Мужчина ловко наклонил её, подставив крепкую руку под её спину, ещё раз закрутил в своём вихре и вернул на прежнее место на скамейке. Галантно поклонился и, танцуя, продолжил свой путь.

Увидев, что его фотографируют, мужчина снова снял шляпу, чуть наклонился вбок, держа её вверх полами, затем подкинул, ловко поймал и вернул на место, по привычке сдвинув.

Роману не терпелось посмотреть фотографии. Если их сделать чёрно-белыми, они станут ещё более выразительными. Он ухватился за эту мысль, задумавшись об её истоках. Фотографией он занимался около часа, и то лишь глядя в продолговатое окошечко и экспериментируя на ходу.

Он понял, как на самом деле хотелось получить запретный плод. А потом вспомнил источник чёрно-белого цвета, и улыбка сползла с лица.

* * *

Когда не стало мамы, а папу забрали в тюрьму, Рома стал жить у бабушки Кати. Возрастом она была немолода, но опекунство в местной администрации пошло навстречу: в родном доме всё лучше, чем в детском. Бабушка ещё работала, так что могла их содержать. Других кандидатов-родственников у сироты больше не было.

Они жили дружно. Бабушка кормила его домашними пирогами, устраивая празднества со своим фирменным – вишнёвым, помогала справляться с уроками, приглядывала, чтобы его никто на улице не обидел, а по вечерам просила почитать ей вслух.

Бабушка с внуком не говорили о том, что произошло. Даже старались избегать тем, связанных с его родителями. Маленький Рома думал, что бабушка забыла про его маму, всё-таки немолодая уже, память слабенькая. Но однажды застал её плачущей.

Рома давно отправился спать, однако из-за духоты долго ворочался по мягкой постели. Поняв, что просто так не уснёт, он решил сходить на кухню выпить стакан воды.

Спальня, где он теперь жил, когда-то была маминой, она выходила в другую комнату – «зал». Сразу справа от его дверей стоял старенький телевизор на тумбочке. Дальше колыхались шторы приоткрытого балкона.

Рома посмотрел влево. Диван, где обычно спала бабушка, был ещё не разобран. Он прошёл вдоль шкафов, закрывавших стену слева, до следующей двери. В кладовке находилась швейная машинка, были разложены клубки шерстяных нитей, спицы, куски ткани, защемлённые в большие круги. Бабушка любила рукодельничать и сделала из кладовки себе мастерскую.

Если она рукодельничала, то крашеная деревянная дверь освещалась по периметру. Сейчас привычного желтоватого прямоугольника не было.

Откуда-то справа он услыхал всхлипывание. Рома направился в сторону тёмной кухни. Хотя это странно: если бабушка там, то почему не включает свет? Или решила сэкономить?

Мальчик пошёл к арке, часть которой перекрывал стеллаж с книгами. Всхлипывание повторилось. Рома на цыпочках, стараясь не шуметь, приблизился к коричневым полкам и выглянул из-за потрёпанных корешков.

Бабушка сидела у окна на табуретке, ссутулившись над какой-то бумажкой, и плакала. Поднимала глаза на освещавшую помещение луну, крестилась, горько вздыхала и снова опускала глаза на листок.

Скрипнула половица, но из-за шума оживлённой дороги за окном бабушка не услышала звука. Она снова перекрестилась и из квадратного кармана кофты без рукавов достала платок.

Рома не знал, что делать. Пить ему перехотелось, можно было бы тихонько уйти, пока бабушка не заметила его присутствия. Но вдруг ей станет плохо? Она же старенькая, не сможет себе помочь. Им в школе рассказывали об этом и о том, что нужно делать в таких ситуациях.

Неожиданно табуретка отодвинулась, бабушка встала, продолжая смотреть куда-то на луну и прижав листок к груди. Рома растерялся ещё больше. Добежать до своей комнаты он не успеет, и половицы могут скрипнуть. Выйти сейчас, будто он только что встал – бабуля не поверит: врать внук не умел. Хуже будет, если она обнаружит, что он спрятался и следит.

Пожилая женщина ещё раз перекрестилась, вздохнула, положила листок на стол и направилась к выходу. Рома шагнул за стеллаж с книгами, боясь, как бы звук колотившегося сердца не выдал его присутствия. На всякий случай затаил дыхание, закрыв рот ладонями, чтобы случайно не выдохнуть.

Бабушка, едва шаркая тапочками по кругловатым доскам пола, прошла мимо стеллажа в ванную. Внук услышал, как щёлкнула задвижка, а потом полилась вода.

Самое время бежать обратно в постель, но раздирало любопытство: что заставило бабушку плакать? Он прошёл на кухню. На столе лежала чёрно-белая фотография мамы.

Она была красива. Клетчатая рубашка с закатанными рукавами, руки в садовых перчатках. Локоны чуть растрёпаны, и взгляд удивлённый, будто она не ожидала этого кадра.

Эту рубашку Рома помнил, мама как раз её надевала перед тем днём.

Почему мама умерла? За что папу посадили в тюрьму? Вопросов у подрастающего мальчика становилось всё больше, однако бабушка не хотела на них отвечать.

Вода в ванной прекратила литься. Рома поцеловал чёрно-белую маму на фотографии, положил фотографию на стол и побежал в свою спальню, надеясь, что бабушка ничего не услышит.

* * *

Вздохнув от своего воспоминания, Рома повернул налево, к другой площадке для отдыха, и увидел старичка. Он добродушно улыбался в белые усы, опёршись обеими руками в тросточку и положив сверху подбородок.

Опрятный дедушка был одет в брюки в мелкую клетку, однотонную светлую рубашку, бежевую ветровку и кепку в крупную клетку, из-под которой виднелись белые локоны. Пожилой денди, не иначе!

Мужчина с интересом наблюдал за происходящим вокруг, улыбался прохожим и радовался солнечному деньку. Роман навёл объектив фотоаппарата. Дедушка подмигнул, а потом расхохотался. Вся гамма позитива, исходившего от него, осталась на кадрах.

Интересно, о чём думал седовласый мужчина? Может, вспоминал свою молодость, свои лета́, когда он был ровесником Ромы. Додумать парень не успел. Из кармана донеслась тихая трель телефона, на дисплее высветилось: «Альберт» – хозяин кафе.

Рома вздохнул: вслед за повышением, как правило, следует отсутствие свободы. А с появлением мобильников найти подчинённых стало значительно проще. Интересно, как раньше, без сотовой связи, главные начальники добирались до нижестоящих?

Ладно, прорвёмся, усмехнулся своим мыслям Роман и провёл пальцем вправо.

– Ром, ты? – услышал он знакомый акцент.

– На связи, начальник, – ответил он добродушно.

– Выручай. У тебя выходной, конечно, но Кирка, падла, опять заболела. Грипп, говорит, курятничий у неё.

– Птичий? – улыбнулся Роман.

Кирка была хорошей сотрудницей. Но чтобы в этом в очередной раз удостовериться, её нужно было загнать на работу. Правдами инеправдами она придумывала поводы, чтобы остаться дома.

Говорят, причины всех её болезней – дела сердечные, и каждый день новые. Хотя свою норму в прогулах она знала. Шестым или седьмым чувством понимала, когда над её хорошенькой рыженькой головкой нависало бремя увольнения, тут же являлась с извинениями словесными и не только.

И Альберт, и Роман понимали, что она внаглую врёт, но прощали ей её шалости.

– Холера её знает, – хозяин что-то пробубнил на своём, хотя и без перевода было понятно, что выругался. – Тьфу ты, ещё холеры не хватало!

– Ладно, скоро приеду, подменю, – согласился Роман.

– Да ты ж мой золотой! Знал ведь, на кого можно будет положиться, – Роман по голосу слышал, что начальник улыбается. – В общем, жду.

Он посмотрел на фотоаппарат, собираясь сделать последний кадр с площадки, где мамы вальяжно кружили с колясками. С телефоном в руках нечаянно нажал на кнопку. Поднёс его к глазам и увидел, как заряд, выдав последний «щёлк», окончательно покинул аккумуляторы.

– Значит, точно надо ехать работать, – решил Роман. Сложил обнову в кофр и направился на автобусную остановку.

* * *

Лилия Станиславова и Андрей Укрупников устроили пикник на берегу. Параллельно реке, делящей город на две части, росли густые ивы, за которыми вразнобой шли тополя, берёзы, ели. Зелёная прослойка давала тень и уединение.

За деревьями шла череда старых деревянных домов, готовившихся к сносу для новых застроек, которые подступали к реке со стороны строящегося микрорайона.

Пока до этого участка не добралась техника, центр с заречной части города оставался тихим оазисом, оберегавшим редких гостей от шума и суеты.

У студентов была в разгаре сессия. Но до ближайшего экзамена оставалось несколько дней, и поэтому они решили позволить себе романтическую вылазку.

В изголовье широкого покрывала на одноразовой пластиковой тарелке были разложены фрукты, на другой – бутерброды. Завершали натюрморт вино в картонной коробке и пластиковые фужеры.

Влюблённые с наслаждением вытянули ноги, наблюдая, как между пальцами искрится река. На противоположном берегу кипела жизнь: куда-то торопились люди и машины. Тихая вода разносила отголоски нетерпеливых клаксонов и визг шин.

Они лежали, наслаждаясь негой, тёплой погодой и друг другом. Вокруг летали бабочки, первые стрекозы, чирикали птицы.

Лилия лежала на боку, опёршись на согнутую руку. Она смаковала черешню – немалые деньги отдали за первые в этом году ягоды, но слишком велик соблазн. Чокнувшись бокалами, услышали глухой звук пластика.

– Ляпота-то какая, – протянул Андрей.

– Угу, – добравшись до очередной ягодки, согласилась Лилия.

Андрей в два глотка опустошил свой фужер, поставил его рядом с картонной коробкой и перевернулся на живот, оказавшись носом возле самой груди возлюбленной. Та продолжала смаковать черешню.

– Давай махнём куда-нибудь после сессии, – предложил он.

– Куда?

– Не знаю. Надо посмотреть горящие путёвки или поехать дикарями на наше Чёрное.

– Надо, – улыбнувшись, согласилась Лилия.

– А ты к пляжному сезону готова?

– То есть?

– Сейчас оценим ваши, мадемуазель, формы, – Андрей начал расстёгивать маленькие пуговки на плиссированном платье-халате.

– Формы, как всегда, прекрасны, – Лилия закинула косточку в пакетик для мусора и сладко потянулась, позволяя снять с себя наряд.

Андрей поцеловал оголившийся животик, когда в стороне вдруг затрещали ветки. Девушка подскочила и стала спешно застегивать платье.

– Как медведь, – испуганно прошептала она.

– О чём ты говоришь? Какой медведь? – Андрей тоже вскочил.

– Может, и не сам медведь, но повадки такие же.

– Я пойду проверю, что там, – он нерешительно посмотрел в сторону зелёной полосы. Ему было явно не по себе.

– Стой, я с тобой, – Лиля начала натягивать босоножку на мягкой подошве.

– Зачем? – не понял Андрей.

– Страшно одной. Мало ли, – она натягивала вторую босоножку.

– Ладно, пошли, – согласился Андрей. Если опасность реальна, то лучше быть рядом.

За кустами снова затрещали ветки. Лилия подскочила к Андрею, он обнял девушку.

– Может, дома старые начали ломать? – зашептала она.

– Да нет. Был бы другой грохот. А сейчас деревья ломают.

Громко хрустнула ветка, после чего послышалась возня.

– Реально, кто это может быть? – Лилия испуганно смотрела на кусты. – Вдруг правда медведь? Из зоопарка или из цирка сбежал?

– Надо найти палки для защиты.

Он оглянулся на берег. Сероватый песок, зелень, одна трухлявая ветка у кромки. За кустарниками снова послышалась возня, теперь как будто кто-то лез на дерево.

– Я боюсь, – прошептала Лилия.

Андрей сжал её ладонь, ему тоже было не по себе.

– Давай пойдём вдоль кустов, надо просветы поискать. Если что – деревья защитят. И в воду можно будет забежать, даже речку переплыть.

– Я не так хорошо плаваю, – призналась Лилия. – И здесь воронки есть, опасно.

– Сейчас и здесь небезопасно.

Снова послышалась возня, характер которой влюблённые не могли определить.

– Пошли. Надо посмотреть, что там творится, – Лилия чуть сжала руку парня.

Оба наклонились, подошли ближе к кустарникам и медленно пошли, пытаясь рассмотреть, что творится за частоколом-ельником. Сделали несколько шагов, пока никого и ничего не было видно. Хрустнула веточка под стопой Андрея.

– Ш-ш-ш, – остановила его Лилия. – Ты что, как слон! Под ноги смотри.

Они приближались к месту, откуда был слышен шум, но пока за ветками были видны лишь другие ветки.

Возня прекратилась. Парочка остановилась.

– Может, он нас почуял и решил напасть? – испуганно спросила Лилия и перевела взгляд на реку. Жить захочешь – и плавать научишься.

Андрей приблизился к веткам кустарников. По-прежнему ничего не было видно. Лилия подошла почти вплотную и тоже стала пристально вглядываться.

– Чёрт, не вижу, – она пошла вперёд, где был виден просвет между кустарниками.

Андрей поспешил за ней. Вместе они выглянули из-за ветвей. Парень продвинулся вперёд и осмотрелся по сторонам.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Лилия.

– Да ничего.

– Как? Совсем?

– Совсем.

Девушка тоже постаралась пробраться через просвет. Под ними затрещали ветки.

– Слушай, может, оно наверх лезло?

Оба стали смотреть по сторонам выше. И оба одновременно закричали, увидев его. К основанию массивной ветви сосны толстым узлом была привязана верёвка. На другом конце – в петле – висел мужчина в сером льняном костюме. Губы на искаженном лице чуть улыбались. Возле ствола дерева лежала сломанная ветка, потёртое мыло, кулёк с другой верёвкой и шляпа.

– Мамочки, – Лилия испуганно зажала ладошкой губы, чтобы не закричать. – Он ведь при нас повесился! – глаза стали наполняться слезами.

– Может, мы сумеем его спасти? – Андрей выбрался из зарослей и побежал вперёд. – Звони в скорую, срочно. А я пока попытаюсь снять и откачать.

Лиля похлопала по бёдрам. В отличие от привычных джинсов, на платьишке не было карманов. Она побежала обратно к месту пикника, где остался рюкзачок.

Замок, за которым лежал телефон, заело. Хозяйка чуть не вырвала его, пытаясь открыть силой. Потом сделала глубокий вздох, аккуратно провела бегунком вперёд и назад. С ровным гулом молния раскрылась.

Где-то в начале списка был номер телефона службы спасения. Пальцы непослушно нажали на галерею, на сообщения, и только потом на список контактов. Нужный номер был найден, начались гудки.

Лиля подошла к кромке реки, поймав себя на мысли: «Чтобы лучше было слышно, как у окна».

Ответил приятный женский голос. Диспетчер задавала вопросы, а звонившая понимала, что отвечает невпопад. Но, несмотря на это, кажется, диспетчер поняла, что произошло.

Нажав отбой, Лиля побежала к тому месту. Андрей неловко забрался на дерево и тянул мужчину к себе, пытаясь ослабить хватку петли. Тот уже никак не реагировал на происходящее.

Лиля подбежала, схватила висельника за серые туфли и попыталась поднять вверх. Тело качнулось, Андрей чуть не упал с дерева. Но смог схватиться за петлю, чтобы ослабить её.

Лиля просунула пальцы в туфли мёртвого и стала щекотать подошвы.

– Эй, мужик, очнись! – кричала девушка. – Мы тебя спасаем, помоги нам.

Висельник никак не реагировал.

– Постарайся его ещё немного поднять, – Андрей с трудом переводил дыхание, обхватив ногами ствол.

Лиля взяла мужика за ноги и рванула вверх. Верёвка пробороздила ему шею под подбородком, а потом с силой пронеслась у носа. В области шеи что-то хрустнуло, и висельник полетел вниз.

Девушка подставила руки, чтобы он «не убился». Тело больно ударило по правому запястью, зато это уменьшило скорость падения.

У Лили от боли брызнули слёзы. Держа второй рукой повреждённое запястье, она присела рядом, упёрлась коленом туда, где должно быть сердце, и несколько раз надавила. Вынутый из петли лежал бездыханно.

Андрей слез с дерева и поспешил на помощь. Он начал трясти мужчину и давить ему на сердце.

– Надо ему сделать искусственное дыхание, – продолжая двумя руками совершать толчки, сказал он.

– Фу, нет, я не могу. Чужой мужик, покойник, – Лиля закрыла рот локтем левой руки, пальцами продолжая растирать пострадавшее запястье.

– Может, через сарафан?

Ответить она не успела, послышались звуки сирены. Вскочив с места, побежала к дороге, чтобы врачи не тратили время на поиски.

* * *

Они сели невдалеке и, обнявшись, наблюдали за действиями врачей, за спинами которых лежал мужчина в сером костюме.

Потом появилась другая машина с мигалками, люди в форме стали задавать разные вопросы. Парень с девушкой рассказали всё, что видели, точнее – слышали. Подошёл врач, посмотрел на полицейского, отрицательно помотал головой: не жилец.

Лиле стало обидно – они так старались его спасти! Не спасли, И рука болела всё сильнее.

– Позволите? – участливо спросил врач и взял девушку за запястье.

– Ай, больно же, – слёзы снова подступили.

– Вы руку подставили, чтобы подхватить мужчину? – спросил врач.

– Да, чтобы спасти его. Глупо, да?

– Нет, не глупо. Вы очень храбро себя повели, но, к сожалению, не всё в наших силах, – врач посмотрел на полицейского. – Если вы закончили, мне очень хотелось бы отвезти девушку в травматологию. Не нравится мне рука.

Полицейский тоже взглянул на припухшее запястье:

– Я позвоню, если возникнут вопросы. – Постарайтесь пока не уезжать из города.

– У нас сессия, – пояснил Андрей. – А потом мы хотели бы съездить отдохнуть, – на всякий случай предупредил он.

Полицейский написал на листке свой мобильный и рабочий телефоны:

– Надеюсь, к тому времени уже всё выяснится.

Андрей быстро собрал вещи и тоже сел в машину «скорой помощи». Лиля задумчиво смотрела в сторону, где оставался лежать мужчина в сером костюме.

Странно всё это. Даже будучи искажённым смертью он выглядел привлекательно. А меньше часа назад был жив. Что заставило его пойти на суицид? Или… или его повесили? От этой мысли внутри всё похолодело. Ведь они не видели, как он делал петлю, только слышали треск веток. И если он был не один, значит убийца оставался где-то рядом.

* * *

Рома вернулся домой поздно вечером, когда из кафе проводили последнего гостя. Весь день настроение у него было приподнятым после фотопрогулки. Ему не терпелось посмотреть первые кадры нового фотоаппарата. Жаль, что заряд в аккумуляторах быстро закончился.

Молодой хозяин положил массивный агрегат в большой комнате на диван, на котором когда-то спала бабушка и который продолжал поскрипывать по ночам, как при её жизни. Затем пошёл вымыть руки и включить чайник. В этой же комнате придвинул столик, часть которого занимал ноутбук, и привычно щёлкнул по пульту, чтобы узнать последние новости.

Сквозь шум чайника голос диктора пытался пробиться с новостями о поездке губернатора в один из районов области, о встречах главы с местными чиновниками, рабочими и просто жителями района. О целях и задачах руководства, о задушевныхвизитах к местным многодетным семьям и ветеранам войны.