Опаньки! В его кабинете еще никто и никогда не отказывался садиться в это огромное кожаное кресло. Оно, казалось бы, олицетворяло комфорт и удобство, и заботу хозяина о гостях. Но была в нем маленькая хитрость – покатое сиденье и выгнутая не там, где нужно, спинка: большинство людей в нем тонуло, съезжая в глубину, колени при этом задирались, и человек выглядел и чувствовал себя немного глупо. Девушки в коротких юбках так вообще терялись, не зная, как сесть поприличнее.

Кто-то вскакивал и продолжал разговор стоя, кто-то краснел и мучился, стесняясь сказать хозяину кабинета о своем дискомфорте. Дмитрий добивался именно этого: сбить с толку противника, вывести из равновесия, а потом обыграть, пользуясь его неуверенностью. Серега эту хитрость знал, и просто разваливался на сиденье, не думая о внешнем виде. А на совместных переговорах всегда отходил в сторону, на небольшой диван, и оттуда наблюдал за происходящим, почти не вмешиваясь.

Теперь они оба уставились на "гостью" – Дима с удивлением, Сергей – с легкой примесью восторга.

– А чем Вас это сиденье не устраивает?

– Оно кожаное.

– Ну да, кожа натуральная, краска не облазит, в чем проблема?

– Я не люблю кожаную мебель. Когда жарко, к ней прилипаешь.

– Ну, здесь не жарко, кондиционер работает. В этом помещении вся мебель из кожи, так что вариантов нет. – А сам задумался, что в чем-то девушка права, и стоит подумать о замене.

Снова выразительно изогнула бровь, легкое движение – приземлила свою пятую точку. Дальше началось представление: словно котенок на новом месте, девушка поерзала, оглянулась назад, на спинку, попробовала несколько разных поз, но, в конце концов, так же, как и все предшественники, позорно скатилась в глубину. Коленки задрались, а ноги оторвались от пола. Дмитрий уже готов был злорадно ухмыльнуться и приступить к беседе. Ситуация складывалась по накатанной схеме, и он был уверен, что решит проблему с девицей, кем бы она ни была: смотреть снизу вверх на хозяина кабинета, болтая в воздухе ногами, как ребенок, и при этом чувствовать себя комфортно, невозможно.

Но поторопился с выводами. Девчонка посидела молча, покрутила кроссовками в разные стороны, вздохнула… затем так же молча выбралась обратно. Присела на краешек…

– Вы меня, конечно, извините за нескромность, но мучиться в этом монстре я не собираюсь. После вашего дивана и так спина болит, а после кресла я вообще не разогнусь. Так что я буду сидеть, как мне удобно. В конце концов, я – дама, и мне можно.

Эта неожиданная концовка совершенно не подготовила к следующим действиям: она наклонилась, сняла кроссовки, и забралась в кресло с ногами. Очень уютно устроилась, уперлась рукой в подлокотник, подбородок на ладонь пристроила. И снова уставилась в глаза хозяину кабинета.

Дима на минуту завис от такой… наглости? Непосредственности? Сергей в углу поперхнулся, сдерживая смех. Поймав возмущенный взгляд друга, только пожал плечами…

– Вы всегда так себя ведете?

– Как?

– Нагло.

– А в чем конкретно наглость? Я же не на коленки к Вам присела.

– Еще чего не хватало!

– Вот и я о том же. В чем проблема-то? – И снова абсолютно спокойный, уверенный взгляд. Ни тени насмешки, хотя сложилось впечатление, что деваха явно издевается и выводит из терпения.

Слишком борзая для мирной пленницы. Явно не случайно здесь оказалась. На этой мысли чувство вины и неловкости окончательно покинуло Дмитрия, зато вернулась уверенность в себе и понимание, куда двигаться дальше. Щелкали и не такие орешки.

– Ладно. Давайте ближе к делу.

В ответ – молчание и все такой же внимательный взгляд. Необычно: мало кто умеет так прямо, спокойно и без напряга смотреть в глаза другому человеку. Обычно выдержки хватает на небольшое время, а потом взгляд начинает перемещаться на лицо, волосы, руки, окружающую обстановку – не то, чтобы бегает, но и на месте не задерживается. А женщинам вообще свойственно не просто смотреть – оценивать. Считать: костюм-галстук-туфли-запонки-часы. Итого. Неплохо бы еще на машину взглянуть. Чтобы вывести суммарный потенциал – доход, щедрость, в общем, на что тут можно рассчитывать. Дима к таким счетчикам привык, и особенно на девушек не обижался – у них генами заложено искать самого успешного самца.

А вот эта конкретная особь его в качестве самца, похоже, не рассматривала. Вообще никак не рассматривала, что тоже немного напрягало: привык, все-таки, к женскому вниманию. Да и черт с ней, не на свидании, в конце концов. Не туда мысли побрели, совсем не туда. Усталость дает о себе знать.

– Анна Сергеевна. Я же не ошибаюсь?

– Мой паспорт у Вас?

– С чего Вы взяли?

– Я здесь никому не представлялась. А паспорт был в сумочке.

– Да, у нас.

– И телефон?

– И телефон.

– Замечательно. Я думала, потерялись. Дайте мне телефон, пожалуйста, мне нужно срочно позвонить.

Хорошо. Пойдем навстречу, покажем, что мы очень дружелюбные.

– Сергей, отдай телефон. Но звонить придется здесь, в нашем присутствии. И не советую говорить что-то лишнее.

– Да ради Бога.

Сергей подошел, вытащил из кармана пиджака и телефон, и паспорт. Подал прямо в руки.

–Сумку с остальными вещами отдадим попозже.

– Хорошо.

И, не глядя на мужчин, сразу же начала тыкать пальчиком в сенсорный экран.

– Алло. Привет, мамуль. Как дела? У меня нормально все. Да нет, только проснулась недавно. Вчера не звонила – замоталась сильно, рано уснула. А ты сама не могла набрать? Такой же телефон, почему я всегда должна первая звонить? Сейчас тоже начну обижаться – вы же мне не звоните… да шучу я. Ладно, у меня все в порядке, попозже звякну еще. Сейчас завтракать пойду.

Дима внимательно слушал, пытаясь уловить хоть какую-то подозрительную нотку, фальшивое слово… Сергей занимался тем же. Но ничего не услышали. Теплый тон, резковатые слова, но очень теплые интонации: будто не важно, что говорить, важно – как. И снова абсолютное спокойствие. Словно каждое воскресенье ей дают по голове и увозят незнакомые мужики в неизвестном направлении… так, привычное развлечение, немного надоевшее уже. Или очень хорошо притворяется.

Поговорила, нажала отбой, полистала экран – проверила входящие, убрала в карман.

– Спасибо.

– Скажите, Вы часто бываете в ситуациях, подобных этой?

– Нет, такое со мной впервые.

– Вы совсем не боитесь? Слишком спокойно себя ведете для подобного случая…

– А мне нужно бояться? Сообщите, что конкретно мне угрожает – я сразу же начну.

– Вы считаете, что нет поводов для страха?

– Наш разговор смахивает на беседу двух евреев – вопрос на вопрос… В жизни всегда есть повод для страха, но конкретно в данный момент я вообще не понимаю, что происходит. Где я? Кто вы? Что вам нужно от меня? Какого хрена, в конце концов, мне дали по голове, замотали во что-то вонючее, приволокли неизвестно куда, продержали почти сутки, а теперь задают нелепые вопросы? Так-то, конечно, можно бы и описаться, и заикаться, и падать в обморок… Только смысл этого? Легче не будет. Поэтому я сижу, смотрю и слушаю, чтобы понять – что за хрень тут творится?

Похоже, начинает злиться. Что ж, это только на руку. Чем более взволнован собеседник, тем проще вывести его на чистую воду…

– Вот и я хотел бы знать, как вы сюда попали?

Фыркнула, глянула, как на идиота:

– Спросите у тех, кто меня сюда приволок и так гостеприимно встретил.

– Мне известно, где Вас взяли мои люди, и что происходило после этого. Я хочу знать, что происходило ДО этого, и как Вы оказались в том дворе.

– "ДО этого" с какого места начинается? Что Вам нужно, по-русски можете объяснить?

Она издевается, что ли? Или действительно не понимает, что у нее могут быть серьезные проблемы, если не докажет свою непричастность к Никаноровской банде?

– Как Вы оказались в том дворе, и почему попали к моим ребятам, среди своры мужиков, которые хотели покалечить моего сотрудника?

– Я надеюсь, меня не обвиняют в том, что хотела кого-то избить, тем более мужчину? Я в последний раз поднимала руку на кота, когда он нагадил посреди кухни. И то пожалела, неделю с разодранными руками ходила…

– Не уходите от темы. Как Вы там оказались?

– Не поверите. Как в кино: шел, поскользнулся, упал. Очнулся – гипс.

Так, уже непонятно, кто и чьи нервы треплет. Похоже, злость ей только помогает, а не выбивает из колеи.

– Конкретнее.

– О, боже… шла я по этому двору, понимаете? Шла себе домой из парикмахерской, решила немного путь сократить, и пошла дворами. Сократила, блин.

– Что дальше?

– А дальше: хотела уже развернуться, потому что впереди подозрительная компашка сидела, напрягли они меня гоготом своим, но не успела. Кто-то долбанул по макушке, больно, между прочим, какую-то тряпку на голову намотал, руки назад скрутили, засунули в машину и повезли. Сказать, что охренела – ничего не сказать. Успела с мамой-папой попрощаться, вспомнить грехи не отпущенные, денег вроде никому не должна, на работе тоже висяков не осталось… Как-то так. Дергаться неудобно было, поэтому лежала и молчала, пока обратно из машины не вытащили. А потом все оказались милыми и заботливыми. Прямо как на курорте побывала.

И на автомате потерла запястья, разминая. Только сейчас Дмитрий разглядел, какие нежные, тонкие косточки у нее на руках (до этого рукава толстовки не позволяли) – двумя пальцами можно обхватить, и еще место останется. И на этих хрупких, детских ручках, чуть ниже трогательно выпирающих косточек, чернели страшные синяки… Откуда – то вылезла непрошеная жалость, захотелось сглотнуть комок, застрявший в горле. Так, никакой жалости. Просто грамотно манипулирует, зная, на что давить. Но глаз отвести от этого варварства не смог. Девушка поймала его взгляд, одернула рукава, и сжала кулачки. Зубы стиснула, но промолчала. Не похоже, что специально показала следы насилия…

– Понимаете, Анна Сергеевна, Вы себя ведете очень необычно для человека, который абсолютно непричастен к происходящему. Словно заранее были готовы к этой ситуации, просчитали свои поступки, и сейчас роль играете.

– А что необычного? Как я должна себя вести в подобной ситуации? Я, знаете ли, впервые так влипла и правил игры еще не знаю.

Это что, теперь иронизирует? Не всякий мужик имеет такую выдержку.

– Здесь нет никаких правил. Но нормальная реакция – это испуг, истерика, возмущение, в конце концов…

– А Вы специалист по таким ситуациям, как я посмотрю? Изучили, что нормально, что ненормально?

– Я просто знаю, как люди ведут себя в ситуации стресса.

– А Вы при стрессе что делаете? В истерику впадаете или пугаетесь? Плачете, руки заламываете, морды бьете?

Сергей, снова издал какой-то звук, похожий на хрюканье, и заглох только после того, как начальник сердито зыркнул.

– Я говорю о нормальном женском поведении, а не о себе.

– А я не нормальная женщина. У меня психика тормознутая: эмоции запаздывают, или вообще не проявляются, только мозг работает. Видимо, предохранители слабые – при любой опасности для душевного здоровья их вырубает начисто, знаете, как при пожаре электричество отключается? И все: я веду себя как зомби – говорю, думаю, шевелюсь, а переживаний – ноль, как будто со стороны на все смотрю. Иногда еще смеяться могу, это помогает. Тяжело так жить, если честно.

– А в чем тяжесть? Вам многие позавидовать могут: сохранять ясность ума в сложных ситуациях не всем дано.

– Ага. Поэтому Вы меня домой не отпускаете, а в чем-то подозреваете. А еще постоянно люди думают, что я притворяюсь, или что бессердечная. Короче, иногда поплакать или поистерить не помешало бы. Но я не представляю, что сидела бы здесь и сопли по щекам размазывала, чтобы вы от меня отстали. Не умею так.

Мда, занятная особа. И что с ней теперь делать, с такой необычной психикой? Поверить и отпустить восвояси? Если у нее, действительно, такая норма поведения – на обычном разговоре ее не поймаешь: не просчитываются реакции, и подвести ее поведение под схему тоже не получится. Придется усложнять задачу…

– Что ж, придется Вам поверить и отпустить, извинившись за все неудобства. Вы понимаете, что ни в коем случае не должны никому говорить, что произошло, и где Вы были? Если не понятно, объясню: Вы, Анна Сергеевна, очень везучая девушка, так как еще сидите здесь, живая и здоровая, и мило со мной беседуете. А могло бы и по-другому сложиться, попадись под руку другой моей команде, пошустрей и погорячей.

Посмотрел прямо в глаза, стараясь сделать лицо максимально устрашающим.

– Вы меня пугаете сейчас или утешаете?

– Нет, разъясняю нюансы. Не хочу дополнительных проблем и неудобств, ни себе, ни Вам.

– О, как мило… Вы очень заботливы.

– Я понимаю Ваш сарказм, и осознаю, что мы тоже в чем-то виноваты: стоило отправить Вас домой, как только увидели, а не держать всю ночь. Чем я могу компенсировать перенесенные неудобства?

– Отвезите меня туда, где есть такси.

– Зачем?

– Затем, что я не хочу идти по городу в мятой одежде, не умытая и лохматая.

– Так мы отдадим Ваши вещи, причесывайтесь… – даже растерялся немного. Вот проблему придумала.

– Там нет расчески.

– Шутите? Вы же не думаете, что мои люди могли украсть Ваши причиндалы?

Тут снова заржал Серёга, уже в открытую:

– Да не было там ни косметички, ни расчески, никаких бабских причиндалов. Документы, кошелек, ключи. Все.

– Какое Вам дело до моих расчесок и помад? Не хотите отвозить – вызовите такси сюда, хотя не думаю, что Вам нужно, чтобы я знала, где сейчас нахожусь.

– Меньше знаешь – лучше спишь? Мудро, одобряю. И Вам, Анечка, совсем не любопытно?

 На "Анечку" поморщилась, как от кислого.

– Я хочу домой, а любопытство сгубило кошку, если Вы не в курсе.

Мда, умная язва. Давно с такими стервочками не сталкивался. Ладно, пора завязывать с этой крошкой, пара нюансов – и отпускаем восвояси, будем наблюдать издалека.

– Что Вы хотите в качестве компенсации за моральные страдания?

– Я. От Вас. Ничего. Не хочу. Забыть, как страшный сон, и никогда больше не вспоминать. Это будет лучшей компенсацией.

– Ни денег, ни услуги какой-нибудь? Может, есть проблема какая-то, с которой нужно помочь? – Это уже Сергей подключился. Совесть, похоже, замучила.

– Деньги я сама себе заработаю. И проблемы тоже предпочитаю решать сама, и не вашими методами. Просто доставьте меня туда, откуда взяли.

– Почему не сразу домой?

– А Вы хотели бы показывать свой дом людям, которых надеетесь больше никогда не встречать?

Хм, расслабилась, похоже, и решила показать истинное отношение к своим "тюремщикам". Что ж, имеет право. Хотя стала намного интереснее – видимо, совсем без тормозов малышка.

– Хорошо. Сергей отвезет Вас туда, куда скажете. Я тоже надеюсь, что Вы все забудете и не станете болтать лишнего, даже близким. Намек ясен?

Глянула, как на идиота – не с презрением даже, а с жалостью. Промолчала, приподнялась с кресла, начала натягивать кроссовки. Обулась, выпрямилась.

– Я готова.

Дмитрий проследил в окно, как они с Сергеем вышли во двор. Девчонка даже не смотрела по сторонам, запрыгнула на заднее сиденье без помощи, и автомобиль тронулся и увез эту ненормальную женщину из его жизни