Как только путники поднялись по ступеням высокого крыльца, вышколенные слуги распахнули перед ними двери. Девушка даже не замедлила шага, уверенно направившись к широкой мраморной лестнице. Во дворце было тихо и прохладно, послы и челобитчики уже разошлись по домам, а придворные – по покоям или городским трактирам. Вдоль всей лестницы висели картины, но не геральдические портреты, а изображения монстров, такие красочные и достоверные, что слуга, ночной порой спускающийся по ступеням со свечкой в руках, рисковал очутиться у входной двери с седыми, стоящими дыбом волосами.

– Что это? – Трий кивнул на особенно поразившее его воображение полотно.

– Гарпия, кружащая над умирающим рыцарем, – с кровожадным блеском в глазах сообщила девушка. И с надеждой дернула гнедого за рукав: – Тебе нравится? Я ее три месяца рисовала.

– Безумно, – с содроганием поддакнул жеребчик. Талант у Лессы определенно имелся – только к нему надо было привыкнуть. – Похоже, твой дядя от них тоже в восторге?

– Ага. – Польщенная художница бережно поправила покосившуюся картину. – Когда они висели в его спальне, он собственноручно завешивал их простынями, чтобы полотна не выгорали. Правда, вечером постоянно забывал открывать, поэтому в конце концов велел перенести их сюда, пусть народ любуется.

– Мудрое решение, – одобрил гнедой, поскорее проковыляв мимо зеленой, как будто всплывающей из проруби-рамы утопленницы с желтыми змеиными глазами.

– Хочешь, я тебя нарисую? – окончательно расцвела девушка.

– Э-э… не хочу тебя утруждать. Думаю, у тебя и так много заказов.

– Ну, не так уж, но хватает, – с гордостью призналась Лесса. – Обычно в подарок знакомым заказывают, хотя бывает, что и для себя. Вон посмотри на ту, в золоченой раме! Это наш канцлер.

– Который, синий или рогатый?

– Нет, с плавниками. Честно говоря, – девушка понизила голос, – я уже не знала, как от него отвязаться. И пяти минут не мог спокойно постоять, начинал грудь выпячивать и комплиментами сыпать! А мне он нужен был в профиль и вообще с оскаленными зубами… так что пришлось потом дяде немножко попозировать.

– А канцлер не оби… почему он ее не забрал?

– Сказал, хочет, чтобы его изображение осталось в нашей галерее, постоянно напоминая мне о нем, – низким торжественным голосом передразнила Лесса. – Как будто я его живьем каждый день не вижу! А как тебе вон тот эльф?

Эльф был хорош, даром что повешенный на сосне. Под его полуобглоданными ногами радостно скакали вурдалаки. К счастью, девушка решила отложить подробную экскурсию на потом и, подойдя к высоким двустворчатым дверям, дернула их за бронзовые кольца.

В тронном зале сидели два человека (один собственно на троне, другой на подлокотнике), с двух концов изучая длинный, испещренный рунами свиток и негромко споря. Мужчины были примерно одного возраста, типичные шаккарцы – темноволосые и светлоглазые, еще и одеты почти одинаково, в темные неброские костюмы. На скрип двери тот, что обосновался на троне, поспешно с него вскочил, а второй туда уселся.

– Фу, Леська, это ты! – облегченно выдохнул король, откидываясь на спинку. – Хоть бы постучалась, что ли…

– Дядя! – Девушка взбежала на тронное возвышение, на ходу распахивая объятия.

Его величество горячо расцеловал Лессу в обе щеки и с легким изумлением вытащил изо рта рыжую шерстинку.

– До чего ж славная у меня племяшка, – заметил он своему собеседнику. – Всего три дня не виделись, а сколько радости!

Девушка слегка отстранилась и удивленно наморщила лобик:

– Разве меня так часто похищают?

– Ты о чем, солнышко?

Лесса негодующе отпрянула и по-селянски уткнула руки в бока.

– Я думала, ты уже всю Шаккару на уши поставил, а оказывается, ни сном ни духом?!

Мужчины оторопело переглянулись.

– Ну, деточка, – виновато забормотал король, – ты же иногда по две недели во дворце не появляешься! Я был уверен, что ты собираешься осчастливить мир новым шедевром, – с содроганием пояснил он.

Король глянул в сузившиеся глаза племянницы и поспешил исправиться, загремев в полный голос:

– Кто посмел покуситься на особу королевской крови?! Назови мне имена этих нечестивцев, и они пожалеют, что родились на белый свет!

– Да не надо уже, – смягчилась Лесса и, торжественно указав на Трия, объявила: – Вот он, мой спаситель!

На сей раз история Подлого Злодеяния, дополненная Чудесным Избавлением, заняла каких-то полчаса, но ноги у Трия все равно успели затечь – под пристальным взглядом короля он не осмеливался даже шелохнуться.

– Ну, выглядите вы совсем неплохо, – изволил пошутить его величество. – Надеюсь, нанесенный вашему здоровью ущерб не столь велик, как мерещится моей впечатлительной племяннице.

– Дядя! – возмутилась девушка. – Я же просила!

– Все, больше не буду, – покладисто согласился король и повернулся к стоящему с другой стороны трона мужчине. – Знакомьтесь: мой придворный чародей, архимаг-практик. Вы не представляете, скольких уговоров и денег мне стоило переманить его из Стармина! Зато это лучший специалист на Шаккаре.

– Его величество хочет сказать, что до сих пор мне везло, – с улыбкой уточнил маг, не чинясь, спустился с тронного возвышения и протянул гнедому руку. – Можете звать меня просто Верес.

– Трий. – Жеребец ответил на рукопожатие. Придворный маг сразу ему понравился: спокойный, деловитый и ироничный, ничего общего с тем полоумным из леса. – Вижу, у вас тоже есть собака?

– С чего вы взяли? – удивился Верес.

– У вас вся одежда в шерсти. Серой. – Трий ткнул пальцем в целый пучок прилипших к рубашке волосков.

– А-а, – неожиданно смутился тот, делая неубедительную попытку отчистить материю. – Ну да, есть у меня… собачка…

– Большая? – из вежливости уточнил жеребец.

– Очень, – с чувством сказал маг и поспешил вернуться к делу. – Так что с вами случилось, уважаемый?

Трий покосился на девушку, поманил Вереса пальцем и, смущаясь и оговариваясь, изложил ему на ухо свою проблему.

Маг действительно оказался профессионалом: он лишь слегка изменился в лице, соорудив из бровей две аккуратных галочки.

– Одну минутку, – вежливо сказал он, – мне надо посоветоваться с королем.

Девушка с растущим беспокойством наблюдала, как Верес, сохраняя задумчиво-загадочное выражение, неспешно поднимается по ступеням и склоняется уже над монаршьим ухом.

– Ага, – протянул король, в точности скопировав интонацию чародея, – ага… Понятно. Мои извинения и искренние соболезнования, я и подумать не мог!.. Но, может, вам лучше побеседовать наедине? Похоже, тут дело достаточно интимное…

Девушка уже готова была рухнуть в обморок, а Трий – провалиться сквозь землю от смущения.

– Да, пожалуй, – торопливо пробормотал он.

– Пойдемте. – Маг махнул рукой в сторону неприметной двери за троном, и жеребец, неловко поклонившись королю, поспешил скрыться с глаз долой.

В кабинете у Вереса было просторно и уютно, в камине горел ровный, не дающий жара (куда еще в такую погоду!) огонь, вокруг квадратного дубового стола стояло несколько глубоких кресел, на полу лежала невесть чья впечатляющих размеров шкура, а с тридцатисвечной люстры свисал черный кружевной лифчик, изумительно вписывающийся в обстановку.

– Вина?

– Пожалуй. – Трий ожидал, что маг щелкнет пальцами и у него в руках очутится по наполненному бокалу, но Верес по-простому подошел к стенному бару и зазвенел бутылками.

– Так, говорите, вы видели свою убегающую… половину? – Чародей указал на кресло, но Трий отрицательно помотал головой. Он никак не мог привыкнуть к человеческой привычке садиться при каждом удобном случае, у табунников это считалось постыдной слабостью. – Очень хорошо. Это означает, что имело место разделение, а не трансформация с невосполнимыми потерями.

– Что ж здесь хорошего? Как представлю, что оно так там безголовое и бегает… – Трия передернуло.

– Ну, у вас же выросли человеческие ноги, – резонно заметил маг, – значит, и… э-э-э… нижняя часть внакладе не осталась. Возможно, ей даже перепал кусочек вашего разума.

– Так, выходит, у меня и с головой не все в порядке?!

– Исчезло то, что относилось к управлению… эээ…. четвероногим телом, некоторые примитивные, животные инстинкты, – успокоил жеребца маг. – Думаю, из него вышел неплохой… хм… конь.

– А из двух неплохих нас как-нибудь можно снова сделать одного хорошего меня?

Верес всмотрелся Трию в глаза, поводил ладонями вдоль тела, уделив особо пристальное внимание месту, с которого начиналось новоприобретенное безобразие, и заключил:

– Думаю, да. Мне понадобится пара дней, чтобы составить контрзаклинание, а вы пока поймайте беглую… беглеца и приведите сюда.

Жеребец растерянно переступил на месте. Где искать удравшую – любезничать с самим собой не было смысла – задницу, он понятия не имел. Ее уже сто раз могли сожрать волки, а то и полоумный маг.

– А другую… то есть другого коня туда присобачить нельзя?

– Увы, – развел руками чародей, – это все равно что просить пришить вам чужую ногу.

Трий, успевший представить себя мускулистой зверюгой на пядь выше Бронса, вздохнул еще печальнее. Маг наконец заметил лифчик и, воровато покосившись на уставившегося в бокал гостя, сдернул люстряное украшение и сунул в карман.

Вызванный Вересом писец тщательно занес в свиток приметы «любимого королевского жеребца редкой кентаврийской породы» и пообещал, что островные глашатаи проорут их на всех перекрестках еще до наступления темноты.

– Ничего, – чародей ободряюще похлопал Трия по плечу, – если конь еще жив, то его быстро найдут. Лошади не любят одиночества, он наверняка прибьется к чьему-нибудь табуну, а обещанная королем награда заставит селян прочесать все леса. Думаю, конь будет у нас еще до конца недели. Погуляйте пока по городу, развейтесь…

– А вам я больше не нужен?

– Да нет, – пожал плечами маг. – Я уже снял слепок вашей ауры, вот прямо сейчас и приступлю к работе.

– Зачем тогда было идти к вам в кабинет? Все это можно было сделать и в зале.

– Как это зачем? – Верес неожиданно проказливо улыбнулся. – Чтобы дядюшка с племянницей могли посплетничать в свое удовольствие!

– Отсюда второй выход есть? – вконец упавшим голосом осведомился Трий. Он предпочел бы повторно столкнуться с полоумным магом, чем с разгневанной кобылицей – тьфу! – девушкой.

– Разумеется! – Чародей отдернул портьеру и услужливо распахнул перед жеребцом потайную дверь, куда более захватанную, чем главная.

* * *

Трий брел по улице, чувствуя себя последним идиотом. Ну почему он сразу не признался Лессе, кто он такой?! На нее в тот день и так куча шишек ссыпалась – одной больше, одной меньше. Зато сейчас бы не пришлось переживать. Хотя в чем он, собственно, виноват? Трий и не утверждал, что он человек. И вел себя вроде бы достойно, придраться не к чему… Леший, и все равно – как ей теперь в глаза посмотреть?

Одно хорошо: жеребец внезапно обнаружил, что двух ног ему вполне хватает и шагают они уверенно, уже не требуя присмотра. Более того, Трий стал куда ловчее и проворнее, без труда поднимаясь по узким крутым ступенькам или разворачиваясь на месте. К тому же исчез страх перед переломами, вечно терзающий его соплеменников. Кости ног у взрослых кентавров срастались так плохо и медленно, что калеки предпочитали уйти из жизни по своей воле.

– Эй, ты!

Трий поднял глаза и понял, что где-то этого типа уже видел. Только тогда у него были рыбьи плавники и хламида из водорослей, а не бархатный костюм с белоснежными кружевами и золотой вышивкой.

– Это ты, бродяга, нашу стеномазку спас? – с ленцой поинтересовался канцлер, словно бы невзначай держа руку на изящном оголовье клинка при поясе. Смотрел он куда-то над плечом Трия, словно брезгуя самим жеребчиком.

Гнедой оглянулся: сзади приближались еще трое, перегородив переулок.

– А в чем дело?

– Сейчас тебе все объяснят, – пообещал высокородный хам, отступая и пропуская вперед еще одного приспешника.

– Ты, чужак, – гнусаво и пренебрежительно заявил тот, – в этом городе нет твоих женщин! Понял? Поэтому либо ты до заката убираешься отсюда…

И тут Трий озверел. Мало того что в табуне его считали кем-то вроде мерина, так теперь еще какие-то плюгавые людишки смеют ему указывать?!

– …либо мы по частям выносим тебя прямо сейча-а-ас…

Если третий вариант и существовал, то жеребец его не дождался, привычно развернувшись и лягнув подкованным сапогом.

* * *

Во дворец Трий вернулся уже затемно, грязный, окровавленный и в одних штанах. В драках с племенными ему случалось пострадать намного сильнее, так что чувствовал он себя неплохо, а с учетом победы – и вовсе отлично. Жеребец тихонечко проскользнул в отведенную ему комнату, собираясь наскоро ополоснуться над ведром и завалиться спать, но не тут-то было.

В комнату ворвалась Лесса, раздраженно, как кошка хвостом, помахивающая колючим прутом – чайной розой, с которой девушка нервно оборвала не только лепестки, но и листья. Вряд ли она безвылазно сидела у окошка на караульной башне – видимо, ее оповестила стража у ворот. Слуги, как Трий успел заметить, любили королевскую племянницу: скандальную, но добрую и справедливую.

Пока жеребец лихорадочно соображал, поздороваться или сразу спрятаться под стол, девушка выронила прут и с неподдельным ужасом воскликнула:

– О боги! Что с тобой случилось?!

Мигом сориентировавшийся Трий закатил глаза и умирающим лебедем рухнул на так удачно стоящую рядом кровать.

Через пять минут вокруг его «смертного ложа» бестолково носилась целая орда служанок с тазиками теплой воды, бинтами и чистой одеждой. Гнедой с удовольствием наблюдал за ними сквозь ресницы, не забывая душераздирающе постанывать.

Спешно поднятый с постели чародей (судя по его бодрому и вместе с тем недовольному виду, лежал он там не ради сна) осмотрел раны Трия, проницательно ему подмигнул и включился в хор оханий и причитаний.

Мужская солидарность сделала свое черное дело. К тому моменту когда каждая царапина была забинтована, а все синяки густо намазаны холодящим снадобьем, Лесса не только не сердилась на гнедого, но и сама, заламывая руки, раз десять извинилась перед ним за свою назойливость.

Рассказ о канцлере, возмечтавшем о королевском троне, вызвал бурю негодования. Верес сообщил, что занятый полоумным магом лес – единственное место на Шаккаре, куда не проникает магический поиск. Злоумышленникам оставалось только подождать, пока король хватится племянницы и объявит ее розыск, а там уж явится «отважный рыцарь» и торжественно ее спасет. Следующим пунктом плана была «внезапная» смерть короля, так что рассвет канцлеру (и без того лишившемуся трех зубов) предстояло встретить в застенках.

– И ты их победил?! – с замиранием уточнила Лесса. – Всех пятерых?

– Ерунда, – отмахнулся жеребец, удобно развалившись на подушках. – Это были всего лишь люди.

– А ты сейчас кто?

– Об этом я как-то забыл, – признался Трий. – Но мне и в табуне частенько приходилось драться с более сильными жеребцами… точнее говоря, все они там были сильнее меня. Приходилось брать ловкостью, чтобы хотя бы остаться в живых.

Лесса неожиданно наклонилась к жеребчику, чмокнула его в губы и, окончательно смутившись, выбежала из комнаты.

Верес одобрительно подмигнул изумленно глядящему ей вслед Трию.

* * *

Коня привели на пятый день – четверо мужиков, отчаянно спорящих, как они будут делить награду. Животное жевало узду, стригло ушами и взирало на собравшихся с мрачным презрением.

Как Верес и предрекал, конь получился отличный: лоснящийся, длинноногий, с шелковистой гривой и светло-голубыми глазами. Трий зачарованно обошел вокруг животного, сердито рывшего землю копытами. Вон та проплешинка на боку – шрам от копыта вожака, а вот здесь его цапнул волк, прежде чем жеребец сбросил хищника с крупа и затоптал…

Трий обернулся и увидел шесть пар с надеждой уставившихся на него глаз: придворного чародея, которому не терпелось опробовать новое заклинание, удачливых ловцов, уже слышащих звон королевского золота, и самого короля, тщательно скрывающего любопытство. Лесса, прикусив губу, смотрела в землю.

Трий печально потрепал коня по шее и покачал головой:

– Увы, совершенно не похож!