Глава 2

Первую ночь щенок сильно скулил, заставляя понять, что в жизни есть вещи куда более разрывающие сердце, чем расставание с тем, кого любишь.

Если не учитывать, конечно, разлуку с матерью. Вот как, например, у часами не находящего себе места остроухого пса.

Щенок ходил по комнате, не переставая подвывать ни на секунду и тыкаясь носом в каждый угол. Волнуясь за соседей снизу, пожилую семейную пару, и надеясь на их возрастную тугоухость, Вэл не выдержала, откинула одеяло и ступила босыми ногами на прохладные доски пола.

– Ну что ты? – Она присела рядом со щенком, протянула к нему руку, и мокрый нос мягко скользнул по коже, оставляя влажный след. – Перестань! Иди сюда!

Вэл взяла щенка под мягкий животик и прижала к себе, поглаживая по черной гладкой спинке.

– Раш, слышишь? Так тебя зовут, – пояснила щенку Вэл, заглядывая в черные круглые глаза. – Я надеюсь, мы с тобой найдем общий язык.

Щенок взвизгнул, извиваясь всем телом, и Вэл поспешно опустила его на пол. Пес, переступая толстыми лапами, нырнул под кровать. Вэл нагнулась, заглядывая в пространство между полом и верхней рейкой постели.

– Вылезай оттуда! – Она прищурилась, глаза наконец привыкли к едва освещенной комнате.

Слабого света, падающего сквозь открытые ставни, вполне хватило, чтобы оценить происходящее под кроватью.

– Эй! – возмущенно крикнула Вэл, ложась на живот и протягивая руку к щенку, скорчившемуся в весьма недвусмысленной позе. – Ты чего творишь?!

Запах свежего собачьего дерьма ударил в ноздри.

– Твою мать, Раш! – выдохнула она, закашлявшись. – Гадить нужно на улице!

Щенок пропустил ее слова мимо ушей и вылез с другой стороны кровати. Назойливый скулеж возобновился с новой силой, Вэл стиснула зубы, судорожно вспоминая, где у нее то, чем можно убрать благоухающую кучку.

И да – она сдалась. Щенок в итоге оказался в постели, забившись под одеяло и сунув нос под подбородок своей хозяйке. Скулеж волшебным образом прекратился, и Вэл, глубоко вдохнув теплый собачий запах, закрыла глаза и тихо прошептала сопящему рядом щенку:

– Как думаешь, мы найдем, о чем поговорить? А то раньше у меня с одним, немного похожим на тебя черным псом как-то не заладилось…

Раш не удостоил ее ответом, но она и не ждала его.

Вэл выгуливала Раша не только днем, но и ночью, просыпаясь от громкого раздражающего нытья. Она с трудом продирала глаза, сонно натягивала первые попавшиеся под руку штаны и набрасывала сверху легкую куртку, а щенок уже прыгал вокруг, виляя хвостом-метелкой.

– Иду-иду, – вяло отзывалась Вэл, открывая дверь на лестницу.

Раш путался под ногами, устремляясь с громким топотом по деревянным ступеням. Вэл всегда боялась, что наутро соседи сделают ей неприятное замечание, но все обходилось раз за разом, и причиной тому оказался вовсе не глубокий сон жильцов дома.

– Валлери, завели себе нового друга? – ласково поглаживая за ухом довольного пса, как-то спросила молодая женщина, живущая с мужем на первом этаже.

Вэл всегда здоровалась с ней и ее суровым, неприветливым спутником. А как-то раз, встретив ее на городском рынке, даже помогала донести сумки, полные овощей, до самого дома, и всю дорогу они болтали, как добрые приятельницы.

– Да, это Раш, – улыбнулась Вэл.

– Замечательно, что у вас появился друг. А то вы все время одна. – Соседка приветливо кивнула лизнувшему ее руку щенку, а Вэл с грустью подумала, что та совершенно права.

Она была одинока с того момента, как оказалась на улице совсем глупой девчонкой, гнушаясь любой компании, и теперь, имея возможность завести приятельниц, настойчиво избегала любого близкого общения.

Вэл давно поняла, что была одиночкой, и единственный раз в жизни изменила этому непоколебимому правилу. И к чему это привело? Лучше и не вспоминать.

Иногда ей безумно хотелось рассказать кому-либо о том, что на самом деле скрывают за собой огромные Грозовые горы, но она с досадой понимала, что даже если найдется внимательный слушатель, не сбежавший после первых же откровений, то вскоре за ней в любом случае закрепится образ местной сумасшедшей.

Дни шли за днями, и черный шаловливый щенок превратился в длиннолапого угловатого подростка. И тогда Вэл впервые взяла его с собой на охоту.

С тоской наблюдая, как исчезает вдали белый зад оленя, подгоняемого бестолковым лаем Раша, она задумалась о том, что, наверное, так и должно быть. Первый блин всегда комом – это всем известно.

Действительно, Раш оказался умной собакой и медленно, но верно учился всем урокам, которые терпеливо преподавала ему хозяйка.

– Поднимай, Раш! – шепнула Вэл, низко пригибаясь к земле и прячась в высокой траве. Тетива зазвенела в руках, и пес, бросив на хозяйку быстрый взгляд, нырнул острой мордой в густые непролазные кусты.

Тетерев издал громкий заунывно-булькающий звук и шумно взлетел в воздух, роняя на землю черные перья.

Вэл отпустила тетиву, и птица заклохотала, ударив крыльями по кустам, сраженная меткой стрелой.

– Неси! – крикнула она, выпрямляясь. Команда была лишней, пес хорошо знал свое дело.

Черная улыбающаяся морда выскользнула из кустарника. Раш, темные глаза которого горели от возбуждения, держал в пасти крупную птицу, поникшую, с болтающейся головой.

Вэл хлопнула себя по коленям и засмеялась.

– Хороший мальчик! – Она потрепала пса по голове и забрала у него из пасти тетерева.

Раш закружился на месте, гоняясь за своим хвостом, а потом резко остановился и хлопнулся на зад, наклоняя голову и заглядывая хозяйке в лицо.

– Ладно, – смиренно произнесла Вэл, залезая в свой заплечный мешок. – Уговорил. Ты заслужил награду.

Сладкое печенье, обильно политое шоколадом, полетело в широко открытую пасть пса.

Она усмехнулась. У каждого свои слабости, и пусть это печенье стоило немалых денег, она всегда покупала его для Раша.

Больше ей не на кого было тратить заработанное.

Менялись сезоны. Жаркое лето, принесшее с собой полчища комаров и мух, сменилось дождливой осенью с подувшими с севера первыми холодными ветрами.

Впервые ощутив осень всем своим собачьим существом, Раш смешно скакал, поднимая упавшие желтые листья носом, и радовался окружающим его невиданным чудесам. Вэл, наблюдая за ним, многое открывала для себя заново, понимая, что, наверное, дико проводить все время с собакой, рискуя превратиться в отшельницу, но по-другому она просто не могла.

Собака так собака.

От собаки хотя бы знаешь, чего ожидать.

А потом незаметно прошел еще один год, и снова наступила осень. И теперь пес, уже взрослый здоровый зверь, пугающий окружающих своими черными глазами и огромной пастью с белоснежными острыми клыками, которыми – к его чести – он пользовался только с разрешения хозяйки, все так же по-щенячьи радовался любым изменениям вокруг.

И Вэл радовалась вместе с ним.

– Раш! За мной! – крикнула Вэл, бросаясь в сторону, и пес, обернувшись на ходу, резким движением сильных лап развернулся, занося зад вбок. Играя блестящей шкурой на солнце, он рванул за хозяйкой.

Вэл бежала, слушая громко стучащее в груди сердце; дыхание сбилось, легкие горели, но ноги несли ее вперед. Она с ловкостью кошки перепрыгнула через поваленное дерево, подошвы кожаных сапог подняли в воздух ворох листьев. Вэл устремилась прямо, подгоняемая азартом и бьющим в венах пламенем.

Сиплое дыхание сбоку заставило повернуть голову.

Крупная черная собака, больше похожая на волка, чем на пса, бежала с ней бок о бок. Мощные лапы оставляли глубокие следы на земле, под гладкой толстой шкурой перекатывались мышцы, грудная клетка тяжело вздымалась, но пес без устали несся, следуя за своей хозяйкой.

Вэл моргнула, сглатывая возникший в горле ком, ловко скользнула между двумя деревьями; пес отпрыгнул в сторону, огибая толстые стволы справа.

– Стой! – крикнула она, запоздало увидев возникший впереди обрыв.

Небольшая речка текла внизу, и берег обрывался у откоса, щедро присыпанного палыми листьями.

Пес тормознул всеми четырьмя лапами, понапрасну скользя по земле и все же падая вниз, но Вэл уже сама, поскользнувшись, рухнула на спину, катясь по склону в окружившем ее вихре пахнущей сыростью листвы.

Хриплый смех сорвался с губ, когда она, больно ударившись лопатками о землю, остановилась в своем падении у самого края весело бегущей мимо речки. Каштановые пряди, взлохмаченные и полные листьев, упали на лицо, а ярко-голубые глаза устремились вверх, в серое осеннее небо.

Тяжелые лапы встали на грудь, и Вэл перевела взгляд на Раша.

– Пошел вон! – фыркнула она, давясь смехом. – Тяжелый, как коровья туша!

Теплый язык лизнул в нос, потом в щеку, покрывая мокрой слюной, и Вэл, смеясь, оттолкнула пса прочь.

Раш послушно отступил, плюхаясь брюхом на землю рядом и опуская голову между лап. Длинный хвост заелозил по земле. Вэл вздохнула и коснулась пальцами его головы, почесывая между ушей.

Вот она – ее очередная новая жизнь. Только она и черный пес.

Вэл знала, что знакомые за глаза называют ее «той самой девицей с собакой». Это перестало смущать с тех пор, как она приняла для себя важное решение – ей никто не нужен, кроме собственного пса.

Вэл честно пыталась. Какое-то время она даже встречалась с одним симпатичным сыном пекаря, влюбившимся в нее так сильно, что некоторое время она обалдело наслаждалась той заботой, которой он окутывал ее, будто теплым одеялом. Приготовленные им пироги казались самыми вкусными из всего, что она когда-либо пробовала, а его губы притягивали с той же силой, с какой шоколадное печенье лишало воли ее пса.

Только вот Раша он не любил. И в какой-то момент Вэл поняла, что не готова проститься со своей собакой даже ради вкусных пирогов. Да и нежные поцелуи стали сменяться откровенными поглаживаниями, что вызывало в ней необъяснимое отторжение. Неслучившийся любовник некоторое время преследовал ее, умоляя вернуться, но она была непоколебима.

Спустя пару месяцев Вэл решила, что, возможно, следует вновь попробовать попытать счастья в отношениях.

Молодой парень, наверняка не старше ее самой, которого она постоянно встречала на рынке и который давно поглядывал на нее долгими взглядами, оказался вполне милым собеседником. Угостившись сладким фруктовым вином, Вэл, сидя в таверне, с тоской наблюдала, как ее новый воздыхатель накачивается пивом. После несчетного количества выпитого ей ничего не оставалось, как оставить его в луже собственной блевотины.

Они встречались еще пару раз, и, хотя парню нравился Раш и он не возражал бы против черной собаки, лежащей в ногах поверх кровати, и даже обещал перестать пить без меры, Вэл не пустила его в свою жизнь.

Она не хотела думать о причинах своего одиночества.

Не хотела, но постоянно мучила себя, отбрасывая беспокойные, украдкой проникающие в голову образы, ненавидя себя за эти изнуряющие, разрушающие воспоминания.

И тогда она снимала золотой браслет с правой руки и кидала его в комод под стопки сложенных полотенец. А потом, коря себя за слабость, находила его и дрожащими непослушными пальцами застегивала на запястье.

Постепенно она начинала ощущать себя немного свихнувшейся. Это пугало ее куда сильнее одиночества и привязанности к черной собаке.

Вэл понимала, что похожа на сумасшедшую, но ничего не могла с собой поделать.

Бывали дни, когда ей казалось, что она видела Раза.

От одной мысли о том, что это может быть правдой, ее бросало в жар, и она подолгу лежала на кровати, свернувшись и прижав к груди правую руку, сжав пальцами запястье с золотым браслетом.

Первый раз она увидела знакомые очертания примерно спустя полгода после того, как вернулась в город. Вэл понимала, что это невозможно, совершенно немыслимо, но сердце, изводившее ее день за днем, верило и надеялось, что черный высокий силуэт, за который так некстати зацепился взгляд во время прогулки по вечерним улицам, принадлежал тому, о ком она старалась даже не вспоминать.

Она видела его всего несколько секунд и не сумела разглядеть ровным счетом ничего конкретного.

Это, несомненно, был мужчина, широкоплечий, одетый в черный плащ с капюшоном, бросающим тень на лицо. Больше Вэл ничего не успела заметить, незнакомец повернулся, скрываясь за углом.

Это не мог быть Раза. Просто не мог.

Сама мысль о том, что оборотень мог войти в город, полный людей, повергла ее в шок. Да и зачем ему быть здесь?

Вэл увидела таинственного незнакомца снова, когда уже и думать забыла о нем. И в этот раз человек, лицо которого было надежно скрыто капюшоном, под тенью большой арки, ведущей к торговому кварталу, смотрел именно на нее.

Она остановилась, видя перед собой высокую фигуру в черном приталенном плаще, стоявшую впереди, в полусотне шагов от нее. Сердце упало вниз, холодный пот капельками выступил на побледневшем лбу.

– Ра… – прошептала Вэл, широко распахнутыми глазами смотря на неподвижного незнакомца. Мимо шли люди, последние покупатели, покидавшие торговый квартал, но Вэл не замечала никого и ничего, не отрывая взгляда от человека, так неуловимо похожего на Раза.

– Ра… – повторила она, и пес, замерший у ее ноги, вопросительно поднял голову, смотря на хозяйку. – Раза!

Вэл дернулась, сделала шаг и остановилась в нерешительности. Грудь тяжело вздымалась, и сиплое дыхание прорывалось сквозь приоткрытые губы.

Нет, это не мог быть он. Не мог.

И, подтверждая ее мысли, незнакомец медленно развернулся и пошел прочь, сливаясь с толпой. Вэл еще долго стояла на месте, слушая бьющий в голове колокол.

Она полностью уверила себя, что сошла с ума, когда в один теплый весенний день долго и бесцельно бродила по лесу, совершенно не думая об охоте. Пес тенью скользил рядом, прижав нос к земле. Вэл потеряла счет времени и, только когда раздался громкий рык Раша, рассеянно мотнула головой, останавливаясь и оглядываясь вокруг.

Пес рычал, черная губа приподнялась, обнажая белоснежные клыки.

– Раш? – вопросительно произнесла Вэл и повернулась, проследив за взглядом пса. Уловила быстрое движение, увидела край черного плаща, будто бы мелькнувший за деревьями, и замерла, ошарашенная собственными подозрениями.

Нет. Это уже переходило всякие границы.

В лесу никого не было. Пес осклабился, закрыл пасть и фыркнул.

– Твою мать, Раш, не пугай меня, – нервно пробормотала Вэл, всматриваясь в густой лес.

Никого.

Раш покосился на хозяйку, развернулся и пошел в сторону, вяло помахивая черным хвостом.

Она постояла еще секунду, смотря на темные бесконечные стволы, и последовала за ним.

Ненормальная мания не отступила, даже когда Вэл отправилась к аптекарю и попросила какую-нибудь настойку для крепкого сна. Она день за днем пила горькую травяную бурду, но никакого толка от нее не было.

Однажды ночью, проснувшись без повода и некоторое время поворочавшись с боку на бок, Вэл не выдержала и, отпихнув от себя большую черную лапу, поднялась с кровати. Она подошла к окну, распахнула деревянные ставни и бросила тоскливый взгляд на пустынный спящий город.

Незнакомец был там – стоял на другой стороне улицы под мерцающим фонарем. Тень падала на его лицо, по обыкновению спрятанное под капюшоном, и Вэл видела только подбородок, покрытый черной щетиной.

Рука дрогнула, сердце пропустило удар; она отступила от окна, прижимаясь спиной к прохладной стене.

Невыносимо. Сумасшествие. Бред.

Когда она вновь решилась выглянуть в окно, на улице никого не было.

Вэл медленно сползла по стене, прижимая ладони к лицу.

Сколько лет должно пройти, чтобы она не видела в каждом высоком мужчине, одетом в черное, того, кого так старательно пыталась забыть?

Почему? Что это за зависимость такая?

Проклятие.

Самое настоящее проклятие, которое она сама наложила на себя. Даже винить было некого.

Мокрый нос уткнулся в горевшие пламенем ладони, Вэл выдохнула, обвивая руками плотную мохнатую холку.

Вот именно еще и поэтому она оставалась в одиночестве.

Она – видевшая своими глазами настоящих оборотней, с легкостью