Читать книгу «Моя чужая» онлайн полностью📖 — Ольги Гринвэлл — MyBook.
image

2

Только раз, и то если повезёт, ты встречаешь человека,

который разделяет твою жизнь на две части, до встречи с ним и после.

(My Sassy Girl)

Никита

С момента выхода из зоны прилета я находился словно в каком-то тяжёлом тягучем сне. Помнил, что пока ехали в такси, я, перед тем как вырубиться, только и смог спросить маму еле ворочавшимся языком, почему здесь такие страшные дома?

Дома и правда были некрасивые – высотные, с серыми шрамами швов между плитами, кое-где с балконами разного цвета и висевшими на них флагами – одеждой. Ехали очень долго, в машине не было кондиционера, и даже я, привыкший к жаркому климату Ближнего Востока, покрылся бисеринками пота.

Там, куда нас привезло и выбросило такси, было очень непривычно – тесная квартирка в кирпичном многоподъездном доме, от которой мама почему-то была в восторге, густые кроны деревьев прямо под окнами, но самое главное – лифт: трясущийся, с лязгающей кабиной и очень вонючий, впрочем, как и весь этот дом.

Первым делом я опрыскал убогую комнатушку духами, которые вытащил из сумки мамы, едва та отвернулась.

Через какое-то время подоспела фура с мебелью и нашими вещами, доставленным грузовым рейсом. Я ужасно боялся, что в процессе перевозки могло что-то потеряться, но все обошлось. Перебирая свои вещи, подарки друзей, фотки, я отгонял от себя горькие мысли, что никогда больше не увижу те места, в которых вырос. Мама говорила, что я родился в Москве, но этого я не помнил. А помнил горы Гиндукуш, темно-синее озеро Банде-Амир, куда мы часто ездили с мамой и отцом на пикники, и покрытые сочной травой долины.

* * *

Днём следующего дня мама замесила тесто, чтобы приготовить булани, а я сидел и смотрел в раскрытое окно и прислушивался к уличному шуму.

– Никит, ты бы не сидел, как старичок на лавочке, не терял зря время – сходи во двор, познакомься с ребятами. На улице так хорошо, прекрасная погода, солнышко, – наконец, не выдержала она.

Я ничего не ответил. Ну куда бы я пошёл один? Да и что, подошёл бы какому-либо пацану и предложил свою дружбу?

– А помнишь ту девочку?

– Какую? – я прекрасно понял, о ком она говорит, но не подал виду.

Как бы я смог забыть такую? В Афганистане не часто увидишь светловолосых женщин – они, в основном, как и моя мама, были приезжими. А у вчерашней знакомой волосы были необыкновенного цвета – как червонное золото, и так же блестели, а внимательные карие глаза напоминали глаза косули, которых я часто видел у берегов Кунара.

– Никит, – мама села на диван, умоляюще сложила руки. – Мне так хочется, чтобы тебе здесь понравилось, чтобы ты поскорее освоился. Иди, прогуляйся. – Я пожал плечами – как-то неохота одному бродить, скучно. – Ну позови соседку, что ли?

Мама указала рукой на одну из коробок:

– Где-то там упакованы твои шахматы, нарды, футбольный мяч… Может, вы поиграете с ней в какие-нибудь игры? А я, как только испеку булани, схожу к соседям с угощением, познакомлюсь поближе, да и Олю приглашу зайти в гости.

* * *

Не знаю почему, но едва раздался звонок в дверь, я запаниковал. Распахнул дверцы шкафа, судорожно начал перебирать висевшие на плечиках рубашки, а сам прислушивался к разговору мамы с кем-то в холле.

– Никита, это к тебе! – услышал я ее голос, затем дверь распахнулась. – Оля уже ждёт тебя. – Она меня ждёт! Слова мамы отозвались в мозгу и волной разошлись по всему телу, покрывая кожу мурашками. – Ник, – мама наклонилась ко мне и тихо добавила: – Замечательная девочка. Я буду рада, если вы подружитесь.

Я просто кивнул, не в состоянии произнести ни слова и мысленно соглашаясь с мамой.

Девчонка улыбнулась, оглядев меня с головы до ног, и удивлённо подняла брови, когда я с помощью рожка стал обуваться.

– Ты что такой нарядный, как на праздник собрался? – спросила, и настала моя очередь уставиться на неё. – Почему ты в парадной одежде?

Я удивился. Парадная одежда! С каких пор начищенная обувь и отглаженная рубашка стали парадной одеждой?

– Нормально все. Пойдём, покажешь мне местность.

– Никита, – мама выглянула из кухни. – Возьми деньги на мороженое.

Сунув мелочь в карман брюк, я открыл дверь для своей новой подружки, и мы наконец-то вырвались из душной тесной квартирки.

Как ни странно, но с этой девчонкой мне было интересно. В ней отсутствовала жеманность, которой грешили дочери высокопоставленных сотрудников посольства, учившиеся со мной в одной школе. Оля рассказывала мне смешные истории про своих одноклассников, копировала учителей, и ее смех был такой заразительный, что я не мог не хохотать вместе с ней.

Дойдя до перекрёстка, мы обнаружили ларёк с мороженым, и я купил ей эскимо. Денег на второе не хватило, но Оля охотно делилась со мной своей порцией.

В одном из заросших акациями дворов к нам прибилась облезлая собака. Она с тоской глядела на мороженое, жалостливо поводя бровями, и нам пришлось отдать остатки псине.

– Это Дик, мой пёс, – пояснила девчонка, почёсывая собаку между ушей.

– Твой?

Она кивнула:

– Ну, вообще-то у него нет дома, но мы с Риткой его кормим. Дик очень умный. Его все здесь знают.

– Почему же тогда никто не возьмёт его к себе?

– Мне мама не разрешает. У неё аллергия на собак.

Я опустился на корточки. Дик уткнулся своим влажным носом мне в ладони.

– А где же он живет зимой?

Оля вздохнула, поднимаясь:

– В подвале. То у Ритки, то в нашем доме под лестницей. Мы его прячем от ловцов.

– А у вас холодно зимой? – спросил я, и девчонка как-то странно посмотрела на меня.

– А ты что, не знаешь? – Я покачал головой. Какое то время мы шли молча, я чуть позади. – Никит, ты не здешний?

Я пожал плечами:

– Родился здесь, а потом мама по работе уехала сначала в Оман, а потом мы долго жили в Афганистане, пока там не началась война.

– Ух ты! – Оля повернулась ко мне – глаза круглые от удивления. – Ты, значит, афганец?

– Нет, я русский, – улыбнулся. – Просто моя мама работала там в посольстве.

Зря мы завели этот разговор. Перед глазами встали родные мне места, лица друзей, наш просторный дом. Теперь это позади, и кто знает, вернусь ли я когда-нибудь обратно. Все, что осталось у меня – это воспоминания, знание языков и восточной культуры.

– А в какой школе ты будешь учиться? – Оля с интересом разглядывала меня своими тёмными и тёплыми, как крепко заваренный чай, глазами.

Я пожал плечами.

– Наверное, какая ближе.

– Значит в нашей! – Она подпрыгнула и восторженно захлопала в ладоши. – Я иду в седьмой класс, а ты?

– Да не знаю я ничего, – я и вправду не знал.

Вполне возможно, мне тоже придётся вернуться на год назад и стать великовозрастным семиклассником. Вот черт. Мне почти пятнадцать, но из-за беспорядков в Афганистане, я пропустил почти весь учебный год.

Пока я пытался отогнать невеселые мысли, моя новая приятельница торопливо что-то щебетала о своих одноклассниках, а Дик, радостно виляя хвостом, подпрыгивал и пытался достать до лица девчонки розовым языком.

* * *

По всей вероятности, мы гуляли дольше отведённого нам времени, потому что когда подошли к дому, у подъезда уже стояла взволнованная и сердитая мама Оли. Увидев нас, она уткнула руки в бока, а я почувствовал себя виноватым, словно злодей, похитивший невинную принцессу.

– Ольга, где тебя носит?! Немедленно домой! Когда я тебе сказала быть дома?

– Ой, мамочка, я не взяла часы…

– Дома поговорим, – она кинула на меня колючий взгляд.

Оля только и успела, что быстро обернуться – от жалкого выражения лица девчонки у меня внутри все перевернулось.

В ту ночь, лёжа в кровати, я никак не мог заснуть от переполнявших меня впечатлений дня – глядел в потолок и думал об этой девчонке. Оля. Даже ее имя мне нравилось – мягкое и звенящее, идеально подходившее ей. Стоящая она, как сказала бы моя мама – с ней не скучно – раз, не выпендривается – два, а ещё она очень красивая.

3

Мелкие люди всегда слишком малы для больших и добрых дел,

но зато большие и охочие до дел маленьких и подлых.

(Джулиана Вилсон)

Артём издали заметил приближавшуюся парочку, прищурил глаза и, обернувшись к своим верным друганам, свистнул. Парень узнал эту девчонку. Она училась в его школе и Артём уже давно заглядывался на неё. Миленькая блондинка с двумя хвостами по бокам, за которые так и подмывало подергать. Часто видел ее бродившей по Сиреневому бульвару с подружкой и занимавшуюся ерундой – обвязыванием бинтами деревьев. Несколько раз Артём даже специально ломал ветки, чтобы только увидеть ее – знал, что появится со своей санитарной сумкой, переброшенной через плечо, и начнёт бинтовать. Частенько за ними бегал беспородный пёс, насколько Артём знал, бездомный. С детства боявшийся собак, он именно поэтому не решался подойти к девчонкам. Да и что он скажет им? Предложит прогуляться, купит мороженное? Мальчишки из его компании поднимут его на смех. У них только на уме одно – гонять футбольный мяч и лазать по помойкам. Интерес к слабому полу в их четырнадцать лет ещё не возникал. Артём был другой. Глупое детство закончилось года два назад, когда он стащил обнаруженный в родительской спальне журнал с фотками голых тёток и мужиков. Именно тогда парнишка начал смотреть на девчонок совсем другими глазами, невольно представляя по-своему все, что находится под школьной формой.

Артём повернулся к пацанам, обсуждавшим последний футбольный матч между «Спартаком» и «Зенитом»

– Слышь, братва, вы видите эту собаку?

– Ага.

– Надо ее хорошенечко отделать.

– Как это? – Ванька, кучерявый мальчуган, нахмурился.

– Ну как как, сказал отделать, чего непонятного? Чтобы кровь шла. Палками можно. Чтобы до крови и кости были сломаны.

– Тём, ты чего, сдурел, что ли?

Тот пожал плечами.

– Так надо. Хотите денег подзаработать?

Мальчишки нерешительно переминались, лица испуганные и удрученные.

– Ну хорошо, – Артём вздохнул. – Просто поймайте эту псину и держите. Я и без вас справлюсь, дел то. Но, – он поднял указательный палец вверх. – Денег заплачу в два раза меньше.

Добившись их согласия, парень радостно хохотнул. Пол дела сделано. Осталось только дождаться удобного момента.

* * *

Маруся сидела перед зеркалом, расчесывая свои длинные чёрные волосы, доводя их до блеска. Сын ещё спал и она не торопилась с завтраком. Приготовить кашу или омлет занимает не более десяти минут, а вот на то, чтобы сделать себя красивой и готовой к новому дню, уходит намного больше времени. Она привыкла всегда выглядеть на двести процентов – обязывала работа и, хотя она уже целый месяц в отпуске, привычка осталась. Вполне возможно, ее вновь отправят в одну из ближневосточных стран на непонятно какой период времени, а может повезёт и она останется здесь, в Москве. Ей уже почти сорок лет и она устала от неопределенности и неустроенности. Хотелось пришвартоваться к какому-то одному берегу, наладить жизнь, и личную в том числе. Всвязи со спецификой работы она не могла расчитывать ни на какие серьёзные отношения. Да что там говорить – из-за своей деятельности ей пришлось расстаться с мужем. Где он сейчас, в каких краях? Последний раз она слышала, что он живет в пригороде Торонто и по-прежнему занимается тем же, чем и она. Маруся любила его и знала, что муж отвечает ей взаимностью – просто они оба на службе Родине, а это важнее их чувств.

Но больше всего женщину волновал подрастающий сын, уже тинэйджер. Ну сколько можно таскать его за собой? Не дай бог у него будет такая же судьба, как у его родителей.

Маруся отложила щётку, слегка прищурилась, вглядываясь в своё отражение. За стеной послышался скрип дивана – просыпался Никита.

Женщина встала, слегка потянулась. Как хорошо, что они здесь! Никите нужна стабильность – совсем скоро он превратится в мужчину. Сыну необходимо хорошее образование, достойная работа и, конечно, семья. Через пару месяцев мальчишке стукнет пятнадцать лет – возраст, когда начинают бушевать гормоны, когда в голове одни девчонки и ветер.

...
8