Я залюбовалась подругой: в этот момент лицо Диги словно засветилось изнутри, девушка превратилась в красавицу. Я подошла и легонько прикоснулась к её плечу, Диги вздрогнула и, словно вернувшись с небес на землю, с лёгким смущением уточнила:

– А? Ты что-то говорила?

– Да, – решительно ответила я, хоть не произносила ни слова. – Тебе надо поменять специализацию. У тебя талант к зельеделию. Зачем пытаешься развить то, чего почти нет?.. Давай начистоту: у тебя никогда не получится стать слышащей. – Схватила поникшую подругу за руку. – Но твой талант чувствовать травы, различать оттенки вкусов настоев, одним чаем поднимать другим настроение не должен пропасть!

Улыбка Диги стала горше полыни. Затравленно оглядевшись, подруга призналась:

– Отец прекратит платить за обучение, если перейду.

Ощутив себя заговорщицей, я хитро подмигнула:

– А кто ему об этом скажет? Ты говорила, что твоим родственникам недосуг ходить на собрания академии. Если повезёт, они узнают обо всём, только когда увидят диплом чувствующей травы. Уверена, он будет золотым!

Диги часто-часто задышала и, сморгнув слёзы, прошептала:

– Это всё глупые мечты.

И пошла вперёд: плечи её поникли, голова опустилась. Кажется, я случайно сделала подруге очень больно. Сердце неприятно заныло, острое чувство вины сжало горло. Я побежала следом, чтобы попытаться исправить, извиниться за необдуманные слова, успокоить, обнять… Но вдруг ощутила, как на лицо легла остро пахнущая мускусом ладонь, талию перехватили, ноги оторвались от земли, меня прижали к твёрдому телу и втащили в темноту.

Сердце забилось испуганной птицей, я отчаянно рвалась из хватки, но похититель был невероятно силён и ни на пинки, ни на тычки локтями никак не реагировал. Ничего не видно в полутьме, только слышно ровное глубокое дыхание, неприятное ощущение чужой солёной ладони на лице и каменно-мускулистой руки, которой неизвестный обхватил меня поперёк тела.

Кажется, похититель спускался по лестнице, всё ниже и ниже… Оглушающий страх стянул кожу на затылке: не крикнуть, не вырваться! Куда меня тащат? Зачем? Морозная дрожь пробрала до костей, хоть не холодно. Или всё же холодно? Где я? Похоже, лестница закончилась, под ногами неизвестного захрустели мелкие камушки или песок.

Глаза привыкли к темноте, и я различила полукруглые очертания арок, серые и мрачные каменные стены, влажно поблёскивающий потолок. Затхлый запах, спёртый воздух… примешивался какой-то сладко-пряный аромат, но понять, что это, не удавалось – острый мускус от тела незнакомца перебивал всё!

Наконец он убрал руку с моего лица, и я судорожно вздохнула, и тут же закашлялась. Незнакомец бросил меня на холодный мокрый пол маленького помещения без окон, острые мелкие камушки неприятно впились в колени и ладони.

– Кто вы? – прохрипела я. – Что вам нужно?

Он молча закрыл железную дверь, отгораживающую каменный мешок от коридора. Где я? Даже карцер академии не так ужасен! Превозмогая боль, быстро отползла в сторону и, опираясь о влажную стену, попыталась подняться, но огромная тёмная масса надвинулась на меня, ручищи надавили на плечи, заставляя сесть на пол, звякнуло железо, ледяная цепь легла на живот.

– Зачем вы это делаете? – вскрикнула я, стараясь освободиться.

Похититель в ответ рывком затянул цепь, приковывая меня к стене, железо впилось в тело, весь воздух вышибло, я сжалась и взмолилась в отчаянии:

– Мне больно!

Он немного ослабил цепь – так, что я смогла дышать, но каждое движение отзывалось болью. Вглядывалась в темноту, чтобы рассмотреть лицо неизвестного. Зубы стучали, тело тряслось так, что коленки бились друг о друга. Кто он? Что хочет?

– Умоляю, отпустите меня! – голос прозвучал жалко.

Незнакомец тёмной тенью навис надо мной, шершавые мужские ладони погладили мои бёдра, залезли под юбку. Я отчаянно дёрнулась всем телом и, осознав, что именно нужно неизвестному, попыталась отстраниться от противных прикосновений.

– Нет! Не смей! – кричала до тех пор, пока ком не подкатил к горлу. Сипло простонала: – Пожалуйста, не надо…

Услышав тяжёлое рваное дыхание, тихонько завыла от ужаса. Не обращая внимания на сопротивление, неизвестный задрал мою юбку, чужие пальцы прикоснулись там, где никто никогда не трогал.

– Помогите! – отчаянно заорала я. – Кто-нибудь! Пожалуйста…

Мерзавец молча стянул мои трусики. Я бешено засучила ногами, но похититель обхватил мои колени и рывком развёл их в стороны. Навалился всем своим тяжеленным телом. Я же извернулась боком, силясь ударить. Подонок пыхтел всё громче, прижимал меня к грязному сырому камню, хватал за ноги с такой силой, что наверняка на бёдрах сплошные синяки. Да плевать на синяки, на боль! Я боролась как могла: отпихивала его лицо, впивалась зубами в волосатую кожу, тянулась к лицу, чтобы выцарапать глаза.

Услышала утробное, почти звериное рычание, на шее сомкнулись жёсткие пальцы. Задыхаясь, я вцепилась в его руки, стараясь освободиться, перед глазами поплыли радужные круги, в ушах зашумело. Снова ощутила гадкое прикосновение между ног и, уже почти теряя сознание, закричала из последних сил.

* * *

Ро Кунд

Прозрачный воздух дрожал, лазурные просторы завораживали и дарили ощущение истинной свободы. Изменённое гибкое и подвижное тело изворачивалось кольцами, так что земля и небо закручивались в сумасшедший круговорот. Существовал лишь я и смазанный яркий мир, в этом вихре красок растворялись проблемы и страхи, а будущее казалось беззаботным разноцветным хаосом, какой живёт на палитре художника. И лишь от меня зависит то, что я нанесу на холст своей жизни.

Вышел из штопора и, зависнув, распахнул крылья, повернулся к солнцу, прикрыл глаза, прислушался к миру. Как всегда, на меня обрушилась лавина разнообразнейших звуков: усиленный магией драконий слух уловил шорох копошащихся жуков, хрустальный трепет крыльев бабочки, шершавый шёпот травы, музыкальный шелест ветра в листьях… А ещё перекрывающее всё непрекращающееся журчание множества голосов. Людские разговоры, словно полноводная река, несли меня к головокружительному водопаду сознания, опрокидывали в водовороты чужих проблем, серебрились струйками интересных историй и ошарашивали чёрной лавиной ссор…

Вздрогнул и распахнул глаза. Мой длинный раздвоенный язык высунулся из пасти и тронул сухой подвижный воздух. Выдохнул струйку пара и замер: этот голос, что он произнёс? «Помогите»? Взмахнул крыльями, перевернулся, пристально разглядывая зеленый ковёр внизу. Это точно голос Ари! Он дребезжал ужасом, звенел отчаянием, алел животным страхом…

Тут же вспомнил, как перед драконьей практикой ко мне подошла Зу Коа, её влажный взгляд и тихие слова лживых извинений. Она протянула запечатанную бутылочку столетнего зелья. Зря я сделал вид, что поверил её «подарку к помолвке». Зря не обратил внимания на то, что дракония преподнесла дар в неподобающем месте. Парни смеялись, что девушка нашла повод увидеть меня без рубашки, но дело было не в этом – похоже, Коа убедилась, что я покинул академию!

Сердце бухнулось о рёбра, из пасти вырвалась оранжевая огненная струйка магического пламени. Если дракония напала на ведьму… убью! Сложил крылья и, прижав их к спине, нырнул вниз, к серо-коричневой коробочке здания академии. Вытянув шею, пытался сквозь резкий свист ветра услышать её, уловить знакомый голос среди бесчисленного потока звуков. Скажи! Молю, произнеси хоть слово…

Ари как будто ответила мне, и я с ещё большей скоростью направился к увеличивающемуся зданию, распахнул крылья, словно парус, тошнотворным рывком завис над землёй и спрыгнул на траву уже человеком. Поправил на груди перекрутившийся от стремительного полёта зачарованный тренировочный костюм и бросился к неприметной двери в подвал. Драконом я примерно услышал, где находится ведьма, но найти её будет не так просто: ещё на первом курсе мы облазили все заброшенные помещения под карцерным этажом, но в каком из ходов держат Ари, предстояло узнать самому.

Ступеньки бежали вниз, я сшиб что-то, и по камням гулко загремело дырявое корыто с высокой ручкой, перепрыгнул через него и понёсся по коридору. Судя по ощущениям, где-то здесь. Остановился, прислушался: тишина. Напугал ли нападающих дребезжащий звук, или я ошибся коридором? Побежал вперёд, мимо проносились пустые каменные мешки, которые когда-то давно использовали как склады… или как камеры.

Повернул по наитию и погрузился во тьму другого коридора: здесь и окон не было. Замер и прислушался. Уловив шуршащие звуки возни, двинулся вперёд. Но расслышав хрипящее «Кунд», застыл на месте. Ведьма позвала меня? Слышащая в опасности! Ярость забурлила в груди пламенным потоком, тело заломило, по коже побежали искры. Что-то подобное я испытал, когда увидел острие кинжала у лица Ари, но сейчас не смог сдержать трансформацию. Да и не хотел.

Крылья впечатывались в твёрдый свод потолка, плечи ломали стены, скрежетало железо клеток, крошились камни. Я открыл пасть и выпустил струю пламени, по стенам радостно побежали искрящиеся дорожки. И хоть еды в сыром коридоре для огня не было, обжигающие оранжевые языки жадно облизали стены и растеклись алыми шипящими ручьями по чёрному полу.

Её я заметил сразу: в одном из закутков, лежащей на полу в беззащитной позе, с задранной до шеи юбкой. Ярость ослепила, перед глазами засияло разноцветное пламя, сквозь которое можно различать лишь контуры предметов и алые ауры живых существ. Тварь, рыча, приближалась ко мне. Человек ли, тролль – неважно! – он уже был трупом. Его аура корчилась в муках, а я всё вбивал и вбивал податливое тело пламенем в стену, пока кровавый контур не потемнел, омертвев и рассыпавшись.

Тяжело дыша, я искрил остатками гнева, но цветное мельтешение перед глазами постепенно таяло. Я медленно становился человеком. Сердце забилось так отчаянно, словно схваченная драконом дичь: что, если пламенем задело Ари? Пока убивал подонка, который покусился на честь моей невесты, ведьма могла пострадать. Выругавшись, кинулся к закутку, человеческое зрение уловило в красноватом отсвете неподвижное тело.

Склонился и прислушался. Заслышав свистящее дыхание, облегчённо выдохнул – жива! – и быстро осмотрел девушку. При виде её грязных ободранных бёдер с тёмными пятнами синяков ярость снова стала разгораться огненным цветком в груди, растекаться лавой по жилам, вспыхивать радужными пятнами в глазах. Судорожно вдохнул, пытаясь успокоиться, присел на корточки и быстро одёрнул юбку. Скрипнул зубами и пожалел, что нельзя воскресить подонка и убить его ещё раз – очень медленно, наслаждаясь болезненной агонией жертвы.