Глава 1

Передо мной парят высотные здания, широкие, но изящные пешеходные мостики с витыми поручнями, соединяющие дома на разных уровнях. Страховочные дуги транспортных магистралей, под которыми, возможно, уже скоро будут двигаться потоки автокаров. Тенистые аллеи и зеленые пятачки с растениями, которые, кажется, висят прямо в воздухе, хотя на самом деле они будут поддерживаться специальными промышленными тросами… Все, чем я любуюсь сейчас, – это макет одного из районов нового города, стремительно растущего на берегу Тарсы.

Правительство Саэре не жалело денег для строительства города будущего, и мой проект будет среди основных претендентов на победу, а главное – награду в миллион кредитов. У меня аж дух захватывало, стоило только представить, какие будут возможности. Я оторвала взгляд от голограммы, услышав комментарий своего учителя:

– Есения, вы, как всегда, неподражаемы и несравненны! Ваш проект уже прошел отборочный этап, и ректорат нашей академии возлагает на него большие надежды.

Я пыталась сохранить серьезность и степенность, но мое лицо непроизвольно растеклось в счастливой улыбке, а сердце грозило выскочить из груди. Хотя внутри и скопились чужие эмоции, подсказывающие, что не все присутствующие в аудитории студенты так же радуются за мою, пусть пока и призрачную, но победу. Чужая зависть черной самшитовой змеей свернулась в шипящий клубок под сердцем, но за тридцать лет жизни я привыкла, что справедливыми и добросердечными все быть не могут. И научилась строить стену между собой и чужими чувствами и эмоциями, хотя изредка вот такие черные и сильные всплески просачивались за преграду, оставляя во рту привкус горечи.

– Благодарю вас, профессор! Очень надеюсь, что смогу оправдать ваше доверие…

Профессор Виструм – старый сухонький чивас – подошел ко мне и снисходительно и довольно похлопал по предплечью тонкой рукой с голубоватыми жилками. Выше он бы просто не достал: слишком велика между нами разница в росте.

Некоторые студенты насмешливо хмыкнули, хотя давно должны были привыкнуть. Мой рост около ста девяноста сантиметров, да и остальные «габариты» не отличаются хрупкостью и изяществом. Что поделать, я слишком похожа на отца – чистокровного тсарека, и все представители моей расы отличаются внушительными размерами. А вот Виструм сухощав и мелковат даже для чиваса, и даже черты его лица, в силу преклонного возраста, казались заостренными и мелкими. Но профессор любил меня как талантливого ученика и всячески выделял из общей массы.

Огромная прямоугольная аудитория, в которой сегодня проходили лекция и моя презентация, была переполнена светом, придававшем яркости и живости проекту, словно это уже существующие жилые кварталы, а не голограмма учебного проектора.

Мы с профессором продолжали стоять на подиуме перед интерактивной доской. Слегка прикрыв ресницами глаза, я наблюдала за лицами своих однокурсников, выражавшими весь спектр эмоций – от восхищения до неприкрытой злобы. Кто-то вообще к профессиональному конкурсу относился индифферентно, желая лишь получить диплом одного из самых престижных учебных заведений, а кто-то скрывал свои мысли за бесстрастной маской, но под ней бурлили эмоциональные стихии.

Виструм жестом разрешил убрать голограмму и вернуться на свое место. Быстро проделав привычные манипуляции, я тайком выдохнула. Несмотря на то, что считала свою работу действительно профессиональной и качественной, сегодня я все равно сильно волновалась. Учитель удивил меня, предложив продемонстрировать проект всему потоку студентов нашего инженерно-архитектурного факультета. А после объявил, что моя работа прошла сложный отборочный этап, где рассматривались проекты создания будущего прекрасного города. Он явно гордился мной – жаль, не все студенты разделяли его чувства.

Раздался звон колокола, возвестивший об окончании лекции, и в этот момент послышался вибросигнал зума, закрепленного у меня на руке браслетом. Взглянув на данные абонента, я активировала прием, краем глаза наблюдая, как большинство студентов, быстро отправив в сумки учебные планшеты, спешили к выходу.

– Привет, па!

На меня смотрели похожие на мои большие синие глаза. Правда, в папиных сейчас плескались усталость и глубокая печаль. Поэтому я сразу спросила:

– Что-то случилось?

Папа качнул головой с буйной темной кудрявой шевелюрой, потом с мягкой нежной улыбкой, адресованной мне, ответил:

– Нет, Еська, все нормально. Мы чуть позже обсудим новости, и я тебе обо всем подробно расскажу. Вечером буду дома, а ты?

Мой отец – очень известный и уважаемый археолог Этирей Дор-Тсарек Коба – раньше довольно часто отсутствовал дома, но в последние годы отказался от многих проектов, которые велись вне Саэре, предпочитая больше времени проводить со мной – своим единственным ребенком.

– Ты еще спрашиваешь?! Целых два месяца отсутствовал – конечно, я буду дома. Я по тебе та-а-ак соскучилась, ты не представляешь!

Папа улыбнулся, и печаль почти исчезла из его глаз, но продолжала тревожить меня. Не к добру это!

– Я-то как раз могу представить. Сам соскучился по тебе очень-очень! Думаю, попаду домой даже раньше тебя, так что, возможно, порадую свою любимую дочь чем-нибудь вкусненьким.

Мое и так прекрасное настроение взлетело до небес. Послав воздушный поцелуй родителю, я отключилась и буквально выпорхнула из аудитории с намерением найти своего друга, чтобы предупредить об изменениях в наших планах.

На мой звонок Маркус не ответил: так часто бывало, когда он погружался в очередное научное исследование. Он биолог и генетик и ярый фанат своего дела. Год назад закончил академию и сейчас занимается научной работой, о которой не любит распространяться. Иногда даже меня пытался, что называется, разложить по полочкам и выяснить все секреты тсареков. Брал различные анализы и вообще вел иногда себя со мной как с подопытным объектом. Но стоило мне потерять терпение и выйти из себя, тут же забывал о генетике и превращался в самого любящего мужчину. Хотя…

Маркус – из расы рольфов, и слишком глубокие чувства ему не свойственны. По крайней мере, в те редкие случаи, когда я приоткрывала свои ментальные щиты, расслабляясь рядом с ним, от него исходило лишь любопытство и сильный интерес к моей персоне. Пока мне хватало и этого, хотя я надеялась, что со временем его чувства станут сильнее и глубже. Конечно, самолюбие грело, что такой красивый мужчина обратил на меня внимание. Год назад. Кроме того, безусловно, рядом с ним было просто приятно и комфортно, учитывая то обстоятельство, что мы одинакового роста, и телосложением он не подкачал.

А то мне приходилось чувствовать себя неловко, когда изредка пытавшиеся ухаживать за мной мужчины оказывались либо хлипкими ботанами, мечтавшими найти за моей широкой спиной защиту от окружавших недругов, либо тайными мазохистами, либо озабоченными, откровенно западавшими на мою большую грудь.

Личная жизнь всегда была причиной моего внутреннего дискомфорта и неуверенности в себе. Но я не сдавалась. Отец часто говорил, что отчаянье – самый большой грех, потому что отрицает высшие силы, которые способны помочь в самый ответственный момент. Поэтому всегда надо надеяться на лучший исход или чудо, и тогда, возможно, эти самые силы вспомнят о тебе.

Пробежав несколько пролетов лестницы, я оказалась на этаже другого факультета – биолого-химического. От площадки разбегались три коридора с множеством дверей, ведущих в небольшие аудитории и огромные лаборатории.

Академия Саэре находится под патронатом одной из крупнейших в нашей галактике корпораций – «Анкон». Поговаривают, что ее владельцы интересуются всем, что может принести дополнительную прибыль, вхожи в правительственные круги нескольких государств или планет, таких, как Саэре, и в целом постоянно держат руку на пульсе общественной, политической и научной жизни.

Даже я, возможно, получу приз победителя за свой проект именно от «Анкона», ведь это они возводят город на берегу Тарсы.

Вот так, размышляя отчасти о собственном будущем, я шла по коридору, тихонько заглядывая в лаборатории и аудитории в надежде найти Маркуса. Несмотря на свои габариты, я не толстая, а скорее крупная, с полной грудью, узкой, по сравнению с широкими бедрами, талией или, как раньше, в глубокую старину, называли – фигурой в форме песочных часов. Так мне и папа говорил, исподволь поднимая мою низкую самооценку. Из-за этих особенностей фигуры брюки я носила крайне редко и только из эластичных тканей, плотно обхватывающих бедра. А сверху всегда прикрывала их туникой, чтобы народ не смущать. Большая грудь, которая выросла лет десять назад, заставляла меня двигаться плавно, чтобы она не слишком колыхалась при ходьбе, привлекая дополнительное внимание.

Ко всем щедрым выпуклостям и округлостям, а также приличному росту у меня имеется еще один крупный недостаток – волосы. Красивого шоколадного цвета, но, увы, они торчат в разные стороны упругими длинными спиральками. В итоге меня везде много! Начиная с головы и заканчивая совсем не женским размером ступней. Э-эх…

В одной из лабораторий я увидела Маркуса, сидящего на столе, положив ногу на ногу, и разговаривающего со своим коллегой Витасом. Перед тем как войти, поправила кофточку бледно-желтого цвета, плотно облегающую тело, и яркую длинную зеленую юбку, которую особенно любила за то, что та скрадывала объем бедер и невероятным образом делала фигуру тоньше. Взявшись за ручку, чтобы открыть дверь, я неожиданно услышала:

– Интересно, ты тут от своей секс-бомбы прячешься или просто такой трудоголик?

Голос Витаса был веселым, но у меня улыбки не вызвал.

Этот молодой и очень амбициозный чивас частенько заглядывался на мою грудь, но как женщину не воспринимал. Хотя он в принципе мало к кому хорошо относился и часто многих унижал. Не понимала я эту странную дружбу Маркуса с ним. Как можно общаться с мужчиной, который презирает твою подругу?!

Ответ Маркуса был ленивым и бесстрастным:

– Я не любитель играть в прятки… Да и вообще играть. Это же ты у нас любишь ролевые игры… в постели.

– Я очень многое люблю и стараюсь всегда исполнять свои желания. А вот ты, Маркус, меня удивляешь.

Я насторожилась и, несмотря на неловкость, которую испытывала, невольно подслушивая разговор, продолжила стоять не шелохнувшись.

– Мы обсудили с тобой этот вопрос, Витас. Дальше не вижу смысла…

– Ну и что ты планируешь делать? – спросил чивас.

Маркус хмыкнул и ответил:

– Да ничего особенного. Мне требуется хотя бы полгода, чтобы закончить научную работу. Сейчас нужно под каким-нибудь предлогом уговорить Есению на ряд серьезных исследований. Хочу попробовать выявить особенности ее расы и возможности закрепления их у других…

– Может, и потомство от нее хочешь заполучить? – ядовитый сарказм сноба Витаса ударил по нервам.

А ответ Маркуса заставил похолодеть.

– Смеешься, Витас? Тсареки живут более пятисот лет… Есении только тридцать, она, можно сказать, еще подросток. Мне ее папаша все время этим фактом в лицо тыкает. Задрал уже!

Его собеседник насмешливо хрюкнул, затем переспросил:

– Тебе двадцать шесть лет, ей – тридцать, и тебя же ее отец ругает за то, что эту бабень имеешь? Ты шутишь?

Я заметила в щелку между дверью и косяком, как Маркус отрицательно покачал головой и наставительным лекторским тоном пояснил: