Читать книгу «Знак Гильдии» онлайн полностью📖 — Ольги Голотвиной — MyBook.
image

Росла злость. Шенги готов был поубивать паршивцев. Поэтому заставлял себя говорить очень ровно и спокойно, тщательно следя за словами:

– Нитха, куда ты? Немедленно вернись... Что значит – «бабочка»? А если ядовитая?.. Дайру, Нургидан, прекратите пинать друг друга... О, вот это находка! Очень, очень повезло! Такие кусты растут по всему Подгорному Миру, но в этой складке я их не встречал.

Раскидистые, высокие кусты свесили к воде продолговатые серебристые листья.

– Это крапивняк, нам за него хорошо заплатят. Листья используются лекарями для... Нургидан, не-ет!.. Ну, разве я велел хватать листья голыми руками? Крапивняк ядовит... Нет, Дайру, ты ошибаешься, Нургидан не загнется в страшных корчах. Руки пару дней поболят... иди сюда, промою ладони. Остальные пусть пониже спустят рукава и рвут листья через ткань. Ничего, потом отстираем.

Работа закипела. Ребятишки проворно обрывали длинные листья и складывали на расстеленный плащ, в общую кучу: по правилам Гильдии добыча учеников принадлежала учителю. Нургидан с перевязанными ладонями не отставал от других. Если ему и было больно, он этого не показывал. Сам Шенги действовал лапой – «причесывал» когтями ветку и стряхивал на плащ пригоршни листьев.

В веселую суету ворвался капризный голосок Нитхи, отошедшей дальше по берегу:

– Ох, ну и воняет! Что за гадость?

Охотник вскинулся на голос. Все неожиданное и непонятное действовало на него, как лязг оружия в темной чаще на бредущего по лесной дороге путника.

Дайру фыркнул:

– Не ври, принцесса наррабанская, ничем эти листики не пахнут!

– Здесь не пахнут, – вмешался Нургидан, – а там, дальше, от них прямо разит!

Дайру тут же замолчал: он доверял чутью Нургидана.

Учитель уже был рядом с девочкой. Действительно, от куста исходила весьма ощутимая вонь. Это было странно, а все странное в Подгорном Мире могло обернуться смертельной опасностью. Шенги велел ученице на всякий случай отойти подальше, а сам обследовал подозрительный кустик.

Вот в чем дело! Несколько ветвей сломаны, видимо, какая-то крупная зверюга, пробираясь к водопою, крепко въехала в куст боком. Листья на сломанных ветвях свернулись в трубочки, высохли и источали такое «благоухание», что поморщился бы даже старый чистильщик выгребных ям.

Прежде всего Охотник подумал о животном, повредившем куст. Судя по высоте, на которой сломаны ветви, тварь не мельче коровы. И если она хищная...

– Эй, мальки, хватит! Мы тут жить не собираемся, пора и назад...

Пока ученики, мешая друг другу, сворачивали плащ с добычей, Совиная Лапа разглядывал скукожившиеся листья.

– Сколько по складкам брожу, а не знал, что сухой крапивняк так воняет! Всегда продавал его свежим или подвявшим. – И задумчиво добавил: – Как думаете, птенцы, может повар по ошибке эти листья шваркнуть в котел? Вместо приправы, а?

Нургидан с омерзением сморщил нос и хмыкнул:

– И спьяну не шваркнет! И с насморком не шваркнет! И в бреду не шваркнет!

– А если шваркнет, – уточнил дотошный Дайру, – еда так провоняет, что ее в рот никто не возьмет. Наверное, боги позаботились, чтоб никто этим не отравился.

– Ну, это ха-ха-ха! – возразила девчушка. – У нас в Наррабане говорят: «На божью мудрость есть людская хитрость!» Любой запах можно забить, если положить побольше чеснока. Или гвоздики. Или шафрана. Имбирь вот тоже годится.

– Твой отец, случайно, не поваром был? – спросил коварный Дайру и был вознагражден возмущенным шипением, фырканьем и водопадом чего-то непереводимо наррабанского. Отдельные знакомые слова, всплывающие в этом бурном потоке, сообщали наглецу, что мудрые наррабанцы обучают домашнему хозяйству девочек из богатых и знатных семей не менее старательно, чем дочерей плотников, водоносов и всяких прочих гончаров.

Успокоив разгневанную ученицу, Охотник обратил ее внимание на шум приближающегося к озеру края складки. Конечно, он движется медленно, но лучше вернуться к Вратам другой дорогой.

Мальчишки взирали на Нитху с бешеной завистью. Они напрягали слух, но могли уловить лишь шелест листвы да монотонное воркование какой-то пичуги.

Наконец отряд двинулся берегом озера, неся завернутую в плащ добычу. По пути Охотник называл каждое увиденное растение и рассказывал о его свойствах. Паршивцы-ученики слушали невнимательно. Страх перед чужим миром окончательно угас, и они норовили отстать, чтобы за спиной учителя дать друг другу тумака.

Высокие кусты расступились, открыв большую поляну. Посредине возвышался круглый пригорок, поросший травой, в которой светились крупные оранжевые ягоды.

– Учитель, а вон те ягоды есть можно? – поинтересовался Дайру.

– Первый раз их вижу. Пробовать не будем.

И учитель шагнул вперед. Но тут в его локоть вцепились две ручонки.

– Не-ет! – взвыла Нитха. – Не надо!.. Не ходи!..

Шенги взглянул на девочку. В глазах слезы, губка прикушена до крови...

– Да что с тобой, маленькая?

– Не надо туда ходить!.. Я боюсь... не надо...

За спиной встревоженного учителя мальчишки презрительно переглянулись. Впервые эти двое были согласны друг с другом.

– Вот что бывает, когда в мужское дело лезут глупые трусихи! – высказался Нургидан. – Думаешь, кто-то засел в кустах? Уймись, рева, мы тебя в обиду не дадим.

Выбежав на середину поляны, он задорно прокричал:

– Кто здесь есть? А ну выходи!

И тут что-то гибкое метнулось из травы, обвило плечи Нургидана, подбросило его в воздух.

Охотник в два прыжка перемахнул поляну, вцепился в беспомощного ученика, всем своим весом прижал его к земле. Ему на плечи обрушилось серое щупальце. Шенги извернулся, ударил когтями по упругой плоти врага и крикнул:

– Эй, мальки, что встали? Помогайте!

Этот крик разрушил оцепенение Нитхи и Дайру. Со всех ног бросились они на поляну, над которой вились уже четыре щупальца, отходящие от пригорка.

– Держите Нургидана! – скомандовал учитель. – Не дайте затянуть в пасть! По щупальцам – мечами!

Верхушка пригорка вместе с кустиками, травой и ягодами начала медленно подниматься, словно крышка гигантского котла. Запахло тухлятиной. Мерзкий запах. Вонь смерти.

Нитха вцепилась в плечи Нургидана, чувствуя, как враждебная сила толчками пытается вырвать из человеческих рук свою добычу.

– Держите! – еще раз крикнул Охотник и, выхватив левой рукой меч, бросился к раскрывающейся пасти.

Ему некогда было оглядываться, и он не увидел, как забывшая о страхе Нитха повисла на плечах Нургидана. Не увидел, как встал рядом с ней Дайру, встретив клинком два щупальца, – никогда на тренировках не удавалось ему так ловко парировать атаку. Не видел Шенги и того, как извивался в объятиях чудовища Нургидан, стараясь впиться зубами в пленившие его тугие серые кольца...

Все это осталось за спиной Охотника, а впереди была смрадная пасть – черная щель, открытая ровно настолько, чтобы можно было пропихнуть жертву.

– Сейчас, зараза, пошире улыбнешься! – свирепо прокричал Охотник, прыгнул на нижнюю «губу» твари и, вцепившись когтями в жесткую верхнюю челюсть, изо всех сил дернул вверх, разрывая пасть хищника.

Чудовище не ожидало рывка, страшная щель распахнулась до груди Шенги. Но сразу же тварь опомнилась и попыталась сомкнуть челюсти. Боль пронзила плечо Охотника. Отбивая злобное щупальце мечом в левой руке, Шенги думал об одном: только бы не оступиться, не свалиться внутрь пасти! Охотник, не глядя, знал, что внизу клокотало отвратительное «варево» – желудочный сок чудища. Брызги, попавшие на кожу, могли прожечь тело до кости, а уж если упасть туда...

Щупальце норовило обвить шею, натыкалось на клинок и соскальзывало вниз, хлеща по плечам. Шенги напрягал все силы, в глазах плыли круги. Мало кто смог бы выдержать эту пытку – но надо было заставить проклятую пасть раскрыться!

Рядом возник Дайру. Нырком уйдя от щупальца, мальчишка швырнул в зловонную щель что-то темное, продолговатое и бегом вернулся к Нитхе, которую почти оплел серый «канат».

Отчаянная борьба продолжалась, но что-то изменилось. Щупальца вздымались все медленнее, пасть раскрывалась все шире, подчиняясь раздиравшей ее когтистой лапе, и наконец распахнулась так, что Охотник сумел заглянуть в душную смердящую тьму.

Вот он, на нёбе чудища, – укутанный в полупрозрачные пелены подрагивающий ком. Мозг твари! Выбросив вперед руку с мечом, Шенги чуть-чуть не дотянулся до влажного трепещущего «свертка». Эх, из арбалета бы!..

За спиной пронзительно закричала теряющая силы Нитха. Детский крик подстегнул Охотника. Он крепче вцепился когтями в челюсть монстра и всем телом вытянулся над тошнотворной булькающей жижей. Не соскользнула бы подошва!..

Меч дотянулся до белесых пульсирующих пленок и чуть-чуть пропорол их, совсем немного. Задыхаясь от ядовитых кислых испарений, Шенги рывком убрался из пасти, спрыгнул на землю и рухнул в двух шагах от своего врага.

Пасть захлопнулась. Шенги с жестокой радостью представил, как жгучий сок сквозь разрез в пленке проникает в мозг. Да, не каждому суждено сожрать и переварить самого себя!

Агония монстра была короткой и беззвучной, но сильной. Щупальца вздымались и опадали, поросший травой бугор содрогался в конвульсиях и наконец затих. Мертвые серые змеи легли в траву.

Шенги с трудом встал на ноги и бросил взгляд туда, где Нитха и Дайру хлопотали над лежащим Нургиданом: щупальце, даже мертвое, не отдавало добычу. Наконец освобожденный мальчик сел, растирая плечи и стараясь ни на кого не глядеть.

Охотник оглянулся на неподвижного врага, поморщившись от боли в плече. Во рту стоял вкус крови. От вида «пригорка», оплывшего мягкими складками, Шенги замутило. Да он с ума сошел! Лезть этой гадине в пасть, висеть над ее распроклятым желудком, да еще раздирать ей челюсти руками – это ж никакой силищи не хватит!

А вот хватило...

– Учитель, – раздался за плечом виноватый голос Дайру, – прости, я тебя без добычи оставил.

Шенги обернулся, глянул в серое от страха лицо мальчика. Вспомнил загадочный предмет, пролетевший меж створок пасти и шлепнувшийся в жуткое варево желудка.

– Ты что ж это... наш запас крапивняка туда?..

– Вместе с плащом, – шепнул мальчишка, закрыв глаза и сжавшись.

О боги, да он ждет удара! Что ж за мальчишка такой! Пожалуй, надо уступить ему всю заслугу и честь победы. Пусть привыкает высоко держать голову.

– Всем слушать и запоминать! – внушительно заговорил учитель. (Дайру расслабился и открыл глаза.) – Тварь называется Котел Смерти, она не из этой складки. Серьезная зверюга, такую замаешься убивать... ну, это вы уже поняли. Против нее хорошо помогает огонь, но крапивняк в пасть – это, оказывается, тоже очень, очень неплохо. Нургидан, не вздумай благодарить Дайру! Конечно, он спас тебе жизнь, но напарника за это не благодарят – примета плохая.

Нургидан, который явно не собирался никого благодарить, поднял на учителя затуманенные болью глаза, но промолчал.

– Крапивняк оглушил хищника, – продолжил Шенги, – заставил замедлить движения...

Он положил руку на плечо Дайру. Мальчик просиял, расправил плечи.

– Можно вернуться, – подала голос Нитха, обняв руками плечи, чтобы унять бившую ее дрожь. – Еще листьев наберем.

– А на это, малышка, тоже примета есть. Не будем возвращаться. Не беда, я на добычу и не рассчитывал.

* * *

Но судьбе не было угодно, чтобы они покинули Подгорный Мир с пустыми руками...

На обратном пути Нургидан мучился от жестокого унижения. Мечтать о подвигах, встретить грозное чудовище и весь поединок пробыть в роли беспомощной жертвы, спеленатой, как младенец! Что обиднее всего, спасли его вредная заморская змеючка и трусоватый крысеныш из Отребья! Оскорбленный подросток кусал губы и про себя молил Безликих послать еще врага – уж тут он себя покажет!

Когда в прибрежных кустах послышалась возня, Нургидан решил, что это и есть ответ на его молитвы. Со вскинутым мечом рванулся он на шум, а за ним – вся компания: спасать героя...

Не понадобилось его спасать – в кустах обнаружилась тощая коза с полной колючек шерстью и с безумными глазами.

Ее появление добило Нургидана. Он не принял участия в охоте на козу, которую с восторгом затеяли Дайру и Нитха. Самолюбивому мальчику казалось, что его путь отныне пойдет во мрак невезения и безвестности.

Когда коза была изловлена за рога, учитель рассказал о животных, которые случайно пересекают Грань и, как правило, погибают, не сумев приспособиться к чужому миру.

– Ой, бедная козочка! – растрогалась Нитха. – Но ведь мы возьмем ее с собой, правда? У нас в Наррабане говорят: «Помоги слабому один раз – боги помогут тебе три раза!»

Учитель дал согласие на спасение козы. Глупое животное сопротивлялось, пришлось тащить ее силой. К «спасателям» присоединился даже Нургидан, который воспользовался случаем, чтобы отвесить проклятой скотине несколько крепких пинков. Шенги глядел на шумную возню и удивлялся: до чего же легко детская душа стряхивает с себя ужасные переживания! Или не стряхивает, прячет в своей глубине, откуда они могут со временем выплыть?

Зато переход через Грань ученики на этот раз перенесли легко. Попросту не заметили, увлеченные схваткой с рогатой упрямицей.

Позже, когда все выбрались на лесную дорогу и с шутками и хохотом шагали к Издагмиру (даже Нургидан развеселился!), приключилась неожиданная встреча. Из-за поворота дороги появился Урихо. Поклонился, сдерживая ухмылку:

– Приветствую великого Шенги и его отважных учеников! Но что я вижу! Неужели эта великолепная коза добыта за Гранью?

– Думаю сменить ремесло, – бросил Охотник пролазе. – Буду торговать скотом.

– Улучшенной породы, – уточнил Нургидан, копируя интонацию своего кумира (которого после битвы с Котлом Смерти зауважал больше прежнего). Нитха промолчала: воспитанная наррабанская девочка не разговаривает с незнакомыми мужчинами. А Дайру не утерпел, проходя мимо пролазы, негромко бросил:

– Коза! Ха! Стал бы Совиная Лапа возиться с обыкновенной козой!

Глаза Урихо сверкнули. Он подобрался, как пес, почуявший дичь, и тихо свистнул. Когда идущий позади всех Дайру обернулся, пролаза показал ему серебряную монету.

Мальчишка понятливо приотстал.

– Что за тварь? – жарким шепотом спросил Урихо.

И тут Дайру доказал, что рожден быть Подгорным Охотником! Кося глазом в сторону удаляющейся компании, он скороговоркой сообщил, что тварь именуется козодраконий свирепобрюх. И цены ей нет, потому что доится вином и гадит золотом. Правда, жрет зверь исключительно человечину, предпочитая пролаз...

Мальчишка ловко увернулся от подзатыльника и поспешил догнать своих.

До Издагмира они «свирепобрюха» не довели. Там, где дорога по мостику пересекала ручей, коза вдруг взмемекнула дурным голосом, расшвыряла державших ее ребятишек и с места взяла такую скорость, что мгновенно скрылась в лесу.

Нитха расстроилась чуть ли не до слез: бедненькую козочку растерзают волки! Злопамятный Нургидан пожелал окаянной животине именно такой кончины, и чем скорее, тем лучше. Дайру, потирая ушибленный рогами бок, от всего сердца согласился с Нургиданом. А учитель утешил девочку: за ручьем деревня, так что коза, скорее всего, узнала знакомые места. А если не здешняя, все равно прибьется к людям.

– А интересно, – задумчиво сказал Дайру, – если б мы продали козу на рынке, пришлось бы отдать Гильдии десятую часть выручки? Добыча-то из Подгорного Мира!

* * *

В Грайанскую башню вернулись поздно вечером. Ребятишки, переполненные впечатлениями, наскоро поужинали, расползлись по постелям и крепко уснули...

То есть это Шенги наивно решил, что уснули. В своей ошибке убедился утром, когда обнаружил на внутренней стороне каменной ограды рисунок, выполненный головней из очага: кривоногий человечек занес огромный (в два раза больше самого себя) меч над зверского вида козой.

Подпись под рисунком гласила: «Всем врагам – по рогам!»

14

– Кто будет торговаться, ты или я?

– Я, но ты тоже помогай. Старайся увести меня из лавки, говори, что у соседнего торговца все дешевле и свежее. А я начну пищать, что устала ходить по рынку... что если хозяин сбавит цену, то мы у него все купим и пойдем домой.

– Ловко у тебя получается, – признал Нургидан, перешагивая через растянувшегося поперек улицы параличного нищего. – Купцы в семье были, да?

– В Наррабане торговаться не приходилось, – уклонилась Нитха от разговора о своем происхождении. – Но это так забавно! Только не будем брать тот сыр, что в прошлый раз, ладно? Вкус у него гадостный, а запах приставучий... Ой, а откуда столько нищих?

– Зима на подходе, вот они в город и стягиваются.

Узкая улочка была забита нищими. Хромые, слепые, покрытые язвами и коростой, они вопили, гнусавили, ныли, перечисляя свои беды и немощи. Впечатление это производило удручающее, даже пугающее. Во всяком случае, идущая рядом старушка в темном платье и чистеньком белом платочке испуганно озиралась, прижав к груди плетеную корзинку.

Нитхе стало жаль старую женщину, захотелось сказать ей что-нибудь ободряющее. Но в этот миг безногий нищий, яростно размахивая костылем, завопил:

– Ты, козел с бельмами!.. Тебе говорят, тебе! Вали на тот угол, здесь мое место!

– А тебе его король пожаловал? – взвизгнул «козел с бельмами». – Где сел, там сидеть буду, пока не сдохну! И не тряси тут своими блохами, не сгонишь меня!

– И правда, вали! – поддержал безногого худой старик с трясущимися руками. – Ты, гнида, у меня из миски медяки тягаешь, как отвернусь!

– Я?! – смертельно оскорбился «козел» и клюкой заехал старику по уху с точностью для слепого поистине сказочной.

Старик, рассвирепев, подхватил глиняную миску, что стояла перед ним на земле, и швырнул в слепого. Но промахнулся и угодил в остролицую тощую женщину в лохмотьях, которая громко повествовала о том, как трудно живется на свете добродетельной вдове с шестью детишками.

Сетования прервались на полуслове. Добродетельная вдова выдала залп грязной брани и с когтями, как дикая кошка, ринулась на обидчика.

Кто-то потянул вдовушку за юбку, кто-то подставил ногу ее противнику... и началось! Потасовка разом, как лесной пожар, охватила улочку. В воздухе мелькали посохи, костыли и кулаки, раздавались вопли, проклятия и хрипы. Нищие молотили друг друга, забыв, из-за чего началась битва.

Старушка в белом платочке запричитала, попятилась и упала, споткнувшись о ноги параличного нищего. Параличный, не обратив на старушку внимания, бодро вскочил и ворвался в драку с неукротимостью взбесившегося быка.

Нитха поспешила к старушке:

– Бабушка, ты не ушиблась?

Нургидан тоже шагнул к несчастной женщине, но в этот миг чей-то кулак врезался ему в лицо, разбив губы. Вкус собственной крови ошеломил Нургидана, окрасил все перед глазами в багровый цвет – цвет ярости, ненависти, жажды боя. Забыв о Нитхе, о старушке и вообще обо всем на свете, он устремился в гущу схватки, разыскивая своего врага, а заодно раздавая увесистые удары всем, до кого мог дотянуться.