Распечатав на принтере стандартное для всех колледжей России заявление о приеме, Аня приложила к нему копию свидетельства об окончании девятилетки, купила в киоске у метро конверт с маркой и, надписав адрес, затолкала конверт в прорезь синего почтового ящика.

Ответ пришел через три недели. Аню приглашали на подготовительные курсы. Письмо шло долго, поэтому выезжать надо было прямо вот сейчас.

Конечно, если бы Аня спросила у мамы, можно ли ей поступать в находящийся за тридевять земель колледж, мама бы ей, скорей всего, не позволила. Но мама уехала в очередную командировку. Поэтому Аня просто сбросила ей эсэмэску перед отъездом.

На вокзал Аню провожал Славка. Он как раз вернулся с родителями из очередной поездки. Славка же одолжил Ане рюкзак: большой, навороченный, с кучей карманов, в которые влезло буквально все. Ну почти все. Небольшой вьючок Аня присобачила на спину Бумсу.

– Знаешь, – сказала Аня внезапно, когда до отправления поезда осталось пять минут. Они со Славкой стояли вдвоем на вагонной подножке, не давая проводнице закрыть дверь. – Мне что-то боязно. Какой-то Горечанск. Его и на карте-то не найдешь. А если на гугл-мэпс смотреть, так там вообще сплошные леса.

– Наверное, он просто маленький. Да какая разница, далеко или близко! Сегодня все на расстоянии клика. Доедешь, набери меня по скайпу.

Поезд тронулся, и Славка спрыгнул с подножки.

Славка был бывалый путешественник. Знал, о чем говорил. Прошлым летом он прислал Ане с Амазонки фотографию трехглазой ящерицы.

* * *

Выхода не было. Точнее, их было слишком много – от полустанка Горечанск разбегались в разные стороны десятки тропинок.

Чертыхнувшись, Аня пихнула бесполезный телефон в карман. В такой ситуации скорее пригодился бы компас.

Порывшись в рюкзаке, Аня достала из помятого конверта листок и в очередной раз прочла:

«Уважаемая Тихонова Анна! (Имя и фамилия были вписаны от руки.)

Дирекция Горечанского аграрно-промышленного колледжа поздравляет Вас с успешным зачислением на первый курс ветеринарного отделения!

Просим Вас прибыть по месту учебы для прохождения подготовительных курсов. При себе иметь: две фотографии паспортного образца, медицинскую справку формы № 286, свидетельство об окончании девятого класса, паспорт гражданина России, ручку и тетрадь.

Адрес колледжа: Российская Федерация, Энская область, Троегорьевский район, г. Горечанск, Учебный городок. По прибытии обратиться в административный корпус».

Сложив письмо, Аня снова окинула взглядом покосившуюся табличку с надписью «Горечанск». Все правильно – Горечанск Энской области. Вообще-то ничего страшного. Учебный городок вполне мог находиться в каких-нибудь ста метрах отсюда. Вон за тем дубом. Или вон за тою сосной. За этими деревьями ничего же не разглядишь!

Может, залезть на сосну и посмотреть сверху? Критически оглядев высоко уходящий в небо голый, без веток, ствол, Аня вздохнула и с сожалением отказалась от этой идеи. Что ж, делать нечего. Подхватив рюкзак и свистнув Бумсу, Аня двинулась в сторону белой будки.

Чем ближе подходила Аня, тем подозрительней казалось ей это строение. У крыльца гуляли гуси, весьма смахивающие на лебедей. Справа от крыльца росла яблоня, усыпанная снизу доверху золотистыми яблочками. Дверь была выкрашена голубой масляной краской и отмыта до блеска. Звонка не было, и Аня постучалась костяшками пальцев. Сперва нерешительно, потом второй раз и третий – все громче и громче.

На третий стук дверь наконец распахнулась. На крыльцо вышла сухонькая старушка с черными пронзительными глазами и огромным крючковатым носом. Одна нога у нее была нормальная, человеческая, а вторая, судя по громкому тюканью об пол, если и не костяная, то по крайней мере деревянная.

– Ну, – зычно вопросила она, – кому там старая Яга запонадобилась?

За спиной бабки ясно просматривалась огромная, как из сказки, старинная русская печь.

Этого храброе маленькое Анино сердечко уже не выдержало. Коленки у нее подогнулись, и Аня брякнулась без чувств прямо на траву перед домом.

* * *

Собственно, кроме печи, в маленьком домике почти и не было никакой обстановки. Еще тут был маленький столик у окна, кровать, две деревянные табуретки, кованый сундук да полка вдоль стены, заставленная всякой хозяйственной утварью. В углу притулилась старинная прялка с веретеном, с которой свисали косматые комья шерсти.

Аня сидела на табуретке и пила пахучий чай с травами из большого пузатого самовара. Под столом Бумс с наслаждением грыз какую-то подозрительно большую кость с остатками мяса.

– Откуда ж ты будешь? Из самой Москвы-ы? – недоверчиво тянула старушка, заботливо подкладывая Ане в блюдце варенье. – Ты кушай, кушай, небось с утра не емши, вот и сомлела. А что ж удивительного? Москва-то небось далёко! Ты хлебушко, хлебушко-то бери, он ведь у меня све-ежий! Да как же тебя к нам занесло?

– А я, бабушка, учиться здесь буду.

– Учиться?! Где ж тут учиться, тута один лес кругом. Отсюда до Терпигорева километров пять, а до Третьих Горемычек, почитай, и все семь будет. А ближе и вовсе нет ничего.

– А как же мне, Ядвига Леокадьевна, – старательно выговорила Аня немного непривычное имя-отчество (не звать же ее в самом деле бабой Ягой, хоть она и предлагала), – в Горечанск отсюда попасть? Я там в аграрный колледж поступила. На ветеринара буду учиться.

– Вона что! Так это тебе в Учгородок надо. А чего ж ты на поезде? Туда с Троегорья, с райцентра, автобус ходит.

– Так я думала – раз станция Горечанск, то и…

– Н-да-а. Индюк вон тоже думал. Правда, автобуса все равно нынче нету. Он по утрам ходит, по понедельникам и средам. Да и топать отсюда до Троегорья… Туда, поди, километров пятнадцать будет, да с больши-им гаком! Проще уж в сам-деле прямо в Учгородок. Оно-то, конечно, поближе. Да только как мне тебе дорогу растолковать, уж больно дорога туда заковыристая… А не лучше ль тебе будет по такому случаю, девка, у меня тут заночевать? Я б тебе и баньку стопила. Не парилась небось никогда в русской баньке? Утро-то, оно завсегда вечера мудренее. Вот завтра с утречка поезд будет, на нем и докатишь прямо до Энска. Оттуда на автобусе до Троегорья, а там уж пересядешь в свой, на Учгородок. Погоди-ка, да завтра среда ли? Совсем я в этом лесу от времени потерялась. Вроде оно мне здесь и ни к чему…

– Что вы, Ядвига Леокадьевна! – Аня, в отчаянии от такой перспективы, аж зажмурилась и решительно замотала головой. – Мне завтра никак нельзя! У нас завтра с утра подготовительные курсы! Мне сегодня обязательно надо!

– Да что ж делать-то? Заблудишься ты одна! Ты ж наших лесов не знаешь! И я тебя не могу проводить. У меня, вишь, нога-то не своя – деревянная. Это еще отец мой, светлой памяти, из ясеня смастерил, когда я, девчонкой, в мялку попала. Ну не совсем девчонкой, конечно, семнадцать-то годов уж сравнялось. Красивая была – страсть! Замуж даже уж собиралась, кхе-кхе. Жених уже был, да. А тут как раз это… с ногой моей приключилось. Ну кто ж меня такую замуж возьмет? Мужику-то на хозяйство работница небось нужна. А с моей-то ногой, точней без ноги, немного по хозяйству натопчешься. Вот и кукую с тех пор тута в стрелочницах. Мно-ого годов уж сижу! Такого понавидалась – не приведи бог! Больше меня-то про здешние места, поди, и не знает никто. Ты, девка, не торопись, ты слушай лучше, что я скажу. Да на ус мотай, глядишь, пригодится. Раз уж ты в наших местах жить собралась, то тебе перво-наперво надо знать…

Тут в дверь неожиданно постучали. Громко, уверенно. Совсем не так, как давеча Аня.

– Ктой-то? – всполошилась старушка. – Ох и что ж это за день такой колготной! То неделями никого, а то сразу по двое ходют.

– Бабушка Яга, откройте, пожалуйста! – крикнул со двора ломкий мальчишеский басок. – Это я, Костя! Меня мама к вам за хлебушком послала. А то у нас в сельпо совсем кончился. Абитуриенты как с утра понаехали, так все и раскупили. Нам-то что, а отец ведь без хлеба и за стол не сядет. Вы уж выручите, пожалуйста.

– Костя! Вот кстати! – обрадовалась Яга, вынимая из печи теплый еще каравай и резво, несмотря на деревянную ногу, подскакивая к дверям. – На ловца, стало быть, и зверь бежит! Вот Костя-то тебя и проводит. Он как раз в Учгородке и живет!

И, уже открывая дверь, крикнула кому-то, невидимому для Ани:

– Здравствуй, сынок! На вот тебе хлеб, держи! Свеженький, только что из печки. Да погоди еще, не скачи. Тут вот надо девочку одну проводить. Из ваших абитурьентов. Нездешняя она, дороги не знает. Из самой Москвы учиться приехала. Ты уж доведи ее до Учгородка, сделай милость. А то не ровен час вдруг чего.

Со двора что-то недовольно пробурчали.

Аня, понимая так, что гость спешит и оттого не заходит в дом, встала из-за стола и потянулась за рюкзаком. За ней вскочил Бумс, высунул нос за дверь, шарахнулся назад и громко, отчаянно заскулил. Он так себя вел, когда был чем-то потрясен или сильно напуган.

– Бумс, фу! Как не стыдно! – прикрикнула Аня, гадая, что могло испугать спокойную в общем-то собаку. Вышла на крыльцо, глянула и сама чуть кубарем не скатилась со ступенек.

Костя удержал ее за плечо и помог спуститься.

– Ну-ну, не надо так нервничать, – усмехнулся он. – Я, конечно, понимаю, что произвожу сильное впечатление. – Костя расправил плечи и слегка поиграл бицепсами. – Врать не буду, я даже этим слегка горжусь. Но уж падать-то с крыльца при виде меня вовсе не обязательно. Так ведь и шею сломать можно.

– В-вы, – чуть заикаясь, проговорила Аня, – в-вы настоящий?

– В смысле? – Костя даже слегка обиделся. – Вот он я, держу тебя за руку. Отпустить?

– Да, если можно. Падать вроде уже некуда.

– Кто тебя знает? – Он усмехнулся. – Бывает, люди и на ровном месте спотыкаются. Тем более если они из Москвы.

– А Москва-то здесь при чем? – Стараясь не пялиться чересчур на нижнюю половину Кости, а смот-реть ему исключительно в глаза, Аня мысленно убеждала себя в том, что Костя простой, обыкновенный мальчишка. Ну да, немножечко на четырех ногах, с копытами и с хвостом, но судя по тому, как он разговаривает…

И с чего она к нему вдруг на «вы»? Наверняка ведь они с этим Костей ровесники.

– Так что? – повторила она, слегка вызывающе. – В чем проблема, если я из Москвы? Город как город. Ну немножко побольше вашего Горечанска… А так – никакой разницы. Такие же люди живут, как везде.

– Ты ж еще не видела Горечанска.

– А что в нем такого особенного? Там что, все такие, как ты? – От такой перспективы Аню бросило в дрожь, но она постаралась ничем этого не показать.

Костины глаза потемнели. Он сразу перестал улыбаться и ответил серьезно, с оттенком горечи:

– Насчет этого можешь не беспокоиться. Таких, как я, больше нет. Я единственный.

– Ну и славно! – вырвалось у Ани. Закинув за плечи рюкзак, она стояла с независимым видом, запрокинув голову и глядя Косте прямо в глаза. – Одного тебя больше чем достаточно.

– Достаточно для чего?

– Чтобы проводить меня в Учгородок. Ты ведь туда идешь?

– Ну допустим.

– Значит, нам по пути.

– Мало ли что по пути! Без тебя б я рысью погнал, а с тобой придется шагом тащиться.

– Окей. – Аня уже начинала злиться. Ей хотелось забыть, что она имеет дело с кентавром, но Костя не давал ей такой возможности. – Так мы вместе идем или нет?

– Хм. Не знаю еще. А ты меня попроси.

Но Аня скорей бы язык себе откусила. Ни за что! Подумаешь, большое дело, кентавр!

– Да не надо! Не очень-то и хотелось! Сама как-нибудь доберусь!

– Ребятки, ребятки, – свесилась с крылечка баба Яга. – Вы что это расшумелись? Делить вам нечего, лес большой. Костя, ну ты уж взрослый совсем! Соображать должен! Как она одна здесь пойдет? И ты, Анна, что это? Ты ж девушка! Вам положено скромными да кроткими быть. Попроси Костю вежливо, с тебя не убудет. Он тебе и в самом деле одолжение делает. Галопом бы он в два счета доскакал, а с тобой больше часа протопает.

– Не нужно мне ничьих одолжений! – Аня резко передернула плечом и смело зашагала в сторону леса. Бумс радостно рванул за ней следом.

– Да куда ты! Стой! Сумасшедшая! – Костя нагнал ее в два прыжка и зарысил рядом. – Нам же не туда совсем!

– Да? – Аня остановилась. – А куда? Ну ты хоть направление мне укажи… по-жа-луй-ста. И галопируй себе на здоровье.

– Туда! – Костя махнул рукой в сторону тропинки.

Они зашагали рядом. Аня шла быстро, Костя приноравливал свой шаг к ее.

– Да пойми ты, дойти до Учгородка вовсе не так просто, как кажется! Ладно уж, пошли вместе. Раз уж ты такая невежливая.

– А я, может, не хочу с тобою идти.

– Почему? Боишься, что ли, меня? Ну, признайся честно, боишься?

– Да я ничего не боюсь! Просто ты меня достал, ясно? Подумаешь, кентавр! Да в Древней Греции таких на каждом шагу! Как-то ж люди уживались…

* * *

Какое-то время они просто молча шли рядом. Постепенно лес вокруг них густел. В зеленом коридоре, по которому они шли, с каждым шагом становилось темнее. Деревья шелестели все громче, и щебет птиц в ветвях назойливее лез в уши.

Лес оглушал и подавлял Аню, да и Бумса тоже. Вместо того чтоб стрелою мчаться вперед, пес вышагивал, как по команде «рядом», плотно прижимаясь к колену хозяйки.

В своих синих джинсах и яркой, в кислотных разводах майке Аня чувствовала себя здесь чужой. И зачем только она поддалась перед отъездом на уговоры сетевой подружки пойти в модный салон, чтоб ей там заплели сто пятьдесят африканских, перевитых цветными ленточками косичек! В Москве это казалось прикольным, но здесь Аня прямо-таки кожей чувствовала неуместность своей пестроты на фоне окружающей изумрудной зелени.

Точно попугай в тайгу залетел.

А вот гнедой Костя в камуфляжной майке, передвигавшийся мягкой и плавной рысью, абсолютно органично вписывался в пространство. Удары его копыт о примятый, истоптанный дерн тропинки напоминали стук сердца – немного чем-то взволнованного и оттого колотящегося чуть быстрее обычного.

Они шли, и шли, и шли.

Постепенно Аня совсем ошалела от леса. У нее, похоже, начались галлюцинации. Сквозь шелест веток и щебет птиц ей послышался чей-то смех. Один смешок, другой, третий. А потом кто-то дернул ее за косичку.

– Ай! – вскрикнула Аня и встала как вкопанная, озираясь в поисках ветки, за которую нечаянно могла зацепиться.

Хихиканье вокруг зазвучало громче. Зазвенело сразу со всех сторон, как будто весь лес смеялся над Аней.

Костя хоть и не сразу, но все же заметил, что Аня не идет больше за ним, и нетерпеливо обернулся.

– Ты что стала? Пошли! И так столько времени потеряли!

– Костя, – жалобно проговорила Аня. – Мне, наверное, нехорошо. У меня отчего-то ужасно звенит в ушах.

– Звенит? Ах это! Да это ж мавки! А ну, замолкли, бесстыжие! Что пристали к человеку?

Смех и звон разом стихли. Со всех сторон теперь слышался испуганный шепот. Ну да, точно шепот. Как Аня раньше могла принимать его за шелест ветвей?

– А чего она? – звонко спросил высоко в ветвях невидимый голос.

– В смысле? – поднял голову Костя.

– Ну чего она вся такая?

– Да какая «такая»?

– А не такая! Пестрая вся! И поет не по-нашему!

Аня и вправду всю дорогу еле слышно мурлыкала себе под нос «Let it be». Звук собственного голоса ее успокаивал.

– Глупости говорите! Просто Аня не местная. Приехала издалека, из Москвы. Там все так одеваются. А поет по-английски, язык такой. Имеет право.

– А по-людски она может?

– Что ты все за нее-то говоришь?

– И правда, пусть сама скажет за себя!

– Ишь пялится во все стороны! Коза!

– Язык, что ли, проглотила?

– Надо было ей совсем косу оторвать! А что такого, у нее же их много!

– Я гляжу, вы тут совсем оборзели! – всерьез рассердился Костя. Он подошел к ближайшей осине и резко пригнул ствол к земле, почти сломав деревце пополам. – Бандерлоги северных лесов, понимаешь! Ничего, вот начнет Михеич в сентябре санитарную вырубку…

Голоса снова смолкли. Потом – Ане показалось, что говорит само деревце, – один жалобно-плаксивый голосок протянул:

– Костя, отпусти, больно же!

– А будете еще к человеку приставать?

– К человеку-у! Скажи лучше сразу: она тебе нравится?

– Чего?! Нет, вы тут точно все с ума посходили! Да я сам на вас Михеича наведу! Вот прям нарочно с краской приду и всех подряд как сухостой перемечу! Оранжевой краской, чтоб видно издалека.

Вокруг сделалось так тихо, что Ане стало слышно собственное дыхание. Она задрала голову и увидела в ветвях – или ей все-таки показалось? – десятки полупрозрачных, точно сотканных из зеленоватой дымки, испуганных девичьих лиц.

«Ну да, – подумала Аня. – Дриады. И как я сразу не догадалась?»

* * *

Чем дальше они шли, тем жарче становилось в лесу. Мало-помалу парить стало уж совсем не по-детски. Бумс вывалил язык набок и тяжело задышал.

Аня завистливо поглядывала на Костю, который в какой-то момент просто скинул с себя майку, и все. Снизу-то на нем так и так ничего не было. А на Ане и майка, и джинсы, да еще и рюкзак в придачу. Солнышко припекло макушку, ручейки пота потекли по спине. Пот щипал глаза, капал с носа и затекал в рот.

Сколько ж они уже идут? Ане казалось, что она вот-вот рухнет на дорогу и останется навсегда лежать. Однако ноги каким-то чудом продолжали топать по земле в каком-то отдельном от хозяйки автоматическом ритме.

Никогда в жизни она еще столько не ходила!

– Костя! – взмолилась наконец Аня. – Я больше не могу! Давай чуточку передохнем.

– Ну вот еще! – возмутился он. – Обед скоро, и так еле телепаемся.

Но, взглянув на Аню, он сжалился:

– Хорошо. Пятнадцать минут. И ни секундой дольше!

Аня с наслаждением скинула рюкзак, упала в траву и блаженно раскинула руки и ноги. Сквозь сомкнутые веки Аня чувствовала, как пробегают по лицу солнечные блики. Крыс тихонько бродил по плечам под майкой, приятно поскребывая натруженные мышцы.

Для полного счастья не хватало только воды.

Эх, зайти бы сейчас в душ, смыть с себя мерзкий соленый пот и стоять без конца под струями, чувствуя, как все лишнее с тебя утекает.

И, словно в ответ на ее мысли, где-то совсем рядом послышался слабый всплеск. Точно камень в воду упал. Аня резко приподнялась на локте. Да, точно, вода. Должно быть, озерцо или ручеек. В той стороне, за пригорком.

Аня покосилась на Костю. Кентавр спал в паре метров от нее, свернувшись клубком, скорее не как конь, а как кот, ткнувшись головой в задние копыта.

Купальника на Ане, конечно, не было. Но она, решив, что черные трусики и лифчик вполне сойдут за него, быстро скинула джинсы и маечку.

– Охраняй! – шепотом скомандовала она Бумсу, кивнув на рюкзак и кучку одежды. Арчика Аня осторожно сняла со спины и запустила в рукав майки.

За пригорком, со всех сторон окруженный низко склоненными ивами, темнел затянутый ряской прудик или, скорее, маленькое болотце. С желтыми кувшинками и бурыми пушистыми камышами. Самой воды почти и не видно. Короче, не лучшее место для купания. Но другого-то не предвиделось.

Аня двинулась к воде, чувствуя, как пружинит дерн под ее ногами. Вскоре она уже не шла, а перескакивала с кочки на кочку. Прудик оказался совсем не близко. Чем дальше она шла, тем дальше от нее делалась вода, а участки более-менее твердой земли под ногами попадались все реже. Аня давно уже не выискивала их, а просто шла и шла по качающемуся под ногами зеленому гамаку.

А прудик по-прежнему заманчиво поблескивал всего в паре метров от нее. Вот-вот дойдет, вот-вот коснется воды.

– Аня-а-а! – донеслось откуда-то издалека.

Аня испуганно оглянулась. Вокруг на десятки мет-ров был сплошной зеленый, колеблющийся под ногами ковер. Как же она не заметила, что давно уже идет по болоту?! Надо ж быть такой идиоткой!