Глава 2

Смотря в черные непроницаемые глаза приближающегося Раза, Вэл, так яростно желающая избавиться от боли, грызущей изнутри, вдруг поняла, что не может насытиться ею.

Оказывается, даже страдание могло питать и приносить удовольствие. Открытие, которое должно было удивить, но не удивило.

От долгого сидения на полу онемело все тело. Спина, прислоненная к стене, заныла в пояснице, но никакой решимости прервать крепкое объятие не находилось.

Вэл и вспомнить не могла, как они оказались внизу и каким образом получилось, что Раза, от которого она ждала только боли, прижимался к ней с невероятной нежностью, будто ее собственный пес, ластящийся после долгой разлуки.

Руки Раза обнимали ее талию, голова покоилась на груди, и все это было так неестественно, что казалось сном.

Потому что новый Раза, которого Вэл знала, никогда не позволил бы себе преклониться перед бывшей любовницей. Этого не могло случиться. После всего произошедшего, после всех страхов и долгого мучительного ожидания. Кто угодно – но не Раза.

С мучающей ее сладкой, немного терпкой, горящей внутри болью Вэл ждала наказания, почти жаждала его. Она хотела вызвать в черных глазах ярость, хотела ощутить вкус собственной крови во рту. Все ее искореженное, изломанное существо требовало боли. Больше и больше.

Но Раза решил иначе, и Вэл не осталось ничего иного, кроме как покориться.

Он не говорил ни слова, прижимаясь лицом к ключицам Вэл, щекоча черными волосами под подбородком, обнимая мягко, но крепко, а она, запрокинув голову, вжавшись затылком в стену, дурела от его присутствия рядом, не понимая и доли того, что происходило.

Она чувствовала чужие руки на своей талии, теплое щекочущее дыхание на шее, ощущала вес тела, давящий на грудную клетку, колено Раза вжималось ей в бедро, и Вэл, растерянная, почти не осознавая своих движений, прикрыв глаза и погрузившись в подобие дремы, гладила руками широкую спину.

И было во всем этом что-то неправильное, будто они поменялись местами, и Раза больше не казался сильным и уверенным, знающим, что правильно, а что нет. Вэл не хотела верить своим чувствам. Боялась поверить в них.

Не хотела принимать желаемое за действительное, не хотела потерять себя, когда наваждение рассеется и дикий пес, прижимающийся к своему хозяину, вновь оскалит пасть.

Рука, дрогнув в сомнении, плавно поднялась и зарылась в густые черные волосы. Мягкие. Такие, как она помнила.

Раза глубоко вздохнул, пошевелился, ладони его отпустили ее талию. Затем он приподнял голову, потянулся вперед и тут же легко и ласково провел языком по ее шее.

– Тебе стоит привести себя в порядок, – тихо шепнул Раза, касаясь глухими словами горевшей кожи.

Вэл опустила голову и подняла веки, встречаясь с ним взглядом. В черных глазах, уставших и спокойных, она увидела свое отражение. И улыбнулась.

– Почему ты смеешься? – Раза немного отстранился от нее, заглядывая в испачканное, запыленное лицо.

– Потому что мне смешно. – Вэл, изо всех сил пытаясь стереть с губ предательскую, выдающую ее взволнованность улыбку, отвела взгляд, наблюдая за часто бьющейся веной на его шее.

«Волнуется, – поняла Вэл. – Как всегда, скрывая свои чувства за деланым бесстрастием. Словно не живое существо, а каменная статуя».

Но Вэл давно осознала, кто прячется за ледяным панцирем.

И пусть для всего мира этот мужчина являл собой воплощение строгости и равнодушия, она слишком хорошо знала черного зверя и его багровое сердце, прятавшееся за мягким мехом.

– Как давно ты приняла это дерьмо?

Вопрос не удивил. И даже почти не испугал.

– Дай подумать. – Вэл сжала губы, пытаясь унять ненормальное, безосновательное, какое-то дурное ликование, овладевшее ею. – Я не помню. Сегодня. Или вчера.

Раза промолчал, ровно смотря в лицо, полное веселья. От прямого взгляда, привычно безучастного, становилось немного не по себе.

– Больше ты не будешь позволять себе такие вещи.

– Это приказ, наместник? – с иронией в голосе спросила Вэл.

Ладонь ее, замершая было в черных волосах, опустилась ниже по виску, коснулась острой скулы. Вэл, спасаясь от медленно надвигающейся истерики, всегда приходящей на смену приступам беспричинной радости, посмотрела на сжатый рот Раза и осторожно, но игриво дотронулась большим пальцем до его нижней губы.

Раза молчал, не опуская темных как ночь глаз. Не двигался, будто не чувствуя рук девушки, не реагируя на ее прикосновения.

– Откуда в тебе такая тяга к разрушению? – спокойно спросил он.

Задело. Вэл хмыкнула, опустила руку, стукнула пальцами по доскам пола и подняла глаза, обретая уверенность, подкрепленную легкой зудящей злостью.

– Виновата конечно же всегда я, – жестко, растеряв всю веселость, смотря уверенно, произнесла она.

– Нет, виноват я, – не моргая, не отводя взгляда, сказал Раза, понизив тон. Помолчал, а затем добавил, не меняясь в лице: – Прости меня. Умоляю.

Вэл дернулась, как от удара, едва контролируя собственное тело. Она попыталась было нацепить на лицо былую маску веселости или, если получится, бесстрастности, но тут же сдалась, понимая всю тщетность своих усилий.

Сердце выбивало дробь, проснувшись в мгновение ока, застучало в висках, грозя обернуться головной болью.

Она приоткрыла губы, провела языком по зубам, понемногу, мучительно медленно втянула носом воздух и растерянно моргнула.

Сколько она уже чувствовала себя на грани? Неделю? Месяц? Год? А может быть, пора признать очевидное – все долбаные четыре года с того самого момента, как высокий незнакомец в черном прижал ее к дереву, скрывая от неизвестного монстра?

– Почему я? – Вопрос вырвался сам собой, необдуманно, но с яростной искренностью.

Губы Раза изогнулись. Не улыбка и не насмешка. Что-то среднее, заставившее почувствовать холод, пробирающий до мурашек.

– Ты видишь в моей жизни кого-либо более подходящего? Я – нет.

– Отпусти меня, – чувствуя, как слова высушивают глотку, хрипло попросила Вэл. – Сделай это.

Время замерло. Сердце с шумом било в голове, а в груди грохотало уже молотом. Дрожащая рука легла на выпрямленное колено, стиснулась в кулак.

Вэл знала ответ, который хотела услышать. Знала его и искренне ненавидела.

Раза посмотрел на нее черными глазами, скользя по побледневшим скулам долгим, опаляющим, едким взглядом.

– Я отпускал тебя, но ты всегда возвращаешься, Кролик. Удивительно, правда?

– Я тебе не нужна, Ра, – сказала Вэл и тут же пожалела о своих словах. Звучало жалко – как мольба. Почти нескрываемое желание услышать обратное.

Молодец, нечего добавить.

Она на мгновение прикрыла веки, желая со всей силы ударить кулаком по доскам пола. Так, чтобы разбить руку. Удержалась с трудом.

Давно прирученная, послушная дурочка.

– Я сам решу, кто мне нужен. И спрашивать твоего мнения в этом вопросе я больше не буду.

Слова пробирались под кожу, цеплялись маленькими коготками за нежную плоть. Ранили чуть-чуть, аккуратно и почти нежно.

– Ты и раньше не спрашивал. – Вэл опустила голову, внезапно смущенная, растерянная, заставляя себя дышать ровно, успокаивая неприятно зачастившее сердце.

Она засмотрелась на серебряный кулон, сверкнувший на груди Раза. Переплетения ломаных линий, складывающиеся в нечитаемый рисунок. Идеальный слепок их отношений.

– Промолчать ты, конечно, не могла, – мягко урезонил ее Раза и протянул руку, с заметной нежной лаской дотрагиваясь до грязных волос.

– Не могла, – согласилась Вэл, не поднимая глаз.

Невесомо касаясь, рука Раза провела по шее, опустилась вниз по плечу, вызывая неконтролируемую дрожь в теле, а затем длинные пальцы медленно сжались на запястье.

Дыхание перехватило. Всего краткий миг, а затем Раза вздернул правую руку Вэл, заставляя поднять голову и посмотреть в черные затягивающие омуты.

Ну же. Спроси.

Вэл почти жаждала этого с подтачивающим изнутри, давно набившим оскомину раздражением.

– Где твой браслет?

Страха не было совсем. Было безразличие. Такое глубокое и обширное, что немного пугало.

– Какая разница? Он ничего не значит, – удивляясь собственному равнодушию, пожала плечами Вэл.

Вспыхнули черным радужки бездонных глаз. Мелькнуло что-то в темной глубине, привычно дикое и почти неконтролируемое.

Разозлился.

Вэл мягко улыбнулась. Настолько предсказуемо, что почти скучно.

– Сколько человек тебя трахали, пока ты была одна? Отвечай. – Пальцы с силой стиснули запястье, причиняя боль.

Вэл сдвинула брови. А вот это удивило.

Удивило, но не тронуло.

Она наклонила голову к плечу, прищуриваясь, смотря дикому зверю в глаза, полные черного тумана.

– Нисколько. – Голос даже не дрогнул.

Легко было говорить правду.

А сердце вдруг успокоилось, уставшее, изможденное, не реагирующее, как прежде. Вэл до одури захотела рассмеяться.

Нет, рано она распрощалась с нависающей над ней истерикой. Рано.

Однозначно сказывалось выпитое, или дурман еще не покинул замученное тело. И это смешило еще больше.

– Сколько человек тебя трахали за эти полтора года?

Вэл дернулась, стараясь освободить ноющее запястье. Она поморщилась от боли, бросая быстрый взгляд на стиснувшую грязный рукав бледную ладонь.

Еще немного, и сломает, если вообще возможно сломать кость пальцами.

Бесполезно. Раза не отпускал ее, удерживая на месте.

Серебряный кулон скользнул по черной ткани, мелькая из-под расстегнутой куртки, сверкая ярко, словно издеваясь.

– Нисколько, я же говорю, – с раздражением в голосе ответила Вэл. – Чего ты добиваешься? Что ты хочешь услышать от меня? Что я все это время хранила тебе верность, ждала и верила в счастливое будущее? Да отвали ты!

– Да, именно это я и хочу услышать.

Вэл вскинулась, удивленно распахивая глаза. Часто заморгала, а потом хмыкнула, изгибая губы в ухмылке.

«Вот ты себя и выдал, пес».

Реальность изменилась. В один миг.

Это было даже не смешно, и это было далеко от истерики.

Она знала, как назвать все происходящее – абсолютное сумасшествие, привычное в ее новой жизни.

Совершенное, идеально выточенное, нескончаемое безумие. Игра, в которой не было правил, не было водящих.

А значит, в ней не будет ни проигравших, ни победителей. Только игроки, вынужденные играть бессмысленные, изнуряющие, а порой и убивающие их роли.

Вэл желала иного.

– Хочешь, я поцелую тебя? – неожиданно спросила Вэл и лукаво сощурилась, склоняя голову, не отрывая взгляда от бледного лица Раза.

– Что? – Удивление прорвалось сквозь показное равнодушие, исказило черты лица, заставило чуть отодвинуться.

Едва ли сам Раза понимал, как тело выдало его смятение. Но понимала Вэл.

Не хотелось задавать вопросы и искать ответы.

Она потянулась вперед, наблюдая, как заливает чернильно-черным широко распахнувшиеся глаза.

– Ра, – Вэл шепнула в приоткрытый рот, не отрывая горящего взгляда, – хочешь же…

Она дотронулась губами до чужого рта и тут же с глубоким удовлетворением ощутила, как неуверенно разжались крепкие пальцы, отпуская