Читать книгу «Два талисмана» онлайн полностью📖 — Ольги Голотвиной — MyBook.
image

1

(Ночь с тридцатого на тридцать первый день Звездопадного месяца).

Вам кажется, что город Аршмир засыпает в сумерках? Не верьте ему, он притворяется.

Да, стихает буйное, разноязычное многоголосье на улицах, ведущих к морю. Да, унимается суета на набережных и вокруг бесчисленных складов. Да, пустеют рынки, закрываются щитами окна лавок. Да, мирно отходит ко сну Старый Порт, патриархальное и солидное царство рыбаков.

Зато начинает новую – лихую, злую и веселую – жизнь Новый Порт. В тавернах гуляют матросы со всех стран, просаживают нелегко добытые деньги, схлестываются в драках с портовыми грузчиками. Впрочем, те и эти, забыв старые распри, разом объединяются, чтобы отлупить забредших в их владения стражников-«крабов».

Дальше от кабаков, от пьяного гомона моряков и визга шлюх, жизнь замирает. Дома заперты на засовы, окна закрыты прочными щитами: Аршмир известен как столица воров. По опустевшим улицам лишь иногда прошмыгнет запоздалый прохожий, попытается пристать к нему проститутка-неудачница, согнанная соперницами с более «хлебных» мест, да пройдет, позвякивая оружием, отряд стражи. И вновь тишина и темнота…

Но не надо думать, что все горожане мирно загасили огни и отошли ко сну. Под крышами некоторых домов вершатся весьма странные события, происходят необычные встречи и ведутся недобрые разговоры.

* * *

На крыльцо чистенького домика, обнесенного аккуратным заборчиком, вышли двое.

Тот, что повыше, огляделся, не заметил ничего тревожного. Неспешно повернулся к своему спутнику, негромко бросил несколько слов.

Второй с оскорбленным видом начал что-то доказывать, яростно жестикулируя, но получил удар под вздох и скорчился, хватая ртом воздух и едва не выронив погашенный фонарь, который держал в руке.

Первый прошипел побитому приятелю пару злых фраз. Тот, отдышавшись, попытался оправдываться. Короткий злой разговор… а затем высокий подбросил на руке ключ и аккуратно запер замок на двери.

Затем оба спокойно направились к калитке. Побитый засуетился, задергал засов. Его спутник оттолкнул его, отворил калитку. Оба вышли на улицу, растворились в ночи.

С крыши дома вслед им глядел, тяжело дыша, тощий вихрастый юнец лет восемнадцати. Его не заинтересовал разговор двух типов на крыльце (хотя он слышал почти всё). Ему вообще не было дела до чужих забот и бед. Единственное, что ему хотелось знать, – убрались или нет «крабы», загнавшие его на крышу.

Дыхание медленно успокаивалось, сердце уже не толкалось с тупой болью в груди, а билось хоть часто и тревожно, однако все медленнее. Короткая передышка – разве не о ней мечтал загнанный звереныш, который только что пробежался от самой набережной до Двухколодезной улицы?

Конечно, «крабы» давно отстали бы, не железные они, да и дичь мелкая, не стоит возни. Но на шум погони явился второй дозор. Как свежая свора псов, перенявшая след уставшего зайца…

Сволочи, твари! Крупных грабителей трогать боятся, у контрабандистов, почитай, второе жалованье получают, а на Судебную площадь кого-то надо представить, показать судьям да Хранителю, что не зря свой хлеб жрут!

При мысли о Судебной площади парень зябко повел плечами. Ему уже было что вспомнить…

Внизу все замерло, тени не колышутся в свете поднявшейся луны… ее-то, паскуду, кто просил вылезать из облаков?

Нельзя сейчас влопаться, ой, нельзя! Первый раз загребли – под кнут поставили, второй раз перед судьей показаться – это уже каторга. Рудник. А про рудники доводилось слыхать от тех, кто вернулся… у кабаков милостыню просят, больше ни на что не годятся.

Парень коротко, со всхлипом вздохнул. Приподнялся на руках, оглядел крыши вокруг и тихо, но от души приласкал лихим словцом тех, кто мирно ужинал под этими крышами. В каждом звуке черной брани звенела зависть к спокойствию, уюту. И был в этот миг беглец – как нищий, попавший в королевскую сокровищницу.

Вор, да? А просился он в воры?..

Ладно, вроде все стихло. Можно слезать.

Юнец ловко соскользнул по каменному водосточному желобу, спрыгнул на землю, ухитрившись не растоптать маленькую цветочную клумбу, и порадовался тому, что здешние хозяева не соорудили вокруг дома забор высотой с корабельную мачту, а огородились легоньким штакетником. Видно, от ворья у них прочные двери да ставни, а заборчик – так, для красоты. Через такой перемахнуть – что комара прихлопнуть… Опа!

Воришка легко перепрыгнул через ограду – и… очутился лицом к лицу со здоровенным усатым «крабом»!

На миг оба опешили, но лишь на миг. На физиономии стражника расплылась ехидная ухмылка: мол, попался, дружок!.. А в руках парня сухо хрустнула оторванная от забора штакетина. И этой штакетиной вор врезал прямо по ехидной ухмылке!

«Краб» взвыл. За углом забухали шаги патруля, спешащего на помощь соратнику.

Метнувшись в проулок, воришка кинулся было наутек, но путь преградила телега торговца хворостом: она въехала колесом в глубокую выбоину, как раз у ворот маленькой гостиницы. Хозяйка гостиницы вышла в проулок и всласть, во все горло разбиралась с дурнем возчиком, из-за которого порядочная женщина не может запереть на ночь ворота. Она так увлеклась этой живой беседой, что не заметила, как за ее спиной во двор гостиницы прошмыгнул загнанный бродяжка.

Взор, мечущийся в поисках спасения, наткнулся на распахнутое окно первого этажа. А голоса стражников, расспрашивающих у ворот хозяйку, помогли решиться…

Перемахнув высокий подоконник, вор очутился в полутемной комнате. В первый миг его испугал мерцающий свет свечи. Но тут же беглец с облегчением увидел, что обитатель комнаты мирно спит на кровати, отвернувшись к стене и тихо посапывая в подушку. Видно, сон сморил этого темноволосого молодого человека, он даже свечу не погасил. Вот и хорошо, вот и пошли ему Безликие сладких сновидений!

Быстрый осмотр комнаты окончательно успокоил воришку. Ничего необычного: сундук для вещей, небольшой столик, на котором догорает свеча в жестяном подсвечнике, стул и разбросанная по полу одежда: похоже, постоялец выпил перед сном. Раз сам раздевался, стало быть, слуги не держит. Для непрошеного гостя это удачно.

Беглец тихо пересек комнату, опустился у стены на пол – за кроватью, чтоб хозяин, если проснется, не сразу увидел его – и с наслаждением вытянул ноющие ноги. Ничего он не возьмет в этой комнате. Пересидит суматоху и тихонечко уйдет…

Эх, гори она в Бездне до золы, эта жизнь бродячей псины, которая норовит стянуть кусок и сбежать, пока не ошпарили кипятком!

Даже смешно: ведь сколько растет по припортовым задворкам сопливых щенят, и каждый мечтает стать вором – самым ловким, самым удачливым, самым неуловимым… А вот он таким не был никогда. Как калека, прикованный к постели, мечтает о пустынях Наррабана или заснеженных просторах Уртхавена, так представлял он себе иную жизнь. Ту, до которой не дотянешься, как до далеких земель: собственный угол, работа, спокойное уважение соседей…

И пусть кто-нибудь скажет, что он ничего не делал ради этой мечты! Разве не он еще мальчишкой оббегал всех окрестных ремесленников: «Возьмите, дяденька, в ученики! Платить не могу, но я шустрый, я старательный, я понятливый!»

И ведь кое-кто отвечал: «А что, малец, из тебя, пожалуй, выйдет толк. Приведи своего отца, я с ним потолкую…»

На этом дело и кончалось: кому нужно в доме воровское отродье?

Аршмир считается воровской столицей? Ха! А сколько он поставляет рабочих рук на каторгу? После каждого разбирательства на Судебной площади несколько неудачников отправляются в цепях на Рудный кряж. А на место человеческой пены, унесенной отливом Закона, всплывает новая грязь, новые ошметки. Мало ли в веселом городе Аршмире голодных бедолаг?..

Воришка напрягся: по коридору затопали шаги. Голос хозяйки взвизгнул от возмущения:

– Не дам беспокоить! Здесь у меня Сын Клана! Он уже спит!

И – стук в дверь. Резкий, требовательный.

Воришка дернулся, но заставил себя замереть. В окно прыгать нельзя. Если уж стучатся в комнату, значит, под окном кого-то поставили. Теперь одна надежда – что постоялец в полумраке не заметит его между кроватью и столом.

А постоялец (ого, Сын Клана!) проснулся разом, как бывалый наемник. Из-за высокой спинки вору было видно, как спустилась с кровати рука, сцапала лежавшие на полу штаны… и раз-раз – на пол уже спрыгнули босые ноги в штанинах.

Молодой господин с подсвечником в руках шагнул к двери, по комнате закачался свет.

Теперь постоялец был виден вору с головы до ног: юноша лет девятнадцати-двадцати, из одежды – только штаны (может, решил не открывать дверь?), широкоплечий, мускулистый, темные волосы по плечам. Лица не видно: на дверь глядит…

Тут, словно уловив чужие мысли, постоялец резко повернулся, поднял руку с подсвечником.

Господин и вор встретились взглядами. Душа непрошеного гостя стала вдруг слишком тяжелой для тела, она готова была, как переспевший плод, оторваться от черешка и упасть в Бездну.

Снова послышался стук.

Сын Клана шагнул к двери.

– Кого там демоны принесли?!

А вор испытал резкое, до тошноты, облегчение. Он еще не понимал, в чем дело, но почуял, что опасность отступила. Потому что не так разговаривают, обнаружив в своей комнате неизвестного бродягу. Тут бы голос тревожный или злой… а вопрос прозвучал сонно и раздраженно. И так высокомерно, что «крабы» по ту сторону двери замялись.

Наконец прозвучало смущенное:

– Пусть господин не изволит гневаться… Конюх во дворе видел, как в эту комнату кто-то влез через окно. Лихой человек, надо думать…

– Вот именно, надо думать, – еще более раздраженно ответил Сын Клана. – А потом уже лупить в дверь. Это мой слуга. Припозднился, паршивец, побоялся меня будить, вот в окно и влез.

С той стороны воцарилась тишина. Вор обнял себя за плечи, чтобы унять дрожь.

– Хотите обыскать мою комнату? – язвительно поинтересовался молодой господин.

– Во имя Безликих, нет! – испугался «краб» по ту сторону двери. – Умоляем нас простить! Уже уходим, уходим, доброй ночи!

Удаляясь, застучали сапоги.

Знатный постоялец зажег от свечного огарка еще одну свечу, стоявшую на полке, и в комнате стало светлее.

Вор поспешно встал: немыслимо было сидеть в присутствии этого человека. Впервые он видел так близко Сына Клана. Высшая знать страны…

Спаситель истолковал жест воришки по-своему:

– Не спеши. Они наверняка обшаривают двор. Пока побудь моим гостем. – И любезно представился: – Ларш Ночная Волна из Клана Спрута, Ветвь Щупальца.

Вор, внезапно превратившийся в гостя, низко поклонился и назвался в ответ:

– Мирвик Городской Воробей из Семейства Эршис.

– Как? – восхитился хозяин комнаты и всплеснул руками, едва не уронив подсвечник. – Ой, как тебя хорошо отец назвал! До чего имя подходит!

Мирвик от души улыбнулся в ответ, чувствуя, как уходят напряжение и страх.

Он и сам знал, что имя ему подходит. Мелкий, востроносый, темноглазый, с вечно взъерошенными русыми волосами, он и впрямь походил на смешную уличную птаху, а привычка чуть склонять голову набок, заглядывая в лицо собеседнику, довершала образ.

– А то! – подхватил парень необидную господскую шутку. – Собираю крохи между чайками и воронами!

И оба засмеялись этой фразе, понятной только в Аршмире.

В порту и на припортовых улицах царили чайки, до того обнаглевшие, что выхватывали у людей из рук еду. Дальше от берега власть держали вороны, не менее вороватые и злобные. В Аршмире бытовала фраза «идти от чаек к воронам» – то есть от набережной вглубь города.

Ларш представил себе, как среди злобных, сбитых в сплоченные стаи, драчливых птиц пытается выжить мелкий юркий воробей. И сказал с неожиданным для самого себя участием:

– Крохи-то собирать, вижу, бывает опасно?

– А то! Сто лет жизни господину, выручил… топал бы я сейчас в тюрьму. А после первого судебного дня греметь бы цепью до Рудного кряжа.

– Ну, сразу уж цепью греметь! После первого ареста на рудники не отправляют.

– После первого… ну… попадался уже, кнута отведал…

Повисло неловкое молчание.

Тут бы Мирвику и заткнуться: с чего ему откровенничать перед высокородным господином? Не выдали тебя, ворюга, страже, так скажи спасибо и пошел вон…

Но потрясение от счастливой развязки еще шипело в груди отливной волной. И на излете этого небывалого приключения, которое вот-вот закончится, Мирвик выпалил:

– Да уж рад не рад, а вертись, раз за тебя отец и дед все решили! Я еще у мамки на руках орал, а люди уже говорили: «Еще один вор на свет народился!»

Ларш с новым интересом глянул на собеседника:

– Что, семейное ремесло?

– Оно самое, будь оно неладно… – Мирвику стало стыдно за свою вспышку. Какое дело господину до бед уличного бродяги? Но заткнуться посреди беседы было невежливо, и парень продолжил, стараясь казаться беспечным: – Да оно бы ничего, в Аршмире таких много – и живут себе, удачей похваляются, добыче радуются, а что придется сдохнуть на руднике или в удавке, так уж это на роду написано. И мне бы так, отец с дедом не дурнее меня были. Да, видно, Серая Старуха мою колыбель повернула…

– Что? – вскинулся Ларш. – Как ты сказал?..

Воришка дернулся в испуге: неужели прогневал господина?

– Ну, в народе так говорят, – поспешил он объяснить. – Мол, Хозяйка Зла тайком подберется к колыбели, повернет ее – и растет потом ребенок не в мать, не в отца…

– Я знаю, – взял себя в руки Ларш. – Просто я… просто сегодня мне пришлось услышать эту поговорку…

* * *

Седеющие темные волосы, пронзительные зеленые глаза, высокие скулы, крючковатый нос, сердито сжатые губы… Ульфанш Серебряный Корабль, Хранитель города Аршмира, и в хорошем настроении внушает окружающим трепет, а уж в ярости…

– Тебе Многоликая в детстве колыбель повернула! Иначе как бы мог в Морском Клане вырасти трусливый щенок, который боится моря?!

Ларш стискивает зубы. Посмел бы это сказать другой человек!.. Но ведь не бросишь вызов на Поединок Чести брату отца, который несколько лет заботится об осиротевшем и оставшемся без гроша племяннике.

– Со времен Двенадцати Магов, – продолжает громыхать дядя Ульфанш, – Спруты, Акулы и Альбатросы – Морские Кланы! Назови хоть кого-то из твоей родни, кто ни разу не вышел в море! Ну, назови!

«Тетушка Аштвинна», – едва не срывается с языка юного Спрута, но он вовремя сдерживается: дядя сейчас явно шуток не понимает.

– Твой отец погиб в боевом рейде! А тебя укачивает, да? В шлюпке сознание теряешь? Подумаешь, беда какая!

Ларш безнадежно молчит. Он уже пробовал объяснить дяде, что дело не в морской болезни. Он согласен травить за борт, согласен на подкашивающихся ногах ходить по проклятой палубе и с трудом вспоминать собственное имя. Не это самое жуткое. Но как справиться с ужасом при мысли о том, что под ногами у тебя бездонная пропасть, что лишь ненадежные доски отделяют тебя от вязкой, заманивающей вглубь черноты? От этого кошмара цепенеет тело, путаются мысли, обрывается дыхание…

Разве растолкуешь это человеку, который в возрасте Ларша уже чистил морские пути от пиратов? Человеку, который не раз ходил на абордаж и тушил пожар на своем судне? Человеку, которого дважды снимали с обломков разбитого корабля?

Ульфанш, моряк и потомок моряков, истинный Спрут, хмуро глянул на племянника. Повертел на пальце массивное кольцо с темно-зеленым камнем, которое носил не снимая: символ власти Хранителя!

Молчание потупившегося юнца он принял за раскаяние.

– Закончим этот разговор. «Плавник» – надежное каботажное судно. Пойдешь вторым помощником. Я попрошу капитана быть снисходительнее и терпеливее. Короткие рейсы вдоль берега, почти все время суша на глазах… даже такой трусишка справится!