– А ежели монета действительно английская, то этот кораблик – не «Черный принц». Ведь япошки не видели его названия. Что ж, пусть прочесывают неизвестные останки, если им больше нечего делать.

Инженер ничего не ответил. Попрощавшись с вездесущим дедом, он отправился на берег.

Японцев охватило воодушевление. С удвоенной энергией они изучали дно, и это снова принесло успех.

Везучий Ямомато нашел второй золотой.

Доктор Павловский, засвидетельствовав находку, заметил:

– Эти монеты могли быть в карманах английских моряков. Наши ныряльщики, в том числе и дети, неоднократно находили их.

Катаока покачал головой.

– Обратите внимание на дату. – Он протянул соверены русскому коллеге. – Они выпущены в одном году. Это опровергает вашу версию.

Вспоминая его слова, Сузуки печально улыбнулся. Ну почему все затопленные корабли так притягивают к себе? Вот и тогда они верили в лучшее и надеялись на чудо.

Однако его не произошло. А их команда чего только не пережила за те месяцы! Даже знаменитое Крымское землетрясение.

Он восстановил в памяти тот день.

Вакино, опустившись на дно, почти сразу попросил поднять его.

– Что случилось? – бросился к нему Катаока.

– Землетрясение, – дрожащими губами произнес водолаз.

– Вы уверены?

– Как и в том, что я житель Японии.

Колебания земли знакомы каждому японцу. Вот почему они сразу поверили Вакино. Их осторожность вызвала насмешки у русских.

– Какое еще землетрясение? Море спокойно, как никогда.

Катаока не стал с ними спорить:

– После пережитого нами ужаса будет лучше, если мы перестрахуемся.

Он имел в виду землетрясение в Токио.

Несмотря на слабые толчки, японцы побежали к дому и стали в спешке кидать вещи в дорожные сумки. В панике повар не заметил разбитую бутылку и, наступив на нее босой ногой, в ужасе закричал. Катаока, услышав доносящиеся из сада вопли, махнул рукой на собранные вещи и выпрыгнул в окно. Хозяин дома молча наблюдал за странными капиталистами, усмехаясь в густые усы.

– И чего бояться? – недоуменно спросил он сам себя.

Ошалевшие от испуга, японцы расположились на берегу. Это место показалось им самым безопасным.

Там и нашел их Павловский. Глядя на побелевшие от страха лица, он сбегал за бутылкой вина и, разлив его в бокалы, угостил зарубежных коллег.

– Мы считаем, нет никакого повода для беспокойства, – сказал он.

Катаока пожал плечами:

– Кажется, у вас говорят: береженого Бог бережет. Если бы вы видели, что творилось в Токио…

– Но мы не в Японии. Сильные землетрясения здесь крайне редки. А незначительные случаются каждый день.

Методы убеждения доктора оказались действенными. Через полчаса команда уже улыбалась, решив вернуться в дом, а наутро вышла на работу как ни в чем не бывало, снова погрузившись на дно.

Найденная монета не давала покоя. Вот почему на маленькие толчки уже не обращали внимания.

Однако сегодня им не везло. Искатели золота ничего не нашли.

Расстроенный Катаока, измученный бессонной ночью и беспокойством, с раздражением заметил:

– В следующий раз, пускаясь в такое рискованное предприятие, мы будем тщательнее анализировать все источники.

Услышав это, Вакино побледнел.

– Значит ли это то, что никакого золота нет? – запинаясь, выдавил он.

Директор, поняв, что сболтнул лишнее и что любой неверно сделанный им шаг может подставить под удар дальнейшую работу, поспешил поправить себя:

– Вы сделали неправильные выводы. Я хотел сказать вовсе не это. Никто не будет отрицать один факт: работа оказалась во много раз тяжелее и рискованнее, чем мы предполагали. Однако представители нашей фирмы никогда не пасовали перед неприятностями. В связи с этим у меня к вам есть несколько предложений.

– Каких? – спросил Иси с интересом.

Он еще не терял надежды получить законные проценты.

Катаока потер рукой лоб:

– Без землесоса нам не справиться. Он облегчит работу и поможет перетряхнуть песок под останками. Как вы на это смотрите?

Даже самолюбивый Вакино вынужден был признать целесообразность такого предложения.

Работа закипела с новой силой. Землесос и водолазы перетряхивали весь грунт, но их поиски не увенчались успехом. Правда, они нашли еще несколько монет и, кроме того, кучу бесполезных предметов – от серебряных ложек до резиновых подошв. Единственное, что выбрасывалось на берег в изобилии, были свинцовые пули.

Настроение команды упало.

Однажды ночью Сузуки разбудили стоны, доносящиеся из сада. Наспех одевшись, он вышел в темноту.

Возле крыльца, обхватив руками голову, сидел Като. Погрузившись в свои, вероятно, безрадостные мысли, он не заметил подошедшего коллегу.

Мио дотронулся до его локтя:

– Что-нибудь случилось?

Коммерсант поднял на него измученные глаза:

– Случилось то, что все мы оказались идиотами.

– Почему?

Молодой человек похлопал его по плечу:

– Глупо искать черную кошку в темной комнате, тем более когда ее там нет. – Он рубанул ладонью воздух. – Теперь понимаешь? Там, – указательный палец взметнулся в сторону бухты, – ничего нет. Золото – это миф, сказки, на которые мы купились, как младенцы.

Сузуки попытался его успокоить:

– Еще ничего не известно.

– Все давно известно – Он наклонился к уху Мио и прошептал: – Надо скорее уезжать отсюда. Мы нарушили спокойствие корабля, и он может отомстить нам за это. Он уже мстит… Генди, потом землетрясение. Он предупреждает нас, а мы не хотим этого видеть.

Сузуки рассмеялся:

– Вы неправы.

Водолаз попытался сказать еще что-нибудь ободряющее. Однако Като, охваченный суеверным ужасом, его больше не слушал.

– Я не хочу ночевать в гостинице, – признался коммерсант. – Там всюду слышатся шорохи. Это души погибших моряков пришли за мной.

Безумными глазами он огляделся по сторонам:

– Слышишь? Они пришли и сюда. Все это добром не кончится.

Мио стало страшно.

– Пойдемте в мою комнату, – предложил он.

Коммерсант неожиданно согласился:

– Пойдем. Если они захотят, то достанут в любом месте.

Ночью Като стало совсем плохо. Он метался по кровати и звал родителей.

Повар сбегал за Павловским. Тот, осмотрев больного, дал ему какие-то таблетки, сказал встревоженному Катаока:

– К сожалению, нервная система этого человека расшатана до предела. Ему нужно срочно поменять обстановку. Не то он сойдет с ума.

Японец изменился в лице:

– Что же делать?

Павловский развел руками:

– Если у него остались деньги, пусть съездит куда-нибудь на отдых. Скажем, на Кавказ. Крымская природа будет напоминать ему о «Принце».

Утром Като полегчало. Он уже не стонал и не сокрушался по поводу экспедиции.

Глядя на исхудавшего, подавленного молодого человека, Катаока сказал ему с болью в голосе:

– Вам нужно отдохнуть. У вас еще остались деньги?

Ему никого не пришлось уговаривать. Като с радостью ухватился за его предложение. В тот же вечер он уехал на Кавказ.

Почти не поднимаясь на поверхность, Сузука просто изнурял себя работой, словно хотел бросить вызов пресловутому кораблю и тем силам, которые преграждали путь к сокровищам.

Однажды, отодвинув валун, закрывавший иллюминатор парохода, он не заметил, как потревожил глыбу, еле державшуюся на водорослях. Немного промешкав, она сорвалась вниз, преодолев призрачную преграду.

Мио почувствовал, как что-то ударило его по голове. В глазах помутилось, и он потерял сознание.

Очнулся водолаз уже на берегу. Павловский, бледный и испуганный, перевязывал ему голову.

– Как вы неосторожны, молодой человек, – проговорил он. – Если бы не ваши товарищи, вы бы уже кормили рыб.

Из рассказов Сузуки узнал: камень ударил его по голове, но вода смягчила удар. Страшным оказалось другое: вслед за этой глыбой на водолаза посыпались другие. Если бы не расторопность Иси, его бы погребло заживо.

– Этот корабль бережет свои тайны, – заметил кто-то из русских.

Сузуки охватил суеверный ужас. Он вспомнил слова Като.

– Мы должны уехать отсюда, – прошептал он.

– Не раньше, чем найдем золото, мой мальчик, – улыбнулся Катаока.

С этого момента на их экспедицию посыпались несчастья. Упорный директор не желал прекращать работу, пока грунт вокруг корабля окончательно не исследован. Везучий Вакино отыскал еще несколько монет, но на этом его везение закончилось. Зато травмы и несчастные случаи буквально преследовали японцев. Даже самые сильные потеряли терпение.

– Вы как хотите, – объявил Вакино Катаока. – А я в море больше не пойду. Никакого золота тут нет и в помине, однако ваша проклятая гордость мешает вам это признать.

Директор попытался возразить, но водолаз не дал ему это сделать:

– Да, именно проклятая гордость. Вы редко опускаетесь на дно, заставляя других работать в более чем опасных условиях. Если вы еще верите в эту красивую сказку, ищите сокровища сами. Я же уже упаковал вещи и буду дожидаться транспорта. В море я больше не полезу. – Мужчина перевел дыхание. – Кроме того, я скажу кое-что еще. Вы не руководитель. Настоящий руководитель сначала все узнал бы, прежде чем бросать своих людей на такой участок. Вы же до сих пор пребываете в неведении, есть ли тут золото.

Остальные члены экспедиции хмуро слушали.

Видя, как назревает бунт, Катаока поспешил задушить их гнев в зародыше.

– Ваши обвинения беспочвенны, – заметил он. – Разве сказали нам эпроновцы, что у корабля отсутствует средняя часть? Разве они этого не видели? Нет, видели, но умолчали. А между тем вполне возможно, что золото именно там и было. А взять его оттуда мог кто угодно, те же любимые нами англичане, уже столько лет хранящие молчание. После гибели парохода они находились в бухте целых восемь месяцев! Разве за это время нельзя было опуститься на дно и вернуть то, что принадлежит им? Это первая версия. Есть еще и вторая: не будем забывать об итальянцах. Когда дело касается денег, каждый становится находчивым и хитроумным. Во главе с Рестуччи они вполне могли провести пасущих их зевак. Разве нет? Но и это еще не все. Такими же хитроумными могли оказаться и эпроновцы. Забрав золото, они захотели заиметь наши деньги и нашу технику. И тут никто не виноват, что так получилось. – Он перевел дыхание. – Но в одном вы правы: нужно как можно скорее вернуться на родину, пусть даже с позором.

Это предложение японцы встретили с ликованием. Сузуки вспомнил: оно обрадовало его больше всего на свете. Сокровища отошли на дальний план. Да пусть оно горит синим пламенем, это пресловутое золото!

В тот же день директор написал письмо руководству «ЭПРОНа», в котором благодарил за оказанное содействие и уверял, что вести дальнейшие работы нет никакой необходимости.

«ЭПРОН» вынужден был согласиться, и 20 ноября японская экспедиция, расстроенная и подавленная, отбыла в Токио.

Все эти события пронеслись в памяти Мио, заставив его на некоторое время забыть о делах. Однако японская пунктуальность дала о себе знать в самый нужный момент.

Поглядев на часы, он, со вздохом поднявшись, зашагал в сторону ресторана.

Сверкающий неоновыми вывесками «Шанхай» находился на берегу залива. Из окон пользующегося дурной славой заведения открывался шикарный пейзаж – просто находка для художника-мариниста.

Верный своему слову, Викторов сидел за столиком в углу, неторопливо потягивая какой-то желтоватый напиток. Увидев Сузуки, он помахал ему рукой:

– Добрый вечер. Спасибо, что откликнулись на мою просьбу.

Японец расплылся в улыбке:

– Рад помочь.

Русский придвинул к нему бокал:

– Шампанского?

– Спасибо, не откажусь.

– Между прочим, крымское. Оно ведь вам когда-то нравилось?

Коммерсант кивнул. Вместе с эпроновцами он распил не одну бутылку за благополучный исход дела.

– За успех нашего совместного предприятия, – предложил Анатолий.

Мио удивленно взглянул на него:

– Но прежде я хотел бы знать…

Викторов замотал головой:

– У нас принято начинать с этого.

Зная, что этот человек говорит истинную правду, Сузуки залпом осушил бокал. Приятное тепло разлилось по телу.

Отставив бутылку в сторону, Анатолий произнес:

– А теперь поговорим… Дело вот в чем…

Внезапно японцу до смерти захотелось упасть на мягкие перины и заснуть. Превозмогая охватившую его дремоту, он старался не упустить нить разговора.

Но это не получалось. Лицо собеседника стало расплываться. Затягиваясь беловатой дымкой, пока не исчезло совсем.

Сузуки, застонав, с трудом разомкнул казавшиеся свинцовыми веки и не поверил своим глазам. Связанный по рукам и ногам, он сидел на стуле в незнакомой комнате с облупившимися стенами, а рядом на кровати примостился Викторов, сжимая пистолет.

Увидев, что Мио приходит в себя, Анатолий прошипел:

– Наконец-то очнулся, сволочь узкоглазая.

Теперь Сузуки не поверил своим ушам:

– Что случилось?

– Ты можешь спасти свою жизнь, за которую я не дал бы и ломаного гроша, – усмехнулся русский. – Стоит только быть со мной откровенным.

Сузуки облизнул пересохшие губы:

– Что вам от меня нужно?

– Правда о золоте «Черного принца».

Японец заморгал:

– Вам же известно: никакого золота мы не нашли.

Сильный удар в грудь свалил его на пол.

– Ох уж эта ваша восточная хитрость, – процедил сквозь зубы собеседник. – Тогда вам удалось обхитрить НКВД. Но меня тебе не обмануть. – Он сузил глаза. – Среднюю часть судна вы все-таки нашли, не так ли? Нашли и перепрятали. А эпроновцам сказали, что ее там не было.

На смуглой коже Сузуки выступили капли пота.

– Кянусь, – прохрипел он, – никакого золота мы не нашли. Средней части корабля действительно не было. Мы подумали, что русские хотят завладеть ста десятью тысячами рублей и нашим оборудованием, только поэтому допустив нас в Балаклаву. Никаких сокровищ там не было и в помине!

– Врешь!

Викторов зажег спичку, прикурил сигарету и поднес ее к белому от ужаса лицу японца.

Через час, усталый и обессиленный, Анатолий шагал по набережной. Гость из Страны восходящего солнца оказался не таким живучим, как говорили о японцах. Бедняга недолго терпел пытки.

Викторов подумал: нужно срочно отыскать лодку. Погрузить в нее труп и, отплыв подальше, похоронить его в водах Тихого океана. Он не знал, радоваться ему или огорчаться. Если Сузуки сказал правду, следовало поискать в другом месте.

Так или иначе, отступать следователь НКВД не собирался.