Глава 2. Тайный отец

У Ксении Гудковой, красавицы и умницы с третьего курса, был тайный роман. Две недели назад Голдин находился дома у убитой, рядом с её родителями, когда позвонил Мирон Степанович Триницкий:

– Слушай внимательно, – начал судмедэксперт. – Начал я осматривать нашу девочку, и выяснилось, что её живот распорот железкой с острым концом. Словно безумный росчерк. Или цифра «2». Или буква «Z». Сам потом посмотришь. И еще выяснилось, что девушка беременна была. Срок маленький, предварительно – около четырех недель, может, чуть больше. Возможно, что она не догадывалась о своём интересном положении. Обычно спохватываются позже, если ребенок не планировался.

– Понял, спасибо.

Голдин повернулся к отцу, тот явно пытался услышать, что сказали следователю по телефону. Тот убрал мобильник в карман, сел на кровать и посмотрел в глаза Савелию Матвеевичу:

– Ваша дочь была беременной.

Судя по растерянному взгляду, отец об этом не знал. Он повернул голову налево, в дверях стояла жена, обхватив себя руками. Они молча смотрели друг на друга, потом отвели взгляд.

– У неё кто-то был?

– Был, – не поднимая глаз, ответил Савелий Матвеевич. – Я настаивал на знакомстве, но она отмахивалась: мол, всему своё время. Лишь заверила, что человек он во всех смыслах приличный и порядочный, не уголовник.

– Может, женат? – спросил следователь.

Отец задумался:

– Может, и женат. Не знаю, – он отвел глаза. – Но точно с ним неладно. С чего бы дочь стала прятать приличного человека? Мы не запрещали ей встречаться с парнями. Она девушка красивая, зачем ей в девках сидеть?

– Давно продолжался роман?

– Мы в июле заметили. Может и раньше всё началось. Кто знает – или романтика это была, или радость от отлично сданной сессии, – вздохнул родитель. – Вы думаете, это он с ней сделал?

– Не знаю. В любом случае нужно выяснить, кто отец ребенка.

Отец закрыл лицо руками и затрясся от слез.

– Боже, боже, почему ты всё скрывала от нас? Какой изверг с тобой это сделал?

Голдин ждал, когда отец успокоится.

– Мне придется забрать ваш ноутбук. И ещё. Скоро приедут наши специалисты. Необходимо осмотреть комнату, вещи вашей дочери. Всё может быть гораздо серьёзнее.

***

Оставив дома безутешных родителей, Голдин вышел на улицу и набрал знакомый телефон пресс-секретаря следственного комитета Евгения Вдовина. Тот не торопился отвечать. Видимо, опять по городскому любезничает с симпатичными журналистками.

Гудки шли, пока металлический женский голос не сообщил о том, что абонент в настоящее время не может ответить.

Голдин закурил. Бросать надо это дымное вредное дело. Лёгкие уже с трудом выносят беговую дорожку и другие физические нагрузки. И вечная вонь от одежды.

Жена Ольга любит выбирать дорогой парфюм. Но его запах уже через час заглушает аура «табачной фабрики». Да и экономия, опять же. Сколько? Тыщи три минимум. Можно жену лишний раз на свидание в ресторанчик сводить. Хм… Лишний раз! Вообще-то сводить, когда он это делал в последний раз?

Эти мысли Голдина регулярно посещали в последние полгода. Он несколько раз пытался бросить курить и каждый раз терпел фиаско. Утром без привычного дыма с кофе хотелось кого-нибудь убить. И мозги без перекура словно отказывались соображать. Опять же общение. Короче, каждый раз находились оправдания, почему нельзя оставлять вредную привычку.

В кармане начал резво вибрировать телефон – звонил Вдовин:

– СерСаныч, привет. Телефон в кабинете оставил. Есть новости по девушке? Журналисты уже начали одолевать.

– Хорошо, что начали. Я тебе фотографии отправил. Строчи релиз. Во-первых, девушку могли видеть в последний день. Во-вторых, пропала её сумка. Может, кто-нибудь нашёл. К городским телефонам добавь мой мобильник. И сделай оперативно.

– Окей. Фото вижу, сейчас займусь.

Голдин закончил разговор и набрал номер, написанный на листке, – подруги убитой Анны Николаевой.

***

Догадки Голдина подтвердились: никаких походов на дачу, девчачьих ночёвок у Ксении не было. Подруга знала, что у неё роман, всё серьезно. Но убитая не говорила, с кем встречается.

В университете за ней пытались ухаживать сокурсники и ребята постарше. Она же такая красивая, весёлая, лёгкая – не только по комплекции, но и по характеру. Такие девушки, в отличие от загруженных своими проблемами, всегда привлекают внимание мужчин.

– Были ли из кавалеров такие, чтобы связь с ними лучше сохранять в тайне?

– Я думала об этом. Единственный, кто приходит на ум, – Роман Старицкий, «мажор» с пятого курса. Он на экономическом учится, в нашем же корпусе.

– Сын того самого Старицкого?

– Ага.

Евгений Павлович Старицкий был известным бизнесменом. Начинал работать в доле. Набравшись опыта, стал крутиться самостоятельно. Постепенно появились магазины, турбаза, пара клубов и ещё столько же кафе. Позже он занялся машинами. Недавно перерезал красную ленточку у новой платной клиники. По слухам, собирался войти в строительный бизнес, осчастливив город новым микрорайоном.

В общем-то бизнесмен как бизнесмен. Находят, конечно, нарушения, но все вопросы разрешаются полюбовно. Ну и слухи, что первоначальный капитал из лихих 90-ых. Однако спустя десятки лет он слыл приличным человеком.

О сынуле Голдин тоже слышал. Драки и дебоши, пьяные гонки, попытки дать взятку преподавателям… По повадкам – одним словом избалованный «мажор». Только его в деле не хватало, вместе с отцом и их властно-денежным духом.

– И серьёзно у них было?

– Не знаю. Видела однажды, что Ксюша садилась к нему в машину. У него приметная точила, не спутаешь.

– Давно?

– Ещё на каникулах, в августе. Я случайно встретила их, они меня даже не заметили. Сначала о чём-то болтали, потом сели и уехали. Я потом в шутку попросила рассказать про кавалера, Ксюха только фыркнула. И что-то поучительное задвинула: мол, личная жизнь потому и называется личной, что не надо о ней болтать.

– Она знала о беременности?

– Что-о? Беременности?!

– Понятно. Если знала, вам не сказала.

– Получается так, – вздохнула подруга.

– Ксюша вообще скрытная была?

– Скрытной её не назовешь. Но умела держать язык за зубами.

***

До «мажорной» семьи Голдин добрался только вечером. Он курил, приоткрыв стекло у машины, настраиваясь на разговор с Старицкими. Уже представлял, как старший выставит стену адвокатов для себя и сына своего.

Пашка успел «пробить» Старицкого-младшего. Того любили девушки, а он любил погулять. Не раз засвечен в скандальных историях, но дело до суда не доходило – спасибо папе и его армии высококлассных юристов.

Одна история особенно его привлекла. Прошлой осенью Роман избил девушку, которая отказалась с ним встречаться. Той надо было сразу сказать своё решение, однако она решила подразнить парня, «развести» его на дорогие подарки.

После пары колечек заявила, что Роман не в её вкусе. Старицкий-младший – парень вспыльчивый, и это в полной мере почувствовала на себе несостоявшаяся пассия. Но сумма морального ущерба заставила её забыть обо всём и замолчать. Как бы он себя повёл, если б речь касалась ребенка?

Чего сидеть-гадать? Надо идти – хоть с щитом против двух танков.

Дом, где жили Старицкие, находился в историческом центре. Элитная постройка из красного кирпича была защищена крепким забором. Голдин набрал нужный номер квартиры. Домофон, установленный у железной решётчатой калитки, начал тихо пиликать, отмеряя гудки.

– Слушаю, кто говорит? – ответил женский голос. Жена? Домработница?

– Старший следователь Голдин. Нужно поговорить с хозяевами.

– Минутку, – женщина отлучилась, видимо, до Евгения Павловича.

В ожидании Голдин облокотился локтем на калитку, положив голову на ладонь. Он смотрел по окнам. Были видны лишь красивые шторы и потолки с усеянными лампочками, каскадами, массивными – как в музее или театре – люстрами.

Интересно, как живется в таких домах? Спокойно? Роскошно? С чувством пупов земли? Или всё, как и в других домах и обычных семьях, только «сцена» для домашних сцен побольше, чем у большинства людей?

– Первый подъезд, шестой этаж, – послышался тот же женский голос, после чего домофон пискнул, приглашая пришедшего зайти внутрь.

Голдин не стал придерживать калитку – специальный механизм её аккуратно закроет, и направился к подъезду слева, глазами отсчитывая этажи. Свет горел за занавешенными серыми шторами и голубоватым тюлем, за которым виднелась россыпь огоньков на потолке.

Следователь открыл массивную дверь. Да, подъезды здесь более просторные, чем в привычных типичных планировках. В холле с бледно-серой покраской стоял ухоженный фикус, за ним были видны бледно-серые почтовые ящики. Неслышно подъехал лифт, гостеприимно распахнув зеркальную поверхность. Голдин нажал кнопку «6», которую словно только вчера установили.

Неслышно и легко зеркальный подъемник доставил Голдина на нужный этаж.

Дверь открылась, когда следователю оставалось дойти пару шагов, словно за его приходом наблюдали. На пороге стояла женщина в симпатичном черном платье с широким мягким поясом.

– Проходите, – открывшая дверь не сочла нужным представиться, но указала на комнату справа.

Комната – оказалась той самой, с голубоватым тюлем и освещением, по яркости затмевающим операционную. Практически весь пол занимал толстый синий ковер. Напротив гигантского кожаного дивана был установлен неприлично гигантский телевизор. «Простенько, но со вкусом», – подумал Голдин, ступив на мягкий ковер.

Посередине дивана сидел хозяин – Евгений Павлович. Левую руку он закинул на спинку дивана, в правой держал стакан из толстого стекла с коричневой жидкостью. Непременно виски, непременно дорогой. На прозрачном журнальном столике лежали пульты и телефон.

Телевизор бубнил новости. Канал российский, зато события –сплошь про Америку и Москву, будто о нашей необъятной нечего рассказать.

– Добрый вечер, – поздоровался хозяин.

– Добрый. Я старший следователь Голдин Сергей Александрович, – на раскрытое удостоверение Старицкий посмотрел мельком.

– Присаживайтесь, – хозяин указал на место слева, спиной к входу в комнату. Неудобная позиция, хотя нападения гость не ждал.

– Вера, – чуть громче сказал он, за спиной почувствовалось едва уловимое колебание. В отражении окна, за своей спиной, Голдин увидел женщину в чёрном. – Вам чай, кофе, что покрепче?

Голдину не хотелось ничего. Но чашка кофе автоматически продлевает разговор, так что нельзя отказываться.

– Кофе, покрепче.

– Я тоже раньше всё кофе да покрепче. В молодости, пока на стартапе, как говорят сейчас, работал, – ни выходных, ни отдыха. Семью почти не видел. Сейчас могу позволить себе расслабиться, – хозяин сделал маленький глоток из массивного стакана. – Вы из-за девушки приехали?

– Да…

– Новости, – опережая вопрос, ответил Старицкий-старший, кивнув в сторону телевизора. – Не только западное полушарие с утра до вечера по телевизору гоняют. Местные тоже успевают втиснуться со своими эфирами. А о Ксении наши сегодня говорят весь день.

Старицкий-старший снова сделал глоток. Голдин ждал продолжения, надо выслушать, что хочет сказать хозяин. За спиной снова почувствовалось едва уловимое колебание. Женщина в чёрном пришла с подносом, на котором стояли чашка с кофе, сахарница, кувшинчик со сливками, вазочка с печеньем.

– Благодарю, – сказал Голдин, женщина в чёрном оставила это без ответа.

Расставив принесённые кофейные принадлежности на столике, она вопросительно посмотрела на хозяина.

– Нет, мне ничего не надо, – Старицкий едва махнул рукой, после чего женщина скрылась.

Хозяин продолжил смаковать виски.

– Когда я узнал об убийстве, то понял, что ждать нам сегодня гостей с удостоверениями, – продолжил хозяин. – Роман крутил роман с Ксенией. Хотя чёрт их разберет – что там на самом деле и насколько серьезно. Возраст такой, что гормоны скачут, а в башке ветер. Сегодня Ксюша, завтра Настюша.

– У них был повод скрывать свои отношения?

Бизнесмен задумался: