, – бодро отозвались дети.

Хлопнула входная дверь.

– Ничего не понятно, – пожаловался Левка.

– А чего? Разберутся сами как-нибудь.

Яся заглянула в хлебницу: пусто. Разлила суп по тарелкам.

– Ну да…

Он сосредоточился было на тарелке с супом, но оказалось, что бульон не успел согреться. Левка встал и бухнул содержимое тарелки обратно в кастрюлю.

– Что-то не хочется.

Он взял помойное ведро, пошел в комнату и стал собирать зеркальные осколки. Яся поболтала ложкой в тарелке, но узкие куски скользкой капусты были уж слишком сильно похожи на змей. Она не могла заставить себя это есть. Пришлось последовать примеру брата и потом сунуть кастрюлю обратно в холодильник.

Осколки разлетелись по всей комнате. Отрикошетили от пола и теперь блестели и на диване, где спала Яся, и на журнальном столике. Левка с пыхтением ползал по полу, а девочка задумчиво взяла осколок с потускневшего дивана, который лишился сейчас привычного покрывала.

– Только не заглядывай туда! – поспешно предупредил брат.

– Почему?

– «Почему?» Примета плохая.

– А в каком смысле?

– Говорю, плохая примета. Давай сюда, в ведро.

Яся уперлась, дразня его: поймала солнечный зайчик и погнала его по стенке с желтыми обоями.

– Если не скажешь, в каком смысле, возьму и загляну. Что я там такого увижу?

Лев встал на ноги и сжал кулаки.

– Примета плохая. Говорят, – он еще немножко попыхтел. – Ну ладно, говорят, если посмотреться, то мама умрет. Понятно?

Она уронила коварный осколок.

– Ой!

Облизнула порезанный большой палец.

– Ну вот видишь, – сердито сказал Левка. – Иди возьми пластырь. Кулёма.

– Что еще за «кулёма»? А где пластырь?

Он раздраженно выдохнул.

– На кухне в шкафчике.

– В каком?

Яся уже не издевалась, она честно не помнила, где берут такие прозаические вещи, как пластырь. Лев фыркнул и сам направился на кухню. Выдал ей кусок бактерицидного пластыря и вернулся к своим осколкам.

Яся села на диван и поболтала ногами. Палец не болел, но это была уважительная причина, чтобы не помогать брату. Однако все же ей было немножко стыдно, поэтому после недолгого молчания она сказала:

– Лёв, а почему я сама ничего не запоминаю?

Он пожал плечами, не поднимая головы.

– Пойду схожу за хлебом.

– Давай.

Ларек был недалеко от дома, мама давно разрешала им бегать туда одним. Только выйти из подъезда и пройти шагов сто по тротуару, даже дорогу переходить не надо. Но сегодня возникла неожиданная загвоздка.