Я сидел на крыльце небольшой лавочки, которую содержала семья тети Аннин. Здесь и была моя однообразная тяжелая работа. За нее мне немного платили и отдавали подгоревший хлеб. Ничего сложного, но я частенько подкармливал беспризорную малышню испорченной выпечкой, за что и получал нагоняи. Когда тетя это замечала, то любила припомнить и моего отца, и, конечно же, меня, который пошел «в этого неудачника». Ее ничуть не смущало то, что я плохо его помнил и не знал, как он умер на самом деле. Некоторые говорили, будто его казнили за то, что он скрывал преступника, другие же утверждали: его нашли в сточной канаве. Вариантов было много, но правды так никто и не узнал. Мама молчала и лишь злилась. А когда я захотел порадовать ее и стал читать одну из отцовских книг, то она впервые меня ударила. На следующий же день мать сожгла все его книги и записи, запретив даже вспоминать о том, что я умею читать. Тогда мне удалось спасти только несколько книг, включая и его собственную. Отец перед отъездом оставил ее именно мне, говоря, что две одинаковые книги станут нашим мостом через расстояние и время. Потом мы переехали из нашего уютного и вкусно пахнущего травами домика на окраину шумного и многолюдного центра Дартелии. Вот так одним днем была перечеркнута прежняя семья, и по желанию моей матери мы стали обычными, смешавшись с разношерстной толпой. Она выкинула все свои травы, а мои кошмары и тягу к книгам назвала постыдным отклонением.

Для всех остальных я был бедным больным ребенком, который порой вел себя очень странно. Последствием такого выбора стало скорое появление еще одного человека в нашей жизни – отчима. Все было терпимо и даже хорошо, пока я не подрос и не стал походить на отца. Об этом мне каждый раз напоминала тетя: «Ты просто его копия, такой же непробиваемый, хорошо еще, что в книжонки не утыкаешься». После этого мама стала смотреть на меня более настороженно.

Под их косыми взглядами я рос замкнутым. Мне было сложно подружиться с другими детьми, и я предпочитал быть один. И, конечно, больше всего на свете мне нравилось читать, хотя приходилось тщательно это скрывать. С годами мало что изменилось, мне так же трудно было найти общий язык с ровесниками. Единственные, кто тянулся ко мне везде и всюду, были дети. Они приходили в восторг, когда я им втайне от всех рассказывал сказки и иногда подкидывал негодный хлеб. Круг замкнулся.

– Хватит балду пинать, – тяжелая фигура тети появилась в дверном проеме, – возьми вон те мешки и отнеси их в таверну, да пошевеливайся.

Я вздохнул и покосился на очередные неподъемные баулы. Тетя Аннин нетерпеливо ждала, сложив руки на груди. Примерившись к мешкам, я поочередно закинул их за спину. Казалось, еще немного – и мой позвоночник просто сломается под их тяжестью.

– Ничего, вон какой лось вымахал, а морщишься, словно старый осел, – сказала она, наблюдая за мной. – Отнесешь и можешь домой валить.

Идти было не так уж и далеко, но под солнцем, которое накалило уже все вокруг, эта дорога казалась путем на посмертный костер.

Таверна встретила меня приятной прохладой и запахом дубовых бочек. Для посетителей было еще рано, и только за одним столом я заметил кучку завсегдатаев. Владелец – невысокий и улыбчивый мужчина, – увидев меня, приветливо махнул рукой. Только сняв с себя мешки, я понял, что промок от пота до нитки и сейчас продал бы что угодно за глоток воды. Хозяин открыл мешки и, проверив содержимое, довольно хмыкнул.

– Как всегда, отлично, – он окинул меня взглядом и улыбнулся еще шире, – Ми́ха, налей парню прохладной водички. А ты, Этан, сядь, передохни.

Я с благодарностью опустился на ближайший стул и откинулся на его спинку. За соседним столом громко галдели мужики, и я невольно прислушался к их спору.

– Брешешь все.

– А вот и нет! – Один из них грохнул кулаком по столу. – Говорю же, ищут их до сих пор.

– Так это сказки все, их и не было никогда.

– Было, не было, какая разница, – первый понизил голос, и я немного наклонился вперед, чтобы расслышать. – Ты представь, деньги-то какие за это получить можно?! Работорговцы-то мигом хватились. Они сейчас этих разыскивают и потом сдают куда надо за хорошие суммы.

– Так они же ненастоящие.

– А им какая разница, они нашли тех, кто на них похож, и сдали. А там уже пускай верха разбираются, что с ними делать. Только, говорят, обратно еще никто не возвращался.

– А может, просто наш король мальчиков любит, – мерзко гоготнул второй, – вот и привозят ему товар на выбор.

Первый почесал бороду.

– Да какая разница, главное, за это платят много. А мальчиков он любит или этих – мне вообще нет дела. – Он с досадой опрокинул в себя остатки выпивки и крикнул: – Эй, девка, неси еще пойла, живее! Я тут деньги плачу.

Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Миха была хозяйской дочкой и помогала обслуживать посетителей. Она всегда казалась мне слишком скромной и милой для такой работы. Многие даже приходили сюда просто полюбоваться ею, но находились и такие отбросы, позволявшие себе грязно к ней обращаться.

До моей руки дотронулось что-то прохладное. Я поднял голову и встретился взглядом с Михой. Ее длинные пальчики скользнули по моей коже, и она едва заметно качнула головой. Девушка улыбнулась и поставила передо мной запотевшую кружку.

– Эй, скоро там? Каракатица быстрее ползет! – Этот мерзкий бородач развалился на стуле и выжидающе смотрел в нашу сторону.

Миха развернулась к ним и, улыбнувшись, сказала:

– Я не смогу принести вам выпивку, вы задолжали еще с того раза. Но если сейчас расплатитесь, то я вынесу вам столько выпивки, на сколько хватит ваших щедрых кошельков.

Я удивленно смотрел на это хрупкое создание. Она проговорила это все твердо, без запинки.

– А если откажусь?

Видимо, выпил мужик много, потому что только в пьяном угаре можно было потерять здравый смысл. За порядком всегда следила городская стража. Новый король строго относился к любым дебошам и нарушениям. Зачинщиков бросали в темницу, а в некоторых случаях прилюдно казнили в назидание остальным.

– Тогда мне придется позвать стражников. – Миха стояла гордо выпрямившись.

– Ах ты дрянь! Да кто тебя учил так со старшими разговаривать?

Бородач вскочил, опрокинув стул, и подался вперед. Я мгновенно поднялся, загораживая девушку собой.

– Я научил. А тебя кто учил? – Из подсобки вовремя вышел хозяин. От его дружелюбия не осталось и следа. – Убирайтесь-ка вы из моего заведения, стража-то вон уже идет. Они в это время постоянно заходят. Ну а если не хотите, что ж, посмотрим на вас, когда в темницу бросят.

– Чтоб тебя демоны драли, – сплюнул бородач. – Пойдем отсюда.

Он кинул пару монет на стол и вместе со своим дружком вышел, громко хлопнув дверью.

– Фух, – облегченно выдохнула Миха.

Я почувствовал, как чуть выше локтя натянулась ткань моей рубашки, и оглянулся. Девушка слегка дрожала и одной рукой держалась за меня. Заметив мой взгляд, она немного покраснела и разжала пальчики. Я же готов был стоять так хоть вечность.

– Спасибо, я немного испугалась. – Она смущенно улыбнулась.

– Часто здесь так? – обратился я к хозяину.

Тот покачал головой.

– Благодаря новым законам гораздо спокойней стало. Но такие тоже иногда захаживают. Думаешь, если бы такое каждый день было, я пустил бы свою дочурку работать рядом с этим сбродом?! – Он недобро зыркнул в мою сторону.

– Нет-нет, что ты. – Я выставил ладони перед собой, признавая, что был не прав.

– Но сегодня они разошлись… – Хозяин задумчиво пригладил седеющие волосы.

– Просто они опять слухи обсуждают, вот и бесятся, что выдуманной прибыли не получают. – Девушка недовольно уперла кулачки в бока.

– А кстати, про что они говорили-то? – Признаться, я не понял их спора.

– Садись, парень, и пей водичку, не то нагреется, а слухам таким лучше вообще не верить.

Я послушно сел на свое место и сделал пару глотков. Как же, оказывается, хотелось пить! Вода была такой освежающей, что я не заметил, как осушил всю кружку.

– Спасибо, – от чистого сердца поблагодарил хозяина я. – Ну а все-таки, о чем они болтали?

– Эк любопытные какие все пошли, – прищурился мужчина. – Хотя все равно услышишь от кого-нибудь.

Он сел напротив меня.

– Миха, прибери столики, скоро будет не протолкнуться. Ну, слушай, если любопытно. Говорят, что наш король стал усиленно искать Словотворца…

– Словотворца?

Наша вера превозносила этих людей, ни одна молитва не обходилась без упоминания о них. Но это были сказки, легенды еще со времен образования Триединства. Писалось, что Словотворцами были потомки первого Бога, сошедшего с Небес на землю. Ими являлись лишь мужчины, и предназначались они только достойным королям Триединства, в венах которых текла кровь основателя Дартелии, дабы служить им своей силой и одарить их своей мудростью. Но это было в незапамятные времена. Их не видели уже сотню лет – со времен первой войны. Они просто исчезли. И для всех Словотворцы стали божественными людьми из писаний и молитв. Но чтобы наш новый король тайно искал их?

– А ну, не перебивай старших! – сердито погрозил мне пальцем хозяин. – Да, именно их. Но это просто слухи. Говорят, что как-то находят возможных кандидатов и отправляют их к королю. А что дальше, никто и не знает. Вот только занимаются этим всем работорговцы.

Работорговля была запрещена законом, всех, кто нарушал запрет, отправляли на виселицу. Но это не мешало подпольно наполнять увеселительные дома ценным товаром под видом добровольного найма. Такие люди могли найти выход из любой ситуации.

– Поэтому многие и решили, что король наш не Словотворца ищет, а приглянувшихся мальчиков себе отбирает. И это самое плохое. Сейчас всякая гниль вылезет да всех подряд будет воровать и работорговцам продавать. А ведь как все на самом деле обстоит, никто не знает. Действительно ли король себе кого-то ищет или просто очередные слухи ходят? – Хозяин внимательно посмотрел мне в глаза. – Ты, парень, будь осторожнее, не нравится мне все это. Лично я, конечно, никого не знаю, кто пропал, но все равно…

– Ты чего, дядь, – улыбнулся я. – Посмотри на меня, да кому я сдался?

Хозяин окинул меня внимательным взглядом и тоже засмеялся:

– Тебя такого туда точно не возьмут. Надо было еще с малолетства в стражу проситься на обучение. Там таких, как ты, целая площадь наберется.

Когда я вышел из таверны, на город уже опускались сумерки, но было по-прежнему жарко и душно. Улыбка выдавала приподнятое настроение, а рука до сих пор ощущала легкое прикосновение Михи. Меня даже мало беспокоили толпы людей, попадавшихся на пути. Я полностью погрузился в мечтательное состояние и не заметил, как передо мной возник небольшой домик. Горячий ветерок порывами трепал пряди отросших волос. Здесь было так замечательно – всего в паре метров от места, которое мне так не хотелось называть домом.

Я сделал шаг на каменную дорожку. В одно мгновение все цвета поблекли, превратившись в серую массу. Именно таким я ощущал этот дом – бесцветным и удушающим.

– Я вернулся.

Мне никто не ответил. Недоумевая, я прошел сразу в кухню. Отчим сидел за столом, напряженно смотря в одну точку перед собой, и даже не обернулся на шум. Еда, разложенная по тарелкам, выглядела остывшей и не тронутой. Что-то тут было не так.

Недалеко скрипнула дверь. Пожилая знахарка из местных вместе с моей матерью выходила из комнаты Ии. Они прошли мимо меня к выходу. Я сел за стол напротив отчима. От звука выдвигаемого стула мужчина вздрогнул. Он взглянул на меня так, словно видел впервые.

– Этан, давно ты вернулся? – Отчим натянуто улыбнулся.

– Ия… Ей стало хуже?

– Ты прекрасно знаешь, как часто она болеет. Но сейчас все сложнее. – В дверях, устало прислонившись к косяку, стояла мама.

Ее тонкая фигура будто бы иссохла еще больше. А черные волосы, забранные в хвост, уже тронула седина. Удивительно, насколько мы с ней были не похожи. Даже темно-каштановые волосы достались мне от отца. Я не находил ни одной черточки, ни одной капельки цвета, что напоминало бы во мне мать.

За стеной раздался кашель.

– Пойду к ней, – тяжело поднялся на ноги отчим.

Я дождался, пока услышу скрип закрываемой двери.

– Ты точно не можешь ей помочь?

Я слишком хорошо помнил то время, когда к маме обращались за помощью и она все силы вкладывала в знахарство. В памяти четко отпечатались ее сверкающие глаза и запах каждой травки.

– Не могу, я не помню…

– Не помнишь или не хочешь вспоминать? – Мои слова прозвучали резче, чем мне хотелось бы.

Мама вскинула голову и, оглянувшись на дверь, подошла ближе.

– Не смей упрекать меня! Ты не имеешь права. Я никогда бы не смогла ей помочь.

– Но если мы не сможем, то Ия…

Мама резко зажала мне рот рукой. Шершавая кожа неприятно царапнула губы.

– Не смей произносить это слово, ты понял меня?

Я отодвинулся от нее.

– Мы не можем ничего сделать, Этан, – уже более спокойно и твердо добавила мама, как будто пыталась в этом убедить нас обоих.

Мне хотелось закричать: «Можем! Ты могла не прятаться, а продолжать изучать свои корешки. А я мог… мог не жить такой жизнью. Возможно, тогда этого бы не произошло». Но я лишь произнес:

– Да, мы не можем ничего сделать.

Я лежал на своей узкой и жесткой кровати. Ноги неудобно свисали, а сон не хотел приходить. Я наблюдал, как паучок с несуразно большими лапками плетет свою паутину. Почему-то все пауки делали это только в одном углу. Раньше я любил мечтать, что это какая-то тайна, которую знают только особые пауки. Именно им было поручено плести тут паутину, несмотря ни на что. Теперь же я лишь раз за разом смахивал липкие нити. Сейчас мне казалось, что этот нескладный паук плетет сеть для меня. Потому что я не знал, что делать. Во мне, переворачивая все внутри, зарождалась буря. Рука невольно опустилась на заплечный мешок, валявшийся рядом с изголовьем кровати. Пальцы нащупали отцовскую книгу и сжали корешок.

– Что же мне делать?

Я понимал, что Ие требовалось хорошее лечение, которое могли себе позволить только богачи. Услуги образованного лекаря стоили дорого, как и лекарства. Где же взять столько денег обычному человеку? Я мог заниматься любой тяжелой работой, но за нее платили жалкие гроши.

Вспомнился разговор в таверне про работорговца. Да что уж, меня даже не возьмут в увеселительный дом восточного района. При мысли о том, как я буду глупо там выглядеть среди небесных мальчиков и девочек, уголки губ сами поползли вверх.

Внезапно меня охватила злость за все и на всех. Даже на этого несчастного паука. Я повернулся на бок, поджав под себя ноги.

Сон настиг меня неожиданно, так же как и пробуждение. Я проспал в одной позе всю ночь, и сейчас затекшие мышцы ныли.

Утро не принесло решения проблемы, все было таким же серым. Кашель за стеной резал уши. Я мог сколько угодно злиться на мать, но сестренка была тут ни при чем. Ночью я надеялся, что решение все же упадет на меня с неба, но в голове лишь четко звучали слова: «Мы не можем ничего сделать».

Я быстро собрался – мне хотелось скорее уйти и работать до потери сознания, так чтобы боль в теле заглушила мысли в голове. Тихонько открыв дверь, я уверенно направился к выходу.

– Мамочка, а сегодня братик расскажет мне сказку? – хриплый голосок застиг меня врасплох.

– Да, мое солнышко, если ты хорошо сегодня отдохнешь, то обязательно расскажет.

– Он мне обещал, кхе-кхе, сказку…

Ноги сами унесли меня прочь от дома по знакомой тропинке, подальше от толпы, города и проблем. Я остановился лишь тогда, когда увидел знакомый берег с раскидистым деревом и узенькую речку. Меня это успокаивало – сидеть на берегу и листать книгу, чувствуя защиту бугристых корней.

Я присел у воды и, набрав ее в ладони, плеснул на лицо. Холод приятно отдавался покалыванием по коже. Наверное, я был наивным, раз думал, будто проблема с Ией решится сама по себе. Но мне с тупым упрямством не хотелось верить, что жизнь ребенка так по-глупому зависит от горстки монет. Я хотел что-то сделать. Только вот все мои умения сводились к перетаскиванию мешков с мукой и чтению одной и той же книги в тени этого дерева.

Вытерев тщательно руки, я перебрался ближе к стволу. Он был необъятным и мог скрыть за собой несколько людей. Пусть и на краткий миг, но я оказался только в своем мире. Привычная тяжесть отцовской книги в руках, открытая и уже наизусть выученная страничка – это было только моим. Он часто говорил, что не существует таких проблем, для которых не нашлось бы решения. Но ситуация казалась поистине безнадежной.

– Эй, парень…

Я вздрогнул от звука незнакомого голоса. Обычно здесь я никого не встречал, очень редко сюда захаживали старики, но это случалось в основном ближе к вечеру. Приподнявшись, я огляделся.

– Да-да, ты.

Сомнений не было, говорили именно со мной, поэтому мне оставалось только выйти из своего укрытия. На пригорке, с которого начинался спуск к речке, стоял невысокий пожилой мужчина. Он сильно сутулился и опирался на трость. Я выдохнул: скорее всего, это был один из этих самых старичков, гулявших вечерами у реки. Они частенько просили меня помочь им спуститься вниз.

– Нужна помощь?

– О да, парень, нужна. – Он радостно закивал, но при этом не отрывал взгляда от моих рук. – Ты не мог бы прочитать вот это?

Он потряс в воздухе обрывком бумаги. Увидев, куда устремлен его взгляд, я вздрогнул, ведь до сих пор сжимал в руках книгу. Дурное предчувствие охватило меня, стоило только присмотреться к старику – это оказался тот самый человек, с которым я столкнулся у писчей лавки.

– Сейчас поднимусь к вам.

– Вот уважил старика, парень, уважил. Второй день хожу, и все отказываются помочь. Деньги всем подавай. А мне всего лишь закорючки прочитать надо. Дочка моя письмо передала, а я, старый, даже прочитать не могу. А вдруг случилось что?! – Он начал ворчать, опершись на трость уже двумя руками.