Влад не спеша вел машину. Основной пятничный поток уже схлынул, и навигатор вместо привычного для этого времени суток красного путь от офиса до дома залил зеленым. Через каких-нибудь полчаса он окажется дома, а сейчас самое время расслабиться – возможность побыть вне зоны доступа выпадает не так часто. В современных условиях для того, чтобы все оставили тебя в покое, нужно проделать ряд магических действий: сменить часовой пояс, забраться на горную вершину или дать поглотить себя морской пучине. Мир, не имея возможности дотянуться до тебя сигналом связи, перестает для тебя существовать, ну а ты – А-а-аллилуйя! – перестаешь существовать для него! Не каждый может себе это позволить, подобное осуществимо только при условии уверенного финансового присутствия, ну а деньги обладают странной особенностью: вот они есть, но сразу их нет!
Влад добавил звук, кто-то протяжно заскулил, моментально отреагировав, нажал на кнопку, панель выплюнула диск, на светофоре дотянулся до бардачка: под руку попались одноразовые салфетки с ароматом ромашки, пластиковые стаканчики, термос на один стакан и еще много ненужной ерунды, любимого диска в бардачке не оказалось.
– И здесь похозяйничала. – Мужчина с раздражением захлопнул крышку. – Хотя почему похозяйничала? – тут же осклабился он. – Машина, в конце концов, тоже её.
Старенький «Пежо» ушел с шоссе на повторитель, по правой стороне растянулся огромный строительный рынок, «пыжик» прошмыгнул мимо. Весь прошлый год прошел под эмблемой ремонта, все выходные уходили на изучение вариантов раковин и унитазов, штудирование талмудов с обоями и плиткой, сравнение цен и прочесывание рынков, не остался неохваченным ни один строительный развал в радиусе пятидесяти километров. Влад и пикнуть не успел, как оказался в самом эпицентре. Она, вечная, как Ленин, сидела рядом – не сопровождали его только на работу. Находящееся рядом сиденье сейчас пустовало, приятно побыть в машине одному.
До дома оставался квартал. Вдоль дороги замерцали украшенные разноцветными лампочками деревья, из гирлянд вырисовывались разные фигурки, одна напоминала бегущего по деревьям человека. Человеку не хватало в руке факела, тогда бы он стал похож на отважного Прометея, не побоявшегося самих богов, не говоря уже о простом смертном.
На дорогу выскочила фигура, сильно размахивая руками, бросилась наперерез старенькому «Пежо». Влад ударил по тормозам, лёг грудью на руль и, как в немом кино, одними губами что-то проговорил. Отскочив обратно на тротуар, фигура снова кинулась к машине, рванула дверь и без приглашения плюхнулась рядом.
– На Студеную… Прошу вас! Очень нужно!
– С ума сошла?! – рявкнул водитель, еще не успев прийти в себя.
– Извините, но действительно очень нужно… – попросила еще раз женщина, голос слегка просел. Влад, ухватившись за что-то в интонации, внимательно посмотрел на нечаянную пассажирку.
– Светка… Светка?.. Ты?
Женщина непонимающим взглядом смотрела на него.
– Простите, – растерянно пролепетала она, догадка пробежала по лицу, уступив место растерянной улыбке. – Влад? Ты? – неуверенно спросила женщина.
– Бог ты мой, Светка! – Влад не сводил глаз с сидящей рядом женщины, резкий звук клаксона слегка привел его в чувство.
– Влад… – охнула женщина, щеки её залил румянец.
По лицу Влада пробежала улыбка, беззаботная, открытая, такая появляется только при встрече старого, доброго друга. Светик-Семицветик!
– Владок, – прошептала Светка. – Владок-холодок… – Женщина больше никуда не спешила. – Влад, – вдруг рассмеялась она, – откуда ты взялся?
Влад дернул плечом, и правда, откуда он взялся на этой дороге, в тот самый момент, когда шальная Светка, с которой они не виделись тысячу лет, чуть ли не бросилась под колеса его драндулета?
– Мы… переехали сюда… в прошлом году, – споткнулся на «мы» Влад.
– Значит, мы соседи. – Светка сделала вид, что не заметила эту маленькую заминку. – Соседи! Как в детстве! Помнишь, по батареям перестукивались?
– Один раз – жду во дворе! Два – шухер, предки дома! – скороговоркой выпалил Влад, так, как будто использовал позывной только вчера.
– А кого-нибудь из наших видел? – Светка поправила воротник платья.
– Да нет, растерял всех, а ты?
Светка отрицательно покачала головой.
– Ну а сама как? Какая же ты была тогда… недосягаемая…
– Ага, недосягаемая, – засмеялась Светка, как будто что-то вспомнив, посмотрела на него долго, тягуче и опять стала серьезной.
– Ну, а сейчас как? – не сводил с нее глаз Влад. Бывают случаи, когда, задавая подобный вопрос, меньше всего хочешь услышать в ответ что-то приятное.
– Сейчас? Как у всех, – поняла его Светка. Надо же, столько лет прошло, а она, как прежде, его понимала. – Занудный быт… Скуко-ота-а-а… – протянула женщина, блеснув до невозможности синими глазами.
Прозвенел телефон, Влад нехотя полез в карман пиджака.
– Да, – сухо ответил он. – Сегодня задержусь, прилетел заказчик из Читы, – и, больше не вдаваясь в подробности, отключился.
Сидящая рядом Светка улыбнулась – «не все в порядке в Датском королевстве».
Влад закинул телефон в бардачок. Больше им никто не мешал.
Спустя неделю Влад съехал с шоссе на повторитель, неторопливо проехал мимо рынка. Рядом сидела она, ездить быстро она не любила. Все новости были напичканы авариями и несчастными случаями, зачем подвергать свою жизнь лишней опасности? Неразумно… Вообще, она была очень разумная и деловая, Влад с тоской посмотрел на мелькающие лица прохожих. Сейчас каждая вторая была такая. Деловая, уверенная, всезнающая…
«Что это? Издержки времени? А может, мы сами делаем их такими?» – подумал Влад.
– Что молчишь? – повысила голос она. – Влад, я с тобой разговариваю!
– Извини, – сухо ответил он. – Что ты сказала?
– Я говорю об участке, у наших у всех дачи… в ближайшем Замкадье! – На последнем слове было сделано ударение.
Влад прекрасно понимал, зачем она это делала, никакая дача им в ближайшее время не светит, во всяком случае – пока не будут окончательно зализаны раны от ремонта, и ей это известно, как никому.
– А зачем? – после некоторой паузы спросил он. – Для кого? Детей у нас нет… – Это был удар ниже пояса, но Владу было не жаль сидящую рядом женщину, как ей было когда-то не жаль его и его семью, в которой только что родился ребенок, тогда, наверно, можно было еще что-то исправить, если бы не её железная хватка… и потрясающая предприимчивость…
– Подлец, – отвернувшись, с силой выдохнула она. – Какой же ты подлец!
Еле накрапывал дождь, редкие капли упали на лобовое стекло, замелькали дворники. Дождь постепенно набирал силу, по асфальту текли бурлящие реки, прохожие разбегались в поисках укрытия, окна в машине стали запотевать, Влад направил струи воздуха на лобовое стекло. На стекле, с её стороны, стал отчетливо виден след: два пятна, одно – почти идеально ровное, второе – чуть смазанное.
«Ступня, – безошибочно определил Влад. – Светик-Семицветик».
Неподвижная фигура так и сидела отвернувшись, еще вчера он бы, наверно, испугался, стал судорожно перебирать в голове отмазки, строить версии, только бы пустить следствие по ложному следу… Она ведь очень любила вести следствие. Влад вдруг подумал о том, что такие, как она, наверное, были незаменимы где-нибудь в Гестапо или застенках НКВД…
Влад стал набирать скорость, ему вдруг захотелось, чтобы она наконец повернулась и всё увидела… Крутанув ручку магнитолы, он усилил звук.
– Спятил?! – взвизгнула женщина, ястребиный профиль повернулся к нему и застыл, она заметила след. Влад окаменел.
Женщина открыла рот, шипение вот-вот должно было сорваться с тонких губ:
– Останови у магазина, я забыла купить йогурт. – Губы сложились в узкую линию. Она ликовала!
На деревьях зажглись огни, бесстрашный Прометей уже добыл огонь и возвращался к людям, на перекрестке Влад перестроился и повернул к магазину, купить йогурт…
Лизавета Николаевна встала спозаранку, но назвать себя жаворонком язык уже не поворачивался, какой там! Старость – не радость, всю ночь что спала, что не спала, а в пять утра хоть глаз коли. Всю свою жизнь старушка мечтала спать меньше, Наполеон, говорят, спал по четыре часа, потом влезал на своего Маренго и враз пол-Европы истаптывал, и что её три горы белья в сравнении с его походами?! Но теперь даже горы остались в прошлом, Лизавета Николаевна вела жизнь почти незаметную.
Не дала ей завянуть новая приятельница Евдокия Семеновна Косточкина. Женщины знали друг дружку не очень давно, лет пять как: схлестнулись по делам подъездным. С незапамятный времен Лизавета Николаевна занимала пост главной по подъезду, пост этот, надо сказать, её тяготил, требовал качеств, ей неприсущих: уверенности, напористости, решительности – так, чтоб тебе слово, а ты десять! Тебе в бровь, а ты в глаз! Лизавета Николаевна еле-еле тянула лямку, и только из уверенности, что больше некому: народ в доме сплошь занятой, таким не до лампочек в подъезде. Вскоре она начала выбиваться из сил, несколько раз слезно просила снять её с занимаемой должности, и тут, как по волшебству, нарисовалась Евдокия Семеновна, которая переехала к ним из Мытищ.
Лёд и пламень! Такова в двух словах была эта парочка. Евдокия Семеновна как-то разом выбила пять ведер краски, выкрасила в зелёненький цвет подъезд, вмиг приструнила шпану, и, кажется, даже подъездные кошки теперь не выходили на прогулку без её ведома. Лизавета Николаевна с облегчением выдохнула, но рано! Могло ли ей тогда прийти в голову, что в ведение Евдокии Семеновны попадут не только двенадцать этажей подъезда, холл, консьержка, два лифта и мусоропровод, но и она – собственной персоной. Евдокия Семеновна была из тех женщин, которые любили и умели брать на себя ответственность, в особенности если видели, что кто-то в этом нуждается. Лизавета Николаевна к такому повороту была не готова, но её никто и не спрашивал, ей осталось одно – довериться судьбе, как щепке, попавшей в пучину… Но какие бы испытания ни выпали на долю щепки, сейчас, после пяти лет знакомства, Лизавета Николаевна должна была признаться – именно с появлением Евдокии Семеновны у нее началась самая настоящая жизнь, а не откинутая через марлечку кашица, когда из развлечений остается только поход в поликлинику и выклянчивание пятого за год УЗИ.
Лизавета Николаевна натянула на макушку вязаную беретку, влезла в чистенькое пальтишко. Вообще, когда они шли на дело, Евдокия Семеновна требовала, чтобы подруга одевалась с особой тщательностью, важно было создать впечатление благонадежных, а не каких-нибудь сИрот, выкинутых детьми на улицу. Кстати, между старушками был также уговор: если заметут одну, другую за собой не тянуть. Одна должна остаться на воле – будет кому передачки носить, письма писать, всё не детей просить, у них и без того дел по горло. Лизавета Николаевна повесила на плечо маленькую сумочку с блестящим ремешком и двинулась в путь. Подруга жила этажом ниже, но старушки друг за другом не заходили и у подъезда не встречались, каждая следовала до места по своему маршруту.
Супермаркет «Продуктовый рай» находился в трех остановках от дома.
Для ясности уделим несколько строк и этому торговому заведению, тем более что старушкам во время холостых (иными словами, разведывательных) походов удалось кое-что о нём разнюхать. По залу супермаркета было развешено несколько камер, Евдокия Семеновна утверждала, что все они были фуфлом, Лизавета Николаевна подруге не верила (хотя вслух и не говорила), она знала, что камеры настоящие, а Евдокия Семеновна просто её успокаивает. Персонала на весь супермаркет было всего человек десять, но в зале показывались только трое. По наблюдениям Евдокии Семеновны, эти трое были край какие бестолковые и, если бы у них из-под носа стянули слона, они бы и этого не заметили. На охране стояли двое: Геннадий или Колька. Геннадий имел внушительный вид и отличия по службе, его физиономия красовалась на стенде рядом с книгой жалоб, и это было особенно неприятно. (С ним решили не связываться.) Колька был совсем другой фрукт. За пару месяцев он успел поработать в супермаркете «25-й чулок», в овощном «Всё пучком» и даже засветился в 3D-кинотеатре «Семь ведер попкорна»… и отовсюду его выгоняли… за пьянку… Колька был как раз то что надо.
Лизавета Николаевна прибывала на место первая, на ней лежала подготовительная часть операции, старушка прошла через турникет, схватила красную на колесиках тележку – Колька проводил её осоловелым взглядом. Подруги давно разгадали хитрость администрации: Колька, конечно, ничего бы не предотвратил, но за те копейки, которые ему платили, получить живое пугало было очень заманчиво. Колька моргнул, Лизавета Николаевна задрала кверху подбородок и прошла дальше. Проходя мимо полок с собачьей едой, Лизавета Николаевна глянула на часики с кожаным ремешком: Евдокия Семеновна должна была подтянуться минут через пятнадцать. Не теряя времени, Лизавета Николаевна приступила к операции, чуть сгорбившись, засеменила в овощной отдел.
На скошенном прилавке были навалены груши из Перу, яблоки из Польши, морковка из Израиля. В груди Лизаветы Николаевны кольнуло от боли за отечественного производителя, но она не позволила себе раскиснуть. Старушка остановилась возле прилавка, залезла в сумку, нацепила очки и бочком подошла к грушам, тем, что прибыли из Перу. Женщина испытала нечто вроде зависти: краснобокие полсвета облетели, а она дальше Тулы не выезжала, а уж про самолет и говорить нечего… Зато цены кусались. Рядом лежали занюханные соотечественницы. Старушка выбрала три перуанских красотки, с дрожью в коленках подошла к весам и ткнула пальцем. На кнопке была нарисована скромная груша из краев поближе. Во всяком деле есть свои тонкости. Главное – не наглеть, не выдавать яблоки за картошку… Безопаснее всего мухлевать с огурцами, все зеленые, пупырчатые, попробуй разбери, откуда прибыли, из Подмосковья или Узбекистана, а разница аж пятьдесят рубликов. Откуда-то вывезли тележку с картошкой, налетевшие со всех сторон люди спугнули старушку, создался ажиотаж, Лизавета Николаевна заглянула в тележку и чуть не прослезилась, да разве ж это картошка?! Горох! Потянулась к картошке, под шумиху накидала в пакет киви, сверху снова накидала картошки, провернула еще несколько махинаций, загрузила последний пакет и покатила в сторону касс. Навстречу ей топала Евдокия Семеновна. В её тележке лежали легальные товары, старушки, не моргнув, обменялись тележками и уже Евдокия Семеновна покатилась к кассам со взрывоопасным грузом.
Началась вторая основная часть операции. Лизавета Николаевна, замерев, проводила подругу тревожным взглядом и на некотором расстоянии поехала следом. В очередь Лизавета Николаевна встала в соседнюю кассу, случись что, помочь она, конечно, не могла, задача её была стоять, хладнокровно наблюдать, а если напарницу все-таки заметут – сообщить обо всём родственникам, чтобы те не кинулись её искать по моргам и больницам.
О проекте
О подписке