Глава 7

– Что? – с застывшей улыбкой переспросила Аделин.

– Я думал у вас здесь проблемы с магией, а не со слухом. – Я прицепил стааш к поясу. – Малин, усиль щиты до предела, опечатай дверь и шли сигналку, только если дойдёт до второго уровня опасности.

– Кому послать заклинание? – Всё так же дружелюбно отозвалась душа без души.

Забавно. Будь Малин живой, насколько это возможно, отклик был бы куда более эмоциональный. Да даже отбитые близнецы Делаберги послали бы меня с такими выходками, но, раз уж лиерра явилась на занятие, глупо не проверить на что она способна.

– Ректору и… Ареку Вердебургу.

Если Оттельберг ещё может бросить меня на растерзание стихийнице, то в Ареке, даже злом и обиженном, точно взыграет совесть. И хорошо, что хотя бы у кого-то в этой академии она есть.

– Что вы делаете? – Помрачнела Аделин и отступила к двери, но поздно.

Чем мне ещё нравилась Малин, так это расторопностью. И неспособностью думать, лишь выполнять приказы.

– Итак, – широко улыбаясь, – начнём с перчаток?

– Вы рехнулись! – выдохнула Аделин. Оглянувшись, она повернулась спиной к стене и шагнула левее.

– Даже не начинал. Лиерра Киндерен, будьте так любезны, снимите перчатки. – Склонив голову набок, я шагнул к ней.

Аделин продолжила отступление. В угол. Может, стоит сказать ей, что это не самая лучшая позиция для обороны?

– Нет, – решительно тряхнула она головой, коснулась волос, и они свернулись в уже виденный мной пучок.

Она серьёзно собирается со мной драться?

– Это приказ куратора, Киндерен.

– Да хоть императора, – огрызнулась она и отцепила от пояса кинжал. Тоже уже виденный.

– Не поможет, – кивнул я на руку с зажатым оружием. – Как не помогло на полигоне.

– А я попробую, – стиснув зубы.

– В чём проблема? – Я остановился в нескольких шагах от неё, осмотрел с ног до головы, поднял бровь. – Твои руки в шрамах? Перчатки вросли в кожу? У тебя там чешуя?

– Даже если так, вы об этом не расскажете. Не подходите! – И предупреждающий взмах кинжалом, от которого я просто уклонился.

– Недавно твои одногруппники пытались убедить меня в собственном могуществе, – отозвался я со смешком, – жаль, не получилось. А теперь угрожаешь ты, только всё ещё не страшно.

– Вы ничего не знаете, – мрачно. – Даже представить не можете, чем это грозит.

– Так покажи. – Ещё шаг. – И потом, Киндерен, ты точно хочешь выговор и отработку?

– Уже лучше они, чем… – Заминка, затравленный взгляд и дрогнувшие на кинжале пальцы.

Усмехнувшись, я скрестил на груди руки.

– Чем что? Моя смерть? Что же, лиерра, с одной стороны забота о моём здоровье греет душу, но с другой…

Рывок, лёгкий удар по руке только чтобы выбить кинжал, захват. Исключительно нежный и аккуратный, чтобы потом Оттельберг не выгнал меня из академии за увечья студентам.

– Я – боевой маг, Аделин, – насмешливо ей на ухо, – который не один раз бился с такими, как ты. Почти такими – те были злее, опаснее и безумнее. И я хочу знать, насколько правдивы ужастики о вашей академии.

Разжав руки, я легко подтолкнул её вперёд, одновременно отступая. И примирительно поднял ладони, встречаясь с взбешённым взглядом.

– Ты не победишь меня, пока не снимешь перчатки. Ты не выйдешь отсюда, пока не снимешь перчатки. Ты не убьёшь меня…

– Пока не сниму перчатки, – скривившись, закончила она. – Кто, вообще, додумался устроить вас преподавателем?

Да много кто. Не все были этому счастливы, но кто бы спрашивал.

Долгий и внимательный взгляд на неё вдруг подал интересную идею.

– А, знаешь, я расскажу тебе, как здесь оказался, – насмешливый прищур. – Если снимешь перчатки.

– Да сдались они вам! – Раздражённо взмахнув руками, Аделин отошла к зеркалам, подальше от меня. Прошлась туда-сюда, раздражённо фыркнула.

– Я видел тебя в парке, ты вырастила розу без всяких перчаток. – Злой взгляд в ответ. – Так что мешает повторить?

– Я была одна.

– Как видишь, нет. – Я вздохнул и отбросил со лба отросшую чёлку. – И, вообще, Киндерен, не беси меня. Раз уж я твой куратор, то давай показывай.

– А рассказывать? – ехидно откликнулась Аделин. – А то потом может быть некому.

– Расскажу, если пообещаешь, что эта сплетня не пойдёт по академии.

– На нас не действуют ваши неразрывные клятвы, – разом потеряла она интерес к разговору.

– Хватит простого «обещаю», – хмыкнул я. – Смотри.

Повернувшись лицом к ближайшему магическому светильнику, я набросил на него заклинание. Светильник погас. Вот только от следующего заклинания уже не зажегся.

– И что это значит? – недовольно.

Ах, да, Аделин ведь не Аурелия, стихийнице не дано видеть плетения заклинаний.

Вместо ответа я подошёл к ней и поднял руку на уровень лица.

– Браслет видишь?

– Допустим, – нахмурилась Аделин. И сделала бы шаг назад, но оказалось просто некуда.

– Светится?

– Нет, – после недолгой паузы. – Как, вообще, связаны какой-то браслет и ваше преподавание?

– Не так давно я потерял магию и очень может быть, что навсегда. – Усмехнувшись, я опустил руку. – Как понимаешь, с карьерой боевого мага пришлось завязать, и поэтому я здесь. Чтобы хоть как-то использовать полученные в академии знания.

– Магию? – Аделин высматривала во мне что-то, но, судя по хмурому взгляду, не находила. – Но у вас же есть резервы. То есть накопители, или как они там называются.

– Только смысла в них нет. – Я вернулся к куртке и накинул её поверх жилета. –  Магия отказывается проходить через моё тело. И ничего не изменится, даже если я обвешаюсь накопителями с ног до головы.

– Стойте. Но как вы собираетесь нас учить, если не можете… ничего? – Вскинула она ошарашенный взгляд.

– Так и вы ничего не можете, – фыркнул в ответ. – Так что считай, мы нашли друг друга.

Минуту-другую она осмысливала новости, а после мне надоело.

– Киндерен, ау. – Я встретился с пустыми глазами. – Мы договаривались.

Заторможено кивнув, Аделин медленно стянула перчатку с левой руки, с правой. А потом до неё дошло, но поздно. Я всегда был быстрым. И сейчас, развернув её к зеркалу, перехватил руки за запястья. Может, магически она и сильнее меня, но весовая категория оказалась явно не та.

– Я же вас убью. – В панике дёрнулась она. – Пустите!

Кстати, очень может быть, потому что мои ладони начали ощущать нездоровый жар от её кожи. Слава рианам, что хоть кто-то в этом месте действительно что-то может.

– Смотри, – приказал я и встряхнул её. – В зеркало смотри. – Мой спокойный взгляд схлестнулся с паникующим её. – Ты права, ты меня убьёшь.

Потому что, пока она дёргалась, вокруг разливалось настоящее море, а терпеть жар становилось всё сложнее.

– Утопишь, сожжёшь – как получится, – вкрадчиво на ухо и не отводя взгляд. – И это снова будет твоя вина.

Аделин попробовала вырваться, но паника плохой советчик, да и держал я крепко. А воды набралось уже по колено в ни разу не маленьком зале, и на ладонях после моих развлечений явно останутся волдыри.

Опять же вылечат меня потом быстро, а вот когда ещё раз удастся пробить её на эмоции – большой вопрос.

– Все будут коситься. Снова. Бояться, уходить, показывать пальцем. Ты останешься одна.  – Не отпуская её взгляд, я видел и увлажнившиеся глаза, и зло искривившиеся губы. – Опять. Как тогда, когда тебя бросили сюда и забыли.

– Хотите самоубиться за мой счёт? – Последняя попытка казаться равнодушной.

– Это вряд ли, – высокомерно усмехнулся я. Занятная беседа отвлекала даже от горящих рук. – Вы же все тут обиженные жизнью. Настолько, что трусливо прячетесь за высокими стенами и спиной старика Оттельберга…

– А у нас есть выбор?!

Наконец-то. Зеркала взрываются осколками, а меня отталкивает на два шага ударной волной. Ничего не бьётся просто потому, что нечему, и Аделин медленно разворачивается, а за ней… я не удерживаюсь от присвиста.

За спиной лиерры Киндерен, объятые пламенем, жар которого я чувствовал даже на своём месте, зеркальные осколки плавились прямо в воздухе. Плавились, изменяясь, превращаясь в обоюдоострые кинжалы, практически неразличимые на фоне стены.

– Теперь смешно? Доигрались? – яростно шипит Аделин.

И дрожит пол – земля пытается подчиниться, несмотря на все щиты. И бушует пламя. И вода, подчиняясь движению её рук, скручивается в воронки – угрожающие, двигающиеся прямо на меня.

И вот красиво.

Раньше как-то не замечалось – стихийники, которых мы помогали ловить, не давали времени на рассматривание. Там бы увернуться, закрыться и не дать уйти, а не стоять и смотреть, как разворачивается древняя, сотворённая самими рианами сила. А здесь получалось.

И смотреть, и даже слегка восхищаться.

Потому что Аделин шло. И капли, зависшие вокруг стройной фигурки, и огненные языки за спиной, и мерцающие в свете этого безумия зеркальные то ли иглы, то ли кинжалы.

Если выживу, надо будет всё же довести группу И-666 и посмотреть, на что они по-настоящему способны.

А тем временем воронки, про которые как-то подзабылось, резко схлестнулись со всех сторон, пытаясь меня уничтожить, но рассеялись, врезавшись в созданную артефактом защитную сферу.

– Это всё или есть что поинтереснее?

Глава 8

Вместо ответа меня ждали резко сведённые руки и яростный рёв пламени. Мощный шквал огня ударил туда, где ещё мгновение назад стоял я. Кувырок, отскок, ещё один. Так развлекаться я мог бы долго, а вот насколько хватит её очень даже интересно.

Снова отскочив от прицельного огненного плевка, я как-то не ожидал увидеть за спиной водяную удавку, но щит сработал как надо. Жаль только, что после этого мигнул в последний раз и погас.

Нет, дед, конечно, говорил, что понадобится время на перезарядку, но то, что так быстро как-то умолчал. Подозреваю, что он был бОльшего мнения о моих умственных способностях и не рассчитывал на целенаправленное доведение мной стихийников до невроза. Особенно таких стихийников.

Двигаться сразу пришлось быстрее, а от водяных ловушек избавляться с помощью стааша. При соприкосновении со стихийной магией берилл в навершии нарушал магическую структуру, даже если сами стихийники утверждали, что не используют заклинания. Может, и нет, но их воля и воображение создавали магические импульсы, которые и управляли выбранной стихией. Мы для того же пользовались заученными схемами и словесными формулировками.

Так что, несмотря на разность подходов, принцип был одним, и стоило ткнуть в очередную водяную воронку стаашем, как она разлеталась каплями, облегчая мне жизнь.

– Киндерен.

Но она уже не слышала, поглощённая собственной силой. Пол вздыбился в том месте, где стояла Аделин, саму же её окружало сине-красное потрескивающее магическое поле. В глазах царила пустота, а руки жили своей жизнью, управляя окружающим безумием.

Блеск. В следующий раз надо бы составить завещание перед очередным кураторским занятием.

Хмыкнув, в три прыжка, два кувырка и ещё пару уклонений я оказался совсем рядом со стихийницей, но забыл. О зеркальных иглах длиной с локоть забыл, в отличие от Аделин, которая взмахом руки пустила треть из них в меня. В меня – без щита, без магии и, похоже, без мозгов.

Представив, в каком ключе высказались бы близнецы в ответ на такую смерть, я очень постарался выжить. Получилось хуже, чем планировалось – пару игл всё же задели по касательной, и от серьёзных увечий спасла только куртка. Отстегнув от пояса стааш, я рванулся к Аделин и встретился с затянутым безумной пеленой взглядом. Жезл всё же коснулся её руки, вспыхнул, гася стихийный всплеск, но слегка запоздал.

Потому что за мгновение до того, как Аделин обмякла, падая на пол, бывшие осколками зеркала иглы, подчинились её последней воле. И насквозь прошили чешую укавираса.

Приглушённые голоса то и дело прорывались в мутную пелену беспамятства. Было то жарко, то холодно, но всё время мокро. Это и взбесило.

– Рик, ты… стой! Стой, куда?! – Сильные руки перехватили за плечи и заставили не двигаться. – Нельзя. Не дёргайся.

– Шаргхова ванна, – прохрипел я и открыл глаза.

Неяркий свет резанул по ним болью, но лучше так, чем снова сидеть в какой-то воде. Или не воде, судя по тому, как судорожно руки Арека стискивали мои предплечья, не давая встать.

– Она тебя лечит, – уверил Арек. – Только она и может, потому что заклинания…

Ах, да, ещё один минус моего нового статуса – чужая магия через моё тело тоже плохо проводилась. Потому и с лечением возникали сложности.

– Ненавижу ванны, – выдохнув сквозь зубы, я перестал дёргаться и откинул голову на бортик. – Что в ней?

– В основном алеол, – отозвался Арек. – Есть ещё какие-то заживляющие и укрепляющие травы, но совсем чуть-чуть.

– И сколько мне, – голос охрип напрочь, и пришлось откашляться, – сколько здесь лежать?

– Я не лекарь. Придёт – спросишь.

Судя по скрипу и шагам, он поднялся со стула и начал ходить по комнате.

– Прекращай злиться, – хмыкнул я и зашипел от боли, пронзившей грудь. – У нас разные подходы к обучению, но мы оба учим, и учим успешно, в отличие от других.

– А успешно это значит продырявиться в решето?

– Подумаешь, пара игл…

– Восемнадцать, – ехидно перебил Арек. – И пробитые лёгкие, печень, желудок. Скажи спасибо, что до сердца не дошло.

– У меня его просто нет, – насмешливо фыркнул в ответ.

– Мозгов у тебя нет! – яростно зашипел он. Что, правда, так переживал? – Малин явилась с сообщением, что в подвальном классе второй уровень опасности и ты, вот только ты же приказал опечатать дверь. И так качественно это исполнил, что ни Малин, ни ректор не смогли её открыть!

– В смысле не смогли?

Открыв глаза, я подтянулся в ванне, принимая сидячее положение. Всё от шеи до пояса защипало и заболело, но приходилось терпеть ещё и не то. Бросив взгляд на собственную грудь, я не увидел ни бинтов, ни повязок – только кожу и множество красных дырок. Восемнадцать.

– В прямом! – рявкнул Арек, оглянулся, устало потёр переносицу. – Малин не удалось вскрыть собственную защиту. Ректор пытался открыть дверь, но тоже не прошло. Всё, что оставалось – ждать и слушать Малин про первый уровень и запредельную концентрацию магии в отдельном взятом классе.

– Подожди, но как… – Заныли виски, хотя в голову точно ничего не попадало. – Я приказал Малин опечатать дверь и усилить щиты. И предупредить тебя и ректора, когда стихийный выброс достигнет второго уровня. Объясни мне, как привязанный к академии дух не смог открыть собственные замки?

Арек лишь развёл руками.

– Невозможно, но факт. Мы были бессильны и просто ждали.

– Чего? – С подозрением, что ответ мне не понравится.

– Смерти одного из вас, – мрачно подтвердил Арек. – Только после этого перестали бы действовать все заклинания в пределах этажа, и, когда дверь открылась… – он мотнул головой.

– Так и скажи, что вы надеялись на мой труп, – хмыкнул я, подтягиваясь на руках.

– Не смешно, – буркнул Арек. – Что ты опять делаешь?!

– Мне надоело здесь сидеть. – Пришлось напрячься, чтобы выбросить тело из ванны. Ноги слушались плохо, но и это пройдёт. – Что с Аделин?

– Лиеррой Киндерен? Всё нормально. Да прекрати ты! – Он метнулся ко мне и попытался поднырнуть под руку.

Вместо этого поскользнулся в луже, которая с меня натекла, взмахнул руками, отступил, сбил стоящий за ним стул и с трудом выровнялся.

– Сколько я прохлаждался в этой ванне? – Кивок за спину. Сдернув с ближайшей кровати простынь, я наскоро вытерся. Взгляд наткнулся на стопку чистой одежды.

– Часов девять, – неуверенно отозвался Арек.

– То есть ночь. – Быстро раздевшись, я натянул чистую рубашку и брюки. Было неприятно, было тяжело сгибаться, но не настолько, чтобы не справиться. – Алеол действует в течение пяти, край шести часов, так что мог смело будить меня ещё три часа назад.

– Ты псих, – выдохнул Арек, качая головой, стоило мне повернуться.

– Всего лишь боевой маг, – криво усмехнулся я, подхватил стааш и направился к выходу.

– Где она?

Арек пытался подстроиться под мой шаг, но получалось плохо. Пользуясь тем, что ни одного лекаря не попалось на пути, я свободно вышел из лазарета.

– Кто? – с начинающейся отдышкой спросил Арек.

– Где живёт лиерра Киндерен?

– В общежитие. Наверное. Да откуда я знаю!

Тяжело вздохнув, я остановился прямо посреди двора. Пустого двора, потому что даже стихийники, какими бы пристукнутыми не были, в пять утра ещё спали.

– Малин, где мне найти лиерру Киндерен? – Но светящийся шарик внезапно не явился, проигнорировав призыв. – Малин.

Нет, не показалось. Академический помощник нагло игнорировал то ли меня, то ли мои приказы, то ли всё вместе. Прищурившись, я требовательно посмотрел на Арека. Тот нервно сглотнул.

– Позови её, – попросил, когда он сделал вид, что не понял взгляда.

– Слушай, давай ты вылечишься, а потом…

– Я здоров.

– У тебя кровь, – с укором покачал он головой, и я опустил глаза.

– В каком месте? – Рубашка была чистой и белой.