Великий Пётр был первый большевик…
Максимилиан Волошин
В 1648 году в Москве была издана «Книга веры», в которой говорилось о приходе Антихриста в 1666 году, ибо это есть число зверя.
«А по исполнении лет числа, тысящи шести сот шестидесяте шести… настоит день Христов, якоже рче апостол».
«Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть», – говорится в Откровении Иоанна Богослова (Апокáлипсисе). Когда же в 1666 году это пророчество не исполнилось, стали вести отсчет не от рождения Христа, а от его воскресения, и получалось, что пришествие Антихриста должно было состояться в 1699 году.
Но задолго до этой даты народ уже будоражили слухи о его появлении…
В рождественские Святки 1690 года, когда все богобоязненные москвичи поздравляли друг друга («Христос родился – славите!»), по заснеженным улицам Первопрестольной в санях, запряженных свиньями, собаками, быками, козлами, разъезжала шумная компания. При первых, еще отдаленных звуках бубнов, барабанов, флейт люди в ужасе спешили укрыться в домах, накрепко запирали ворота, дочек да жен под полы прятали.
Уже сам вид хмельной братии вызывал тревогу: вывернутые наизнанку полушубки, шляпы из лыка, яркие, разноцветные кафтаны, украшенные кошачьими лапками, беличьими хвостами, бороды из мочала… Бесы! Бесы! Возглавлял все это безобразие пьяный вусмерть Никита Зотов – «князь-папа». На голове его была надета жестяная митра с изображением Бахуса, на шее – крест из курительных трубок. Двухметровый верзила «протодиакон» Петрушка Алексеевич без устали колотил в барабан, и никакие запоры, затворы не были для него помехой – под напором его пьяной компании в двести человек рушились крепости. Незваные гости врывались в дом, требовали вина, водки, развлечений – с женщин срывали одежды, насиловали, действуя по правилу «пить все, что горит, вступать в интимные отношения со всем, что шевелится…». Хозяевам водку вливали силой, избивали и глумились так, что после отъезда «гостей» несчастных находили мертвыми. Прихватив понравившиеся вещи – деньги и драгоценности («святочные подарки!»), шумная компания устремлялась на поиски следующих жертв, дабы «пошутить» над ними вдоволь.
То не ворог, не лихой поляк, не свирепый татарин разбойничал, а младой царь Петр Алексеевич со своим «Всешутейшим, всепьянейшим Собором» «поздравлял» с праздником своих подданных. И был этот Собор непристойной пародией на Церковь, на все ее обряды.
«Пиеши ли?» – задавали вопрос при вступлении в Собор нового члена, пародируя церковное «веруешь ли?».
«Быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда!» – таков устав «всепьянейшего» Петрова Собора.
Размахивая «крестом», дико матерясь (языком общения соборян были мат да тюремная фéня), благословлял князь-папа «посвящаемого» сырым куриным яйцом по темени – стекало его содержимое по лицу. И начиналась многодневная пьянка до поросячьего визга, до рвоты…
Мерзости, творимые Петром и его компанией, были подобны бесчинствам послереволюционного Союза воинствующих безбожников, когда бросали в костер иконы, ругались матом, блевали на алтарь, над мощами праведников кощунствовали, тир в церквях устраивали и расстреливали изображения святых…
«В Петре были черты сходства с большевиками. Он устраивал шутовские, кощунственные процессии, очень напоминающие большевистскую антирелигиозную пропаганду», – писал философ Николай Бердяев.
Петровский «всепьянейший» Собор – гнусное издевательство над христианской жизнью, мировоззрением, Церковью – просуществовал почти тридцать лет и немало способствовал потери ее авторитета.
Уже тогда, в 1690 году, в народе шептались: «Царь наш – Антихрист есть…».
С возвращением же Петра из заграничного путешествия 25 августа 1698 года (за пять дней до наступления 1699-го – год тогда начинался 1 сентября) разгорается кощунственная борьба с русскими национальными обычаями, русской культурой, историей.
В первый же день по прибытии в Москву он собственноручно режет боярские бороды.
Согласно же русским традициям, бороды обязаны были носить все православные, ибо бороды, усы были и у Христа, и у его апостолов. Брить их – большой грех, удел еретиков. Традиция ношения бороды на Руси была освящена православной церковью, как святыня охранялась государством, за нанесение ущерба бороде Ярослав Мудрый издал приказ штрафовать. Бритый мужской подбородок рассматривался как измена православной вере, связывался с пороком мужеложства…
Петр силой заставлял бриться все мужское население Московии – сыщики на городских заставах задерживали проезжих, прохожих и резали не только бороды, но и длинные полы русской национальной одежды. Осмелившихся сопротивляться подвергали жестокому наказанию: волосы на щеках вырывали с корнем. А дабы народ не мог защищаться, специальным указом Петр запретил ношение остроконечных ножей.
«Переодеться в иноземное платье в два дня!» – первый после путешествия приказ царя.
Купцам запретили торговать русской одеждой. Нарушителей наказывали кнутом, лишали имущества, отправляли на каторгу. Даже в седлах русского образца на лошадях нельзя было ездить! И только лентяев, двоечников-школяров в наказание облачали в русскую национальную одежду…
«Искореняя древние навыки, представляя их смешными, глупыми, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в их собственном сердце», – писал историк Н. М. Карамзин.
Страстно боролся «царь Антихрист» с русской культурой, историей, с русской душой…
Из всех уголков России, из всех монастырей под угрозой смертной казни приказал он привезти в Москву все летописи – якобы для создания копий. Но все древние рукописи – свидетели русской истории – были им попросту уничтожены. А древнее славянское летоисчисление от «сотворения мира в Звездном Храме», то есть от окончания войны наших предков с китайской цивилизацией – древнерусский календарь – было заменено на европейское: 7208 год стал 1699-м! Русская история безвозвратно потеряла пять с половиной тысячелетий! Новый год приказал он встречать не 1 сентября – с началом увядания природы, а 1 января – в день обрезания Христа. Под запрет попал и древнейший русский календарь – месяцеслов, имевший три времени года и сорок дней в месяце, – повсеместно заменен был юлианским, дабы все было как в «просвещенной Европе»…
Но какой же была Европа, когда посетило ее государево Великое посольство?
«Миф о человеколюбивой, благоустроенной Европе и варварской Москве есть сознательная ложь», – писал историк И. Солоневич.
Только что закончилась английская революция. Население Франции и крошечных немецких государств вымирало от голода вследствие длительной, кровопролитной Тридцатилетней войны. По дорогам бродили толпы разбойников и нищих. Вся Европа полыхала кострами – так святая инквизиция, предварительно умучив жестокими пытками, избавлялась от «ведьм, колдунов, еретиков». За три столетия борьбы с ними в «просвещенной» Европе было убито более 200 тысяч женщин! Казнили даже детей в возрасте от одного года! Виселицы были неотъемлемым атрибутом многих европейских городов и селений. Лондон имел прозвище «Город виселиц».
С неменьшей жестокостью относились к животным. Последователи Декарта, картезианцы, проводили публичные «научные» опыты: собак зверски избивали палками, прибивали гвоздями лапы, живых (!) вскрывали ножами, чтобы наблюдать за кровообращением.
В течение нескольких столетий жесточайшим гонениям подвергались «спутницы ведьм» – кошки. Несчастных тысячами бросали в костер. Массовое уничтожение хвостатых в Европе вызвало нашествие крыс и, как следствие, эпидемии чумы, унесшие в могилу почти 16 миллионов человек!
Муки «приспешников дьявола» (кошек) европейцам доставляли большое удовольствие: в светских салонах наслаждались звучанием особого музыкального инструмента, именуемого кошачьим клавесином, – длинный ящик, разделенный на отсеки, в которых закрепляли живых кошек так, чтобы они не могли убежать. Головы кошек высовывались в отверстия отсеков, хвосты же закреплялись под клавиатурой. «Музыкант» нажимал на клавиши – в хвосты несчастных впивались шипы, и раздавался громкий, отчаянный крик. Сразу после концерта животных сжигали.
Подобным клавесином владел испанский король Филипп Второй, отличавшийся крайне жестоким нравом: во время его правления инквизиция осудила на смерть всех жителей Нидерландов как еретиков! По приказу Филиппа Второго были казнены 125 тысяч человек!
Другим «счастливым владельцем» кошачьего клавесина стал Петр Первый…
Из той же «просвещенной Европы» привез Петр «новомодные» пытки и казни…
А уж выбор их был разнообразен: повешение за шею на широком ремне для продления агонии, повешение вверх ногами, повешение за половой член, повешение за волосы, кипячение в воде, масле, смоле, потрошение внутренностей, сажание на кол, сдирание кожи, вытягивание кишок, замуровывание в стену, погребение заживо, колесование, разрывание лошадьми, постепенное рассечение тела на части…
«Россия не знала столь же утонченно-зверских видов смертной казни и тех торжественных обрядов их исполнения, которые практиковались на Западе…» – писал профессор С. Пóзнышев.
Наши казни все-таки не отличались такой продуманной и утонченной жестокостью способов исполнения, как казни западноевропейские.
Изощренно изуверское, беспощадное уголовное право «просвещенной Европы» не шло ни в какое сравнение с карательной практикой Московии, отличавшейся духом терпимости, христианского милосердия. К смертной казни приговаривали только после длительного, тщательного расследования. Но даже в случае доказательства вины подозреваемого казнили крайне редко, поскольку соблюдался обычай «печáлования» – право высших духовных лиц просить государя о помиловании.
Гонений за веру практически не было:
«Что касается до преследований по делам веры, то я ничего не слыхал об этом, – писал английский поэт, дипломат и отъявленный русофоб Дж. Флетчер. – Кроме того, что несколько лет тому назад двое, муж и жена, содержались целых 28 лет в тюрьме… и наконец были сожжены в Москве… Священники и монахи уверили народ, что эти люди были злые и проклятые еретики».
Смертная казнь путем сожжения в Московии применялась крайне редко.
В отношении быта Московии тоже нечему было учиться у Европы.
Русские крестьяне мылись в бане чаще французской знати, скрывавшей духами зловоние своих грязных тел. Европейцы, считавшие русских варварами и извращенцами, на чистоту смотрели с отвращением, вшей считали признаком святости, называли «божьими жемчужинами». Широко распространенный в Европе сифилис был законодателем мод. Дабы скрыть один из признаков этой болезни – исчезновение растительности на лице и голове, мужчины и женщины одевались в парики. Эту моду Петр и прививал насильно русским людям: «Я желаю преобразить светских козлов, то есть граждан, и духовенство, то есть монахов и попов. Первых, чтобы они без бород походили в добре на европейцев, а других, чтоб они, хотя с бородами, в церквах учили бы прихожан христианским добродетелям так, как видал и слыхал я учащих в Германии пасторов».
«Западный мир, куда прибыл Петр I, был уже безрелигиозный мир (благодаря влиянию материалистических идей) и объевропеевшиеся русские, прибывшие с Петром Великим, стали агентами этой европеизации, не стремясь нисколько принимать форму западного христианства», – писал английский историк Арнольд Тойнби.
«Европеизацией, – пишет И. Солоневич, – объясняются и петровские кощунственные выходки».
Источником вдохновения всех хулиганских, антихристианских проделок Петра («всепьянейший Синод», непристойности с Евангелием, крестом) служили издевательства лютеранства над католицизмом. Петр применил их против православия.
Для «царя-кутилки», «мироеда», «беса на царстве» не было ничего святого – ни жизни, ни смерти.
С большим удовольствием он принимал участие в пытках, казнях, допросах, когда хрустели суставы, свистели батоги, рвались жилы, трещали кости…
«Смертью не казнить. Передать докторам для опытов» – таковы резолюции Петра на следственных делах.
Петр отменил принципы судопроизводства XVI века: неприкосновенность личности без решения суда, суд присяжных (целовальников), обеспечивавших принципы независимого суда (который Россия пыталась возродить во второй половине XIX века). Прежним судопроизводством Петр запретил пользоваться под страхом каторги. Новые же законы не «суд вершили», а «розыск учиняли», выбивая показания под пытками.
Пытали же теперь и казнили медленно, варварски, изощренно, словно наслаждались страданиями несчастных. Ни о каком христианском милосердии речь уже и не шла.
Кто мог получать удовольствие от страданий живых существ? Несомненно, Антихрист! И за распространение писем, слухов о пришествии Антихриста людей подвергали суровым наказаниям, в частности, некоего Талицкого в 1701 году долго «коптили» на костре. Сжигали и «чародеек» – «ведьм», как в «просвещенной Европе» того времени. Казнили и тех, кто не доносил на еретиков, за «пособничество в богохульстве».
Заполыхали костры по всей Московии… Кроме сжиганий часто сажали на кол.
Так, в 1721 году бунтовавших жителей города Торовца в Сибири по приказу Петра Первого всех поголовно посадили на кол. Смерть пришла к ним лишь через несколько дней…
Повешенным за ребро иногда удавалось бежать, сняв свое тело с крюка, однако их ловили и вешали второй раз.
Убийц-мужей закапывали в землю живьем, и агония несчастных продолжалась до месяца…
Самым главным преступлением для Петра было неповиновение его царской воле – приказам, хотя подчас они были совершенно нелепы и невыполнимы, как, например, указ «сообщать о пожаре за полчаса до его начала»!
Изобретательным оказался ум «реформатора» и по части «легких» телесных наказаний: штрафных солдат приковывали цепью к столбу, ставили на спицы, сажали на деревянную «лошадь» с острой спиной, заставляли ходить по кольям, избивали шпицрутенами, кошками, линьками…
Для детей до 15 лет, «дабы заранее от всего отучить», в законах предусматривались розги.
У самого Петра «Великого» была целая коллекция дубинок, которыми он часто пользовал даже своих сановников. В гневе мог забить насмерть! Так, один из придворных служителей, не успевший снять перед Петром шляпу, поплатился жизнью за свою нерасторопность.
Самым жестоким образом расправился со стрельцами. Пытали не только стрельцов, но даже их жен и детей…
Бунт стрельцов не был восстанием защитников московского варварства. Он был направлен против порядков Петра, в защиту христианских, народных традиций, и застенки Преображенского приказа, так напоминавшие подвалы будущего НКВД, современники императора представляли земным адом, где бесы мучили православных за христианскую веру…
Трудно назвать православным царя, собственноручно отрубившего головы восьмидесяти стрельцам! Чувства жалости, сострадания были ему недоступны! Даже придворных своих заставлял он стать палачами: каждый боярин обязан был отрубить голову одному стрельцу. Как же не любил Петр, когда руки бояр дрожали! В гневе был ужасен: глаза, налитые кровью, вылезали из орбит, а перекошенное лицо дергалось в нервном тике. В этом состоянии он мог покалечить или даже зарубить любого, кто случайно встретится на пути…
Некоторые из стрельцов удостоились нового вида казни – колесования, новшества, привезенного Петром из-за границы. Священников мятежных стрелецких полков под сатанинское хихиканье присутствовавших вешал палач, наряженный священником, на специальной виселице в виде креста.
А после кровавой тризны сей монстр, по колено в крови, с удовольствием предавался беспечному веселью, пьянству, многодневным кутежам…
После гибели замученного в каземате сына, при пытках которого царь присутствовал, Петр с соратниками на следующий день шумно веселился до полуночи, отмечая годовщину Полтавской «виктории».
В 1718 году им был издан указ о преследовании раскольников – их пытали, выжигали им языки, их коптили на кострах, колесовали…
Дабы не попасть в лапы петровской инквизиции, тысячи старообрядцев с женами и детьми подвергали себя самосожжению, ибо такое самоубийство считалось богоугодным…
Кто, как не сам Антихрист, мог так упоенно наслаждаться муками православных?
Конечно же, он – «зверь, вышедший из бездны»! «Пришествие Антихриста свершилось! Конец света близок!» – шептались московиты.
Трупами казненных «украшались» стены Московского Кремля и Новодевичьего монастыря, как позже и брега Невы, и Финского залива, где «великий реформатор» на костях погибших от холода и истощения людей строил свой северный «парадиз» – рай…
О проекте
О подписке