Глава 11

Киев, 1897 г.

Мария и Дарья сидели в кондитерской – элитном кафе, сумевшем, как и многие заведения подобного рода, вобрать в себя и классическую европейскую кондитерскую, и восточную кофейню – и лакомились пирожными с заварным кремом, запивая их крепким кофе со сливками.

Цены здесь были отнюдь не низкими, как в хорошем ресторане, но это женщин не останавливало. Впрочем, дорогие кофейни мало чем отличались от ресторанов. Здесь можно было не только полакомиться сладостями, но и отдохнуть. Мягкая уютная мебель, зеленые растения с глянцевыми листьями и сочными стеблями, прекрасная бильярдная, буфет на втором этаже – все располагало к хорошему времяпрепровождению. В дневное и вечернее время здесь обычно толпились посетители, игравшие не только в бильярд, но и в шахматы.

Мария обожала подобные места. Кутеж в питерском ресторане Бореля не стал для четы Тарновских последним, как и проба кокаина.

– Хорошо вчера погуляли. – Дарья жевала пирожное как простолюдинка, без всякого изящества. – Но мне понравилась только клубника. Остальное, согласитесь, было пресным.

Мария улыбнулась.

– Клубника вне всяких похвал, – подтвердила она.

Дарья улыбнулась:

– Знаете что? Приходите к нам с Васюком ближе к вечеру.

Тарновская хотела отказать, но передумала. Что толку сидеть дома, если можно повеселиться?

– Хорошо, я скажу Василию.

– Прекрасно. – Дарья запихнула в рот остатки пирожного и глотнула остывший кофе. – Мы вас ждем. Я припасла несколько ампул с морфином. А еще у меня есть ваш любимый абсент, настоянный на полыни.

Мария удовлетворенно улыбнулась: она действительно обожала этот напиток.

– Я думаю, Василий мне не откажет, – проговорила она.

Дарья закатила глаза:

– Как можно! Он без ума от вас! В наше время редко встретишь такую любовь. Не каждый решится на тайное венчание.

– Это верно. – Мария подумала, что ей действительно повезло в жизни.

Васюк оказался плотиком, который не дал ей утонуть в море жизни. Что было бы, если бы она его не встретила? Скорее всего, работала бы домашней учительницей, грызя гранит науки с богатыми бездельниками. Васюк бросил к ее ногам свои миллионы и открыл ей новый мир. Они объездили все модные курорты России и Европы и всюду сорили деньгами, ни в чем себе не отказывая. Тарновская по-прежнему щеголяла в самых дорогих нарядах. Васюк по-прежнему прокладывал себе путь к экипажам по кредиткам и по-прежнему заказывал шампанское ящиками. Деньги не уменьшались: пока бабушка мужа, благословившая их на брак, ведала делами семьи и цепко держала все в маленьких ручках, им было не о чем беспокоиться.

– Так что, решено? – Волохова схватила Тарновскую за руку и потрясла ее. – Мы вас ждем?

– Да, – кивнула Мария, – мы придем.

Глава 12

Приморск, наши дни

После того что случилось на пляже, я боялся идти на работу, ожидая самого страшного.

Поступок Надежды можно было объяснить: она страдала от одиночества, ей подвернулся красивый молодой человек, выпитое вино сделало храброй – и она отдалась прямо в море.

В роман между начальницей и подчиненным такого уровня я не верил. А зря.

Безликая секретарша, опять одетая черт знает во что, сообщила, что Надежда хочет меня видеть.

Я мельком взглянул в монитор компьютера, как в зеркало, и отправился к ней.

«Наверное, она скажет, что все это произошло случайно, чтобы я не придавал этому значения, а потом уволит меня, дабы не видеть в банке человека, напоминавшего о ее падении», – подумал я, открывая дверь в ее кабинет.

Надежда сидела за столом, бледная, но похорошевшая.

У меня мелькнула мысль, что она приложила немало усилий и с раннего утра побежала к стилисту, чтобы хорошо выглядеть. Забавные кудряшки придавали объем ее худому лицу, и крупный нос не бросался в глаза. Губы и глаза были умело подкрашены.

– Здравс… Здравствуйте… – пролепетал я. – Как вы…

Она встала, подошла ко мне и обняла.

– Вчера я провела незабываемый вечер. А ты?

Я оторопел. Мне показалось, что я ослышался.

– Разумеется, этот вечер был выше всяких похвал.

– Тогда повторим. – Женщина оторвалась от меня и направилась к столу. – Я заказала беседку в ресторане «Орлиное гнездо». Тебе там нравится?

Я поспешил заверить ее, что мечтал об этом.

Надежда обрадовалась как ребенок.

– Иди поработай. Я не хочу, чтобы о нас сплетничали.

Я вернулся на место, но работать не смог. Мысли роились в моей голове как пчелы.

Надежда не привлекала меня как женщина – ну нисколечко. Никакая косметика и никакой кутюрье не смогли бы сделать ее привлекательной. Да что там…

Меня не привлекали даже ее деньги. Мысли о сексе с такой дамой вызывали отвращение и желание убежать на край света.

И тем не менее я знал, что поеду с ней в ресторан и сделаю все, что она захочет.

Вряд ли она захочет, чтобы я на ней женился, скорее всего, она желала немного поразвлечься с красивым и умным молодым мужиком. Что ж, Грымза все получит. Можно пофлиртовать с ней, выплатить кредит и скрыться в неизвестном направлении.

Клянусь, тогда я так и думал, но Надежда, к моему удивлению, думала иначе. После ресторана она повезла меня к себе…

Меня коробило от мысли, что с ней придется делить постель – к этому все шло. Лучше бы начальница пригласила меня в кино на последний ряд: можно было запастись попкорном и целоваться через пень-колоду. Я умолял высшие силы, чтобы все закончилось так называемой светской беседой, но Грымза притянула меня к себе и принялась расстегивать мою рубашку. Я покорился участи, размышляя, что ночью все кошки серы, но вскоре убедился: это не так. Меня тошнило от отвращения, но… В ту ночь я сделал ей предложение, думая, что она откажет. У нее уже были мужчины, что называется, без кола без двора.

Однако все случилось именно как в плохом сериале. Надежда согласилась.

Когда я заикнулся, что, по сравнению с ней, просто пустое место, она закрыла мне рот рукой и проговорила:

– Ты имеешь образование. Ты умен. О тебе хорошо отзываются. Твоя жизнь сложилась так, что ты не смог заработать много денег. Но, я уверена, теперь ты это сделаешь. А еще ты чертовски красив.

Все во мне противилось этому браку. За день до свадьбы я думал послать все к черту и сбежать, но не решился.

После свадьбы я переехал в ее огромную квартиру, такую огромную, что я потерял дар речи. Она назначила меня начальником отдела, выплатила мой кредит и отправила маму в хороший санаторий на реабилитацию. Моей бывшей жене, дабы нечасто меня беспокоила, было выделено приличное содержание.

Казалось, жизнь повернулась ко мне радужной стороной, но это только казалось.

На второй день свадьбы Надежда и вытащила из футляра эту проклятую диадему – лучше бы ее никогда не было!

– Когда-то эта драгоценность принадлежала знаменитой мошеннице Марии Тарновской, – пояснила она. – Ты что-нибудь слышал о ней?

Я покачал головой:

– Нет, к сожалению. Или к счастью.

– О, это очень интересная личность. – Надежда закрыла глаза. – Она повелевала мужчинами как хотела. До сих пор никому не удалось разгадать секрет ее обаяния. Самые умные и богатые готовы были бросить к ее ногам все, и Мария этим пользовалась. Она заставляла их страховать свою жизнь в свою пользу, а потом любовники либо кончали жизнь самоубийством, либо умирали при загадочных обстоятельствах.

– Очень интересная особа. – Я присвистнул от восторга. – И как долго ей удавалось прокручивать свои делишки?

– До тысяча девятьсот седьмого года. – Жена развела руками. – Ей просто не повезло. Они с неким Прилуковым допустили много ошибок, пытаясь организовать убийство графа Комаровского. Судьи не обратили внимания на ее чары и приговорили к восьми годам.

– Не думал, что ты восхищаешься мошенницами, – проговорил я, с удивлением глядя на Надежду.

– Она необыкновенная женщина. – Супруга улыбнулась. – Кроме того, талантливая поэтесса. Игорь Северянин посвятил ей сонет. Хочешь прочитаю?

– Ты любишь стихи? – поинтересовался я саркастически. – Вот уж не думал.

Она обиженно надула губы:

– Если я владею банком, это не значит, что я не люблю поэзию. Что же касается сонета, я выучила его, когда купила диадему. Мне показалось: раз теперь у меня украшение такой необычной женщины, я должна знать о ней все.

– Что ж, почитай. – Я устроился поудобнее.

Надежда снова закрыла глаза и начала:

 
–  По подвигам, по рыцарским сердцам
Змея, голубка, кошечка, романтик,
Она томилась с детства. В прейскуранте
Стереотипов нет ее мечтам
Названья и цены. К ее устам
Льнут ровные «заставки». Но – отстаньте —
Вот как-то не оказалось. В бриллианте
Есть место электрическим огням.
О, внешний сверк на хрупости мизинца!
Ты не привлек властительного принца.
Поработитель медлил. И змея
В романтика и кошечку с голубкой
Вонзала жало. Расцвела преступкой.
От электрических ядов – не моя! —
Тарновская.
 

Надо признаться, стихотворение не произвело на меня большого впечатления. Я вообще не знал и поэтому не любил Серебряный век. Он ассоциировался у меня с картиной Малевича «Черный квадрат», которую я никак не назову шедевральной.

– Ну, как тебе? – спросила меня Надежда, и я поспешил похвалить ее чтение.

Она действительно прочитала стихотворение очень даже неплохо. Конечно, можно было добавить больше артистизма, но не всякому это дано.

– Как у тебя оказалась ее диадема? – поинтересовался я. – Она что, очень ценная?

– Стоит баснословных денег, – пояснила жена не без гордости. – Эта диадема принадлежала шотландскому королевскому роду – предкам Марии. Остается только гадать, почему она ее продала. Наверное, понадобились деньги.

Я взял сокровище в руки и принялся рассматривать, но без интереса. Женские безделушки меня никогда не волновали.

– Ты не представляешь, сколько она стоит, – с придыханием сказала Надежда и спрятала ее в футляр. – Коллекционер предлагал мне миллион долларов. Это старинное украшение знатного английского рода.

– Миллион долларов? – удивился я. – Почему бы тебе не продать ее?

– Мне она нравится, – усмехнулась женщина. – Да, просто нравится. Деньги у меня есть. Зачем же продавать?

Клянусь, я тогда ни о чем таком не подумал.

Глава 13

Киев, 1897 г.

Большой дом семьи Волоховых не привлекал внимания архитектурным стилем, скорее всего, дед Петра, богатый купец, возводя свои хоромы, вовсе не думал о каких-либо изысках. Практичный во всем, он построил удобный трехэтажный каменный особняк, доставшийся по наследству старшему внуку.

Петр так же бездумно проматывал дедовское состояние, как и его приятель Василий. Они с женой любили шумные компании, когда беспутные отпрыски богатых семей собирались вместе, формально – чтобы обсудить новый модный роман, на самом деле – чтобы напиться и испытать все возможные наслаждения благодаря наркотикам. Этот вечер не стал исключением. Тарновские немного задержались и, когда вошли в гостиную, увидели, что гости уже изрядно пьяны.

Дарья Волохова, раскрасневшаяся от выпитого вина, подскочила к чете и, взяв Марию и Василия под руки, повела к столу. Закусок почти не было, зато обилие спиртных напитков поражало и будоражило.

Не дожидаясь приглашения хозяйки, Василий налил себе полную рюмку водки и, крякнув, выпил.

Дарья извлекла из груды бутылок одну, зеленоватую и пузатую, и протянула Марии вместе с бокалом:

– Это ваш любимый абсент. Угощайтесь.

Тарновская не заставила себя упрашивать. Этот напиток всегда улучшал настроение, наполнял энергией, будоражил кровь. Она быстро опьянела и уснула на мягком диване. Кажется, кто-то пытался ее разбудить, но ему это не удалось.

Женщина проснулась, когда за окном уже брезжил рассвет, и с изумлением увидела, что лежит на диване голая. Скомканное платье валялось рядом на полу как ненужная тряпка. Рядом с ним храпел какой-то молодой человек в одних трусах. Незнакомый лысоватый господин, раскинув руки, примостился прямо на ковре, и его розовая обнаженная грудь, покрытая редкими черными волосами, будто отсвечивала в тусклых лучах солнца.

Мария приподнялась, закрываясь покрывалом. Василий, тоже полураздетый, спал в обнимку с какой-то блондинкой.

Остатки еды на столе, свидетельствовавшие об обильном застолье, вызвали тошноту. Женщину вырвало прямо на пол, и она, лихорадочно вытирая подбородок, вскочила, натягивая платье.

От резких, торопливых движений оборвались крючки и запрыгали на полу. Сорвав со стула чей-то платок, она бросилась к мужу и принялась расталкивать его:

– Васюк, просыпайся. Пойдем отсюда.

Василий открыл голубые глаза, растерянно заморгал и пробормотал:

– Я хочу спать. Оставь меня в покое.

Осознав, что наркотический сон может быть тяжелым, Мария оставила мужа в покое, как он и просил, кутаясь в платок – проклятый озноб не проходил, терзая измученное тело, – подошла к входной двери и распахнула ее.

Свежий воздух принес облегчение, и женщина, стараясь не привлекать взглядов прохожих, торопливо пошла домой.

Дома она велела служанке набрать ванну и категорически отказалась от завтрака.

Тошнота усилилась. Тарновскую снова вырвало, на этот раз желчью. Рвотные спазмы вызывало само упоминание о еде. Даже запах кофе, который сварила служанка, так, на всякий случай, заставлял ее содрогаться.

Приняв ванну, Мария легла в постель и постаралась заснуть. В голове вертелись обрывки популярных песен, руки и ноги тряслись противной мелкой дрожью.

«Надо выпить хотя бы чаю, – подумала женщина. – Может быть, мне полегчает. Это, наверное, от наркотика».

Приподнявшись, Мария хотела позвать служанку, но не смогла: ее вырвало прямо на простыни. Тарновскую охватил леденящий страх.

«Наверное, я заболела, – пронеслось в голове. – Если завтра не станет лучше, надо сходить к доктору».

Крикнув служанку и приказав поменять простыни, Тарновская переместилась в кресло и, подперев руками голову, стала смотреть в окно, на изумрудную зелень палисадника.

В тот день ей так и не удалось почувствовать себя хорошо.

Глава 14

Киев, 1897 г.

– Ну что ж, милочка. – Седоватый доктор, вечно неряшливо одетый, с крошками хлеба в густых сивых усах, улыбнулся женщине. – Поздравляю. Вы станете матерью.

Марию словно ударили током.

– Как? Какой матерью? Что вы говорите?

– Разве нужно объяснять? – удивился врач, садясь за стол и придвигая к себе чистый лист бумаги. – Вы беременны, милочка. Представляю, как обрадуется Василий Васильевич.

Мария провела рукой по покрасневшему лицу:

– Он не обрадуется. – Она покачала головой. – Мы слишком молоды, чтобы иметь ребенка. – Тарновская вдруг опустилась на колени и застучала кулачками по его ногам: – Доктор, я должна избавиться от него. И чем скорее, тем лучше.

Жилистая, в старческих пятнах рука врача потянулась к стакану с холодным чаем.

– Милочка, я не ослышался?

– Нет, не ослышались. – Мария вздохнула и дернулась. – Мне не нужен ребенок. Вы должны нам помочь.

Врач сделал глоток и так резко поставил стакан на стол, что желтоватая жидкость выплеснулась на бумаги. Он поморщился и вытер пятно несвежим платком.

– Такое бывает, милочка. Многие женщины не осознают радость материнства, пока не родят. Как вы знаете, аборты запрещены. Но если бы их и разрешили, я все равно не стал бы делать. Это противоестественно. Кроме того, я верующий человек и никогда не совершу ничего такого, что было бы не угодно Богу.

Мария тяжело поднялась и погладила его нервно вздрагивавшее плечо:

– А если я заплачу вам?

Он грустно усмехнулся:

– Это ничего не изменит. Мой вам совет – идите домой и расскажите обо всем мужу. Уверен, Василий Васильевич обрадуется наследнику.

Тарновская нервно хрустнула пальцами:

– Доктор, а если женщине нельзя рожать по медицинским показаниям?

Врач прищурился:

– Но, как известно, вы не страдаете тяжелыми заболеваниями? Сердечко у вас здоровое.

Мария усмехнулась:

– Разве только в этом дело? Что вы скажете, если узнаете, что будущая мать принимает наркотики?

Мужчина растерянно провел рукой по седым волосам:

– Вы принимаете наркотики? Но какие?

Она придвинулась к нему:

– Могу ли я надеяться, что это останется между нами?

Он закивал как китайский болванчик:

– Конечно. Но, поймите, я должен знать…

– А зачем вам это знать? – усмехнулась женщина. – Достаточно моего признания. Так да или нет?

Врач покраснел, потом побледнел:

– Если вы опять намекаете… Я опять вам отвечу «нет». Разве вы не знаете, что аборт приравнивается к умышленному детоубийству, а наказанию подвергаются как врач, так и женщина? Меня сошлют в Сибирь, возможно на десять лет, вас отправят в исправительное учреждение на шесть.

Она дотронулась до его плеча:

– Если узнают, правда?

От ее прикосновения доктор дернулся, как от укуса ядовитого насекомого, и вскочил в негодовании: