На следующее утро я проснулась настолько отдохнувшая и полная сил, «крылатой пружиной на взводе», что хотелось обнять весь мир и поцеловать всякий листочек, всякую травинку, былинку и прочее живое и великолепное, что только встречу на своём пути. Я вспомнила, что мне было так же тепло и радостно каждый день, который я проводила здесь, в этом доме (масло и мёд души моей!), куда приезжала маленькой девочкой.
Когда же я была тут последний раз? Мне тогда исполнилось, вероятно, лет семь или восемь. Да, давно это было…
Так получилось, что в своё время мы с родителями перебрались из Саратовской области, к которой принадлежит и деревня Утекаево, жить далеко-далеко, почти на другой конец нашей огромной страны, и не приезжали на побывку к родным по простой и такой понятной тогда всем причине банального отсутствия денег.
Позже я поступила в московский университет и вроде бы стала ближе к местам моего детства, но молодые глупость и эгоизм не оставляли места для родственников. Тогда каждый день хотелось проводить не только в учёбе, но и предаваясь праздным гулянкам, влюблённостям и прочим забавам, которые казались очень важными и неотложными.
На последнем курсе я вышла замуж за Артёма, ставшего успешным программистом ещё во время учёбы и завербованного зарубежной компанией, в связи с чем мы переехали в небольшой научный город в Германии. Там годом позже мой муж начал свой скромный, но быстрорастущий бизнес, в который очень удачно вписалась и я (по профессии филолог, я оказалась крайне успешной в деле написания текстов для крупных сайтов и крутых программ, над которыми и работала компания Артёма). Наша работа позволяла с лёгкостью менять места жительства, и мы с удовольствием поколесили по планете, проводя лето в Европе, а зиму на Бали или Самуи.
Насмотревшись на заграницу, мы приняли решение вернуться на родину. «Где родился, там и пригодился», – полагали мы. Российские реалии наконец стали позволять нам развернуться на родине и предложить свои услуги соотечественникам. Мы не стали втискиваться в шумную и многолюдную «нерезиновую» и предпочли ей благодушный, величественный и воздушно-романтический Питер, тем более что когда-то поездка именно в этот город стала для нас с Артёмом решающей для наших отношений.
И всё-таки вся эта история моей жизни никак может служить оправданием того факта, что лет с семи я не была в гостях у моей любимой тётки, в доме моего детства. Кстати говоря, с самой-то Валентиной мы виделись. Она приезжала несколько раз к нам гости: в Москву, а затем в наш с Артёмом коттеджик на краю Сицилии. Но, повторюсь, всё это никак не оправдывает меня. Никак. Потому что предавать места своего счастья – непростительная ошибка и самая глупая глупость.
…Так я лежала в кровати – в утренней прохладе и в ожидании новых чудесных событий. Мысли мои скакали с одной темы на другую, словно неукрощённый дикий конь. Например, я думала: а почему я не помню никого из соседей? Вот Григорий и Вениамин – совершенно незнакомые мне люди, хотя наверняка они жили здесь двадцать пять лет назад. Но, с другой стороны, и они меня не узнали. И другие жители деревни не узнают, если, конечно, не будут осведомлены быстродействующим сарафанным радио: «Приехала, слышь, Степановна, Валькина племянница-то». Впрочем, детская память не всегда крепка и надёжна. Схватывает и не удерживает события, зато сердце помнит: эмоции, ощущения, образы, запахи…
У головы моей мурчала кошка Микаэлла, ноги грел кот Барбугунчик. Да-да, такие имена для кошек выдумывает Валентина, что просто диву даёшься: откуда такое берётся в голове у барышни, которая выросла в селе и вовсе не относится к прослойке общества под названием интеллигенция. Но тягу к прекрасному, если человек эту тягу имеет, не задушишь и не убьёшь. Валя просто обожает читать книги классиков. В число её фаворитов попали Чехов, Бунин, Куприн – те, кто просто, но потрясающе искусно умел рассказать историю в короткой форме рассказа или повести. Такой формат предпочитает Валя неспроста: в день у неё отводится на чтение минут 30—40, и в идеале в этот отрезок времени должна полностью уместиться прозаическая вещь. Читает Валя медленно, вдумчиво, наслаждаясь не только сюжетом и авторским слогом, но и самим процессом чтения. Из «долгого» – романов – осилила она только Шолохова с его «Тихим Доном» и Достоевского с его Раскольниковым. Цитаты из прочитанных книг она не только бережно и лелейно хранит в своей памяти, но и умеет мастерски использовать в подходящей ситуации, изящно ими жонглируя или даже обезоруживая оппонента, не ожидающего подобного от деревенской бабы.
И вот одна из историй на эту тему.
Дело было ещё при Советском Союзе. Как-то раз Валя рванула в Саратов – добыть там новые туфли в неравной борьбе с соперницами в нервных и длинных очередях. Ей хотелось эдакие, по последней моде: изящные лодочки с бантиком и высоким тонким каблуком. Но она согласна была на любые другие, потому как мечты мечтами, а дефицит не оставлял большого выбора.
К сожалению, в тот раз Валюше так и не удалось совершить покупку, потому что на вокзале какой-то мальчишка неожиданно и дерзко попытался выхватить у неё из рук сумочку. Попытка его оказалась неудачной (в тот день, видимо, многим не везло): бдительная Валя цепко держала свой ридикюль, а как только поняла, что её хотят обворовать, молниеносно схватила мальчугана за шкирку и заверещала почище любой сирены: «Внимание, грабят!» Милиция в те времена работала достойно, товарищ в форме почти мгновенно материализовался в ответ на тёткин призыв, и воришка был препровождён в отделение вместе с пострадавшей.
Валентина, доброй души человечище, уже в милиции разглядела своего обидчика и поняла, что он «понимаешь, такой… жалкий, симпатичный, маленький, жизнью побитый». И отказалась писать заявление.
– Как так? – были возмущены работники правоохранительных органов. – Вас пытались ограбить?
– Да.
– Но заявление вы писать не хотите и отказываетесь от дачи показаний?
– Именно так.
– Нет, так не пойдёт!
И так по кругу. Конечно, им тоже надо было выполнить работу, они же за неё получали зарплату, хотя, может, были энтузиастами своего дела, или, может, у них план квартальный к чертям летел.
В конце концов, их разговор с Валентиной начал заходить в тупик. Ситуация становилась напряжённой и взрывоопасной. Воришка молча сидел и пускал сопли, милиционер утирал пот, а тётка моя не сдавалась и стояла на своём. Боец, что и говорить.
Взрывоопасность достигла критической точки, и на очередное настойчивое и сердитое «Ну так как, гражданочка, будете уже составлять заявление?» Валентина, намучившись с человеческим непониманием и устав выдерживать давление служителей закона, ответила так: она поднялась над столом, потрясая всеми своими выдающимися формами, хлопнула со всей силы ладонью по шаткому учрежденческому столику и зычно протрубила:
– Тварь ли я дрожащая или право имею???
ОпИсался ли в этот момент воришка, я не знаю. А вот лейтенант вмиг побледнел и позеленел, лицо его покрылось испариной. Он опустил голову и произнёс:
– Ыыы, – прокашлялся и промычал, – ммммможете идти, Вввалентина Нннниколаевна… Ммммальчишку мы еще пппппопридержим.
– Какое попридержим? Нет уж, дудки, мальчик пойдет со мной! – не терпящим возражений голосом твёрдо проговорила Валя и пошла на выход, а по пути захватила мальчишку, привычным жестом ухватив его за шкирку, – так таскает мама-кошка своих неразумных детёнышей.
Прикрыв за собой дверь, тётка услышала, как лейтенант, отфыркиваясь с облегчением, говорил своим сослуживцам:
– Ох, напомнила она мне мою училку по русскому и литре. Я её боялся до усрачки, честное слово. Я и сейчас чуть было в штаны не наделал, мужики, ей-богу…
И над ним никто не посмеялся, потому что великая литература творит великие дела!
Мораль сей истории вполне понятна: читайте классику, господа, это очень полезно, в жизни пригодится, да-с.
Мальчик тот, спасённый Валюшей от кары правосудия, с того самого момента и по сей день каждый год приезжает к тётке на посадку картошки. Так он её благодарит. Его зовут Илья, он счастливо женат и у него есть дочь. Надо ли говорить, что дочурку он назвал Валентиной?
…Проводив Валю на работу, я мирно валялась в гамаке и вновь предавалась всяким мечтам и прекрасным воспоминаниям.
Очень робко и деликатно постучавшись в калитку, во двор вошёл Вениамин Фомич. Принёс мне ватрушек, дабы извиниться «за вчерашний каламбур». А меня вот угнетали сомнения, кто перед кем всё-таки должен виниться.
Решила я поузнавать у него подробней, как дела с потенциальной невестой обстоят.
– Ну, дык, как… Я её и так и эдак. Конфеты дарю, цветы там всякие. А она ни в какую. Ни так, ни сяк… – завёл свою горестную песню сосед.
– А предложение вы ей уже делали?
– Како тако предложение, Лёлечка?
– Ну, руки и сердца. Замуж её звали официально? С коленопреклонением, в романтической обстановке? Перед таким ни одна женщина не устоит!
– Нет, не было такого. А надо?
Глупый вопрос, конечно, надо!
– Завтра вечером устрою вашу судьбу, Вениамин Фомич, не волнуйтесь. Всё пройдёт согласно классическим канонам театральной постановки. Я буду сценаристом, режиссёром и декоратором. Вам же отводится главная роль. Пока идите, отдыхайте и до завтрашнего действа тётке на глаза не попадайтесь. Ближе к представлению я с вами встречусь в назначенном месте и расскажу, как и что вам надо будет сделать.
Какая помолвка без кольца: постановили, что жених воспользуется золотым перстнем с большущим рубином, который достался ему от мамы. Если размер не подойдёт, подгоним его постфактум. Но сейчас главное, чтобы кольцо в принципе было, ибо символ, драгоценность, и без него – никак совсем.
Вот так, недолго думая, я подвизалась на неблагодарном поприще: быть свахой для собственной тёти. Но это же сущая ерунда! Главное – подача, а у меня уже появились гениальнейшие идеи сценария и декора этого величайшего события! Готовься, Валюша, уж мы тебе устроим самое чудесное романтическое предложение, которое когда-либо делали в этом удивительном месте под названием Утекаево!
Я поплевала на большой и указательный пальцы и с хрустом, ласкающим мои библиофильские уши, перевернула книжную страницу.
– Валя, тут не хватает листов, и как раз от «ТУ» до «ХО»! Вырваны с мясом! Кто посмел так варварски поступить с книгой? Не понимаю! – рычала я от возмущения.
Я держала в руках потрёпанный старый сонник в потёртой чёрной обложке, год издания неизвестен, поскольку титульную страницу кто-то тоже безжалостно оторвал, оставив от неё только кучерявую бахрому. Изверг!
– А ежели я тебе скажу имя этого охламона, что ты с ним сделаешь? – игриво осведомилась Валюша.
– Порву его, как он эту книгу! – я очень агрессивна, когда дело касается порчи книжной продукции.
– Ну, давай, рви! Ибо этот человек – ты сама! Правда, тогда ты была маленькая и глупая. Ты просто влюбилась в эту книжку, не расставалась с ней ни днём, ни ночью, мы даже волноваться начали. И когда осенью пришла пора уезжать, ты стырила листы из сонника. Как я понимаю, ты пыталась урвать «волшебства», потому как думала, что книга магическая и творит всякие там чудесные чудеса, – тётка смотрела на меня очень серьёзным взглядом, тёплым, понимающим, но немного расстроенным, как смотрят на щенка, который вдруг стал собакой и потерял всю свою мимимишность и забавность. – Вот так вот, Лёленька, вот так… Посмотрю теперь, как ты будешь саморванием заниматься, – и Валя наконец расхохоталась.
– А, кстати, что ты там хотела найти-то на «ТУ» или «ХО»? Тушку хорька? Туманное хозяйство? Туловище хозяина? – смеясь, шпарила Валя и вздёргивала вверх правую бровь на каждой фразе.
– Да не, так, ерунда на постном масле, – отмахнулась я, не желая рассказывать свой сон, вдруг он к чему-то нехорошему, и Валюня расстроится, она верит во всякие гадания, гороскопы и прочие суеверия слепо, принимает всё слишком близко к сердцу. Я не верю. Но сны, всё же надо признать, очень тонкая материя, буквально вторая реальность. Сны – это нечто особенное. Не зря же я так сонник любила и лелеяла ещё вон в каком голопопом детстве!
– А и чего же ты в интернетах не пошукаешь? – задала резонный вопрос Валя.
– Так не ловит он в ваших краях без всяких там специальных усилителей или модемов, черт знает что такое, Валюш! Ни тебе «три же», ни тем более «четыре же»…
– А, это даааа, – с явным удовольствием подтвердила она мои слова и даже сладко причмокнула. – «Же» у нас полная, но только в одном понимании, с интернетами не связанная. Так что ты всё-таки ищешь? Может, я что подсказать могу, а?
Нет-нет-нет, Валюша, даже не пытайся, не скажу я пока тебе ничего.
– Ой, Валентон, а я тут тебя хотела кое о чём порасспросить! – отвлекающий манёвр, марш-бросок до тётушкиной спальни, и вот я уже иду обратно с заветной фотографией в руках. – Расскажи про неё, я помню, что это какая-то такая фееричная история, но я её совсем забыла.
– А я думала, ты помнишь. Уж столько разговоров было об этом ангеле-хранителе, что сам Гавриил бы позавидовал. Ладно, не куксись, расскажу!
Мы называем её «наша Ракель».
…Вале тогда было пять лет, а Катюше, то есть моей маме, два годика. Бабушка моя, Апполинария, просто до дрожи в коленках мечтала показать дочкам Москву: Красная площадь, Москва-река, современные величественные дома, красивые люди и не менее красивые снующие туда-сюда автомобили. По правде говоря, это была больше даже её личная мечта – увидеть столицу. Дедушка Николай, тогда ещё молодой и энергичный, отчаянно сопротивлялся отпускать её одну, да ещё и с детьми, но сам не мог поехать, поскольку без него колхоз никак не справится с ударным перевыполнением планов пятилетки и прочее-прочее. И постепенно – не мытьём, так катаньем – Поля его уломала, и он сдался. Уж как он её отправлял, какие наставления давал, какие наказания обещал «в случаях чего» – это просто песня целая, но Апполинария была девушкой очень упрямой и шла к своей цели спокойно и уверенно. Наказания? Хорошо, но не за что же будет наказывать, Николаша!
Так и поехала она в свой единственный вояж. Больше она за свою жизнь пределов области не покидала.
Посетили наши гости столицы все запланированные достопримечательности: ходили в Мавзолей, гуляли по ВДНХ, осматривали экспонаты музеев. Правда, больше всего Апполинарию поразили не музеи, а магазины с сияющими витринами и наличием богатого ассортимента товаров (в отличие от сельмагов, любой столичный магазин казался бабушке высшим проявлением роскоши).
В день отъезда Апполинария вышла прогуляться с дочками. Просто пройтись, подышать ещё раз столичным воздухом, посмотреть на широкие чистые улицы. Девочки шли, держась за руки. Они подошли к перекрёстку, и тут где-то неподалёку зазвонили церковные колокола. Редкость редкостная по тем временам, с религией же очень рьяно боролись. И Апполинария застыла, прислушиваясь к колокольным неземным перезвонами. Она застыла, а девочки пошли дальше и вышли прямо на проезжую часть. Из-за угла выскочила машина, показавшаяся маленьким сёстрам огромным серым монстром. Она мчалась прямо на девочек, и то мгновение было самым ужасным в их жизни, смерть оказалась близко-близко, ближе некуда. Дальше Валя помнит мощный толчок – и они с Катей летят вперёд, а сзади слышен визг тормозов и приглушённый удар.
Девочек спасла незнакомая молодая женщина. Она кинулась на детей, вытолкнула их вперёд, но сама оказалась под колёсами злосчастной машины. Женщина потеряла сознание, у неё явно были какие-то тяжёлые травмы. Вскоре её забрала «Скорая помощь».
О проекте
О подписке