Дым щипал глаза, Тина слегка пошатнулась:

– Бабушка, а почему здесь моя расчёска? И как бы избавила?!

– Времени у нас с тобой мало. Расчёску я у Глафиры выкрала, в ней твои волосы. Долго рассказывать, зачем ей волосы, но ничего для тебя хорошего. Стала бы ты ей послушна, как я когда-то.

А уж как бы избавила, так она мастерица на такие штуки. Поссорила бы она вас, вот что, – сказала старуха и добавила. – А не удалось бы поссорить, тогда хуже. Тогда не жилец твой муж на этом свете, вот как.

У Тины даже мурашки по спине побежали. Ну, уж нет, ни за что! Старуха же тем временем взяла оплавленную расчёску и завернула её в кусок холстины. Затем побрызгала на неё водой из скляночки и спрятала в складки своей юбки.

– Бабушка, а как расчёска попала к вашей сестре? И что мне за сон про мою сестру приснился?

Ответа она ждала долгих десять секунд. Старуха сделала ещё несколько странных движений руками, и только потом повернулась к Тине:

– Расчёска-то? Да ты сама ей и отдала. Ночью из постели выскользнула и ей вручила. Для Глафиры этакое пара пустяков. Сон рассказывай! – последние слова прозвучали, как приказ. Но возмущаться было некогда, и Тина торопливо пересказала свой странный сон про водяную Катю. Старуха выслушала, качая головой.

– Эт твой Хранитель заботится, – пробормотала она, глядя куда-то в сторону. – А мой от меня давно отвернулся.

– Почему, бабушка? – спросила Тина, не совсем понимая, о чём та говорит.

Как ни странно, старуха молчала, словно застыла. На её морщинистом лице отобразилась скорбь, в тусклых глазах заблестели слёзы. Смахнув их худой рукой, она заговорила. И говорила быстро, Тина едва успевала разобрать слова:

– Было нас в деревне две Глаши – красавицы. И никто не мог сказать, которая из нас лицом пригожее. Парни сватались, да батюшка у нас строгий был, ни за кого своих дочек не отдавал. А тут помер батюшка, а матушки с нами уж год, как не стало, и остались мы, сиротки, две Глаши, да братец наш, Пётр… ох, и любила я его! Чистый ангел мой Петенька, кудряшки золотые, глазки голубенькие!

Глафира тогда силу набирала и меня своей воле подчиняла. Не спрашивай, не знаю, кто ей силу тёмную передал, да только стала она меня в свои колдовские дела посвящать да рассказывать, как та сила действует. И вот однажды говорит мне:

– Петя скоро заболеет, надо нам его вылечить. Пойдём по росе траву целебную собирать.

Я испугалась – жуть как! Мы перед рассветом встали и пошли с ней в поле. Теперь-то я знаю, какие травы и корни собирала моя сестрица, а тогда мне невдомёк было. Глаше пятнадцать уже, а мне тринадцать, я девчонка совсем. Чего там сватались, я дитя дитём. И сколь ж я себя раз потом кляла!

Петенька наш и, правда, заболел к вечеру. Лежит, жаром пышет, стонет, маленький. Глафира и говорит:

– Дай-ка ему отвару травяного, потом корову подои. Молоко ему сейчас надо.

Я и отвара дала и корову подоила, а когда в избу вернулась, вижу – Петенька мой мёртвый лежит, белый, как снег, а Глаша у него из запястья кровь пьёт. И как сверкнула на меня глазами, я так крынку и выронила. Стою, пошевелиться не могу. Смотрю, как по лицу её Петечкина кровь течёт, весь подбородок измазала. А она как расхохочется:

– Что встала, тетёха? Не пропадать же крови невинной! Петька умер уже, а мне сила нужна. И тебе нужна. Хочешь? – и ручку его окровавленную протягивает.

Смотрю: у меня по полу молоко растекается, затем снова на Глафиру посмотрела и чувств лишилась. Страшнее в своей жизни я ничего не видела!

Старуха помолчала и с трудом продолжила:

– Вот с тех пор и ношу я траур по Петеньке. Больше ничего для него сделать не могу.

Если бы Глафира тебе силу передала, то и ты бы младшую свою тоже себе подчинила. И душу бы её загубила.

Тине сделалось страшно. И стало ещё страшнее, когда она вспомнила про Олежку.

– Бабушка, у нас с Катериной тоже есть младший братик. Я что, и его бы погубила?

Ответом ей был слабый кивок головы:

– Родная да невинная кровь лучшее подспорье для любой ведьмы. Ты думаешь, с чего Глафира такую силу набрала? Петечкина кровушка её такой сделала.

Тина забыла про время. Чувствуя холод внутри, она представляла, в какое чудовище могла бы превратиться и содрогалась от ужаса. Олежек, такой славный и любимый, мог бы стать жертвой её болезненного желания превратиться в сильную ведьму.

А бабушка покачала головой, вздохнула и продолжила:

– Всю-то жизнь мне Глафира испортила. Зря деревенские шутили: две Глаши – нету краше. Не к добру нам эта красота обернулась. Глафира в скорости уехала в Москву, там себе любовничка нашла, большого начальника. Он ей квартиру справил и помер, бедолага. А Глафира меня к себе забрала, мне бы отказаться, но воля уже не моя. Что она скажет, то я и делала. Боялась я её – жуть как!

Тина внимательно слушала, а в голове крутились слова: «Две Глаши – нету краше». Странная мысль не давала покоя. Две? Почему две? Но додумать она не успела.

– Ну, всё, девонька, – прервала её рассуждения старуха. – Уходить тебе надо. Пора, Глафира вот-вот вернётся.

И стала подталкивать гостью к выходу.

– Бабушка! – торопясь, спросила Тина. – А как же Вы объясните Глафире Степановне исчезновение расчёски?

Старушка посмотрела в сторону и усмехнулась:

– Не твоя забота. Я тоже кой-что умею, да и жить в страхе надоело. Ты вот что, девонька, позвони мне, у меня свой телефон имеется. Я уже пятьдесят пять лет москвичка, от телефонов не шарахаюсь. Давай, вбивай номер.

Тина не успела удивиться, достала свой мобильник и ввела продиктованные цифры.

– Я не хочу возвращаться в ту квартиру! Сегодня же уговорю мужа уехать.

Старушка внимательно посмотрела на девушку:

– Не торопись. Глафира осерчает, что ты поперек её воли пошла и может в догон проклятие послать. Я тебе помогу, только слушай меня.

– Как Вас зовут, бабушка? – спросила она, уже предчувствуя ответ.

– Будет у тебя ещё много непонятного, но ничего не бойся. Перво-наперво: занавесь зеркало. Дальше скажу, что делать. Звони. Аглая Степановна я.

И старуха захлопнула дверь за потрясённой Тиной. Хотя та и догадывалась, какое имя услышит, но всё равно вздрогнула. Аглая! Дедушка Серёжа, не бывает таких совпадений!

Тина быстро сбежала по лестнице, выскочила на улицу и со всех ног бросилась к остановке. Потом опомнилась, вдруг встретит сейчас хозяйку квартиры, возле дороги подняла руку и нетерпеливо помахала пальцами. Остановилась машина, Тина быстро забралась в неё и продиктовала адрес. Всю дорогу она мысленно твердила:

«Две Глаши – нету краше. Две Глаши – нету краше».

Почему младшая сестра решила помочь ей? Надоело бояться? Что-то здесь не так. Может, снова обман? Но зеркало она занавесит. Страшно будет – как при покойнике, но злые сущности в нём ещё страшнее!

Дома, выхватив из шкафа белую простынь, Тина набросила её на зеркало и только тогда перевела дух. Она старалась не смотреть на свои отражения, но всё же заметила, каким недобрым светом вспыхнули глаза центральной. Ох, а ещё ведь осталась заварка! Вылить её? Девушка задумчиво уставилась на телефон. Позвонить бы сейчас Аглае Степановне, но сначала надо кое-что узнать у дедушки. Только за окном уже темнеет, поздно. И вдруг Тина опомнилась: Андрея всё ещё нет дома! Половина десятого, а он на работе! Не может быть, Андрей должен был вернуться три часа назад, что случилось? Девушка отругала себя, как со всем этим колдовством она могла забыть о любимом муже?

Андрей, Андрюшенька! Дрожащими руками, в нарастающей панике, она схватила телефон и нажала вызов. Гудки… гудки без ответа. В эту минуту ей действительно стало страшно. А если с ним что-то случилось? Ведь предупредила Аглая – ведьме муж не нужен. Глафира тебя от него в скором времени избавит.

Тина поняла, что такого не переживёт!

«Всё, что угодно, Господи, только не это! – взмолилась она. – Пожалуйста, пусть с Андреем всё будет хорошо!»

И сразу, словно её услышали, в замке повернулся ключ. Тина бросилась в прихожую и буквально налетела на мужа.

– Где ты был?

– Где ты была? – одновременно спросили они.

– Твой телефон не отвечал!

– Твой тоже!

Оба перевели дыхание.

– Так, Тин, – уже спокойнее сказал Андрей. – Пойдём на кухню, я из ночного магазина, купил продукты. Пришёл, а тебя нет. Ждал, курил, пошёл в магазин. Где ты была?

Она облегчённо вздохнула:

– Главное, с тобой всё в порядке. Я ездила к Глафире. Разговаривала с её сестрой. Сейчас всё тебе расскажу.

Пока они вынимали продукты, Тина принялась рассказывать. День оказался длинным, и рассказ долгим. Андрей умел слушать, но неожиданно она остановилась на разговоре с Катей и обняла мужа. Впереди целая ночь, а в эту минуту не оказалось ничего важнее поцелуя. И не было ничего важнее любви!

Время зазвенело волшебством. Сколько же в них было нежности, не напиться и не выпить до дна! И все слова стали лишними, все, кроме их имен.

Она очнулась только когда посмотрела на часы:

– Андрей! Уже ночь! А мы не ужинали, и тебе завтра на работу!

– Мелочь, Тиночка, – прошептал он ей на ушко. – Я не голодный, я уже спать хочу. А ты поешь без меня, ладно?

– Не голодный? – удивилась она. – Да ты весь день ничего не ел!

– Я поел на работе, – пробормотал Андрей, отворачиваясь к стене.

Ну вот! А она так и не успела рассказать ему о встрече с Аглаей Степановной. И вообще, почти ничего ему не рассказала!

– Завтра, Тинка. Не обижайся, солнышко, – сказал он и добавил, зевая. – Да, а зачем на зеркале простынь?

– Я же тебе говорила о трёх Тинах, которые совсем не Тины. Ты даже не представляешь, что я о них узнала! Андрей!

Но он уже спал, улыбаясь во сне. Ну что ж, ничего не поделаешь, утро вечера мудренее. Завтра она обязательно всё ему расскажет, и они вместе придумают, что делать дальше. Скорее всего, покинут эту страшную квартиру. Или нет? Что там Аглая говорила про проклятие, посылаемое в догон? Вот несчастье! Ладно, всё решится завтра. Тина почувствовала сильную усталость и уснула.

* * *

Видимо, переживания так её измучили, что спала она без сновидений и проснулась в половине восьмого. Андрей уже ушёл. За окном накрапывал мелкий дождик. Стекло покрылось тонкими царапинами воды, и в комнате воцарился спокойный полумрак. Тина быстро привела себя в порядок и позавтракала. Вчерашние события показались ей абсолютно нереальными. За окном обычно испортилась капризная погода, телевизор показывает слезливый сериал, и только простынь на зеркале напоминает о невозможном вчерашнем дне.

Но что же теперь делать? Конечно, надо позвонить домой и осторожно расспросить дедушку о второй сестре. Ох, не случайно именно его внучка оказалась втянута в эту историю. Тина пока не знала, почему Глафира нашла их с Андреем, но была уверена, что это не совпадение. Она вспомнила, как встретила милую старушку в ближайшем от дома магазине, как та пожаловалась ей, что продукты снова подорожали, а пенсия совсем маленькая. Как Тина кивала, соглашаясь, и как, незнакомая старушка вдруг призналась, что единственным доходом бедной пенсионерки может стать квартира, которую она в состоянии сдавать. Но вот беда, трудно найти подходящих жильцов! То скандалисты попадаются, то алкоголики. Вот если бы найти хорошую семейную пару, аккуратных и тихих молодых людей, без детей и без животных! Но где ж их найдёшь?

И Тина сразу сообщила, что они с мужем, как раз и есть такая подходящая пара, к тому же, они уже давно думают о том, чтобы снять квартиру и жить отдельно. Старушка обрадовалась и представилась Глафирой Степановной. Затем написала на пробитом чеке свой телефон. Потом она долго расхваливала свою квартиру, и наконец, они договорились, что в ближайшее время Тина с мужем приедут посмотреть на новое жильё.

Ну не странно ли, что Глафира потом отказалась от денег, на нехватку которых жаловалась при первой встрече? А главное – как старушка оказалась в магазине на другом конце города? Случайно приехала? Пенсионерке больше нечего было делать? Почему Тина раньше об этом не подумала? И почему Глафира сразу подошла прямо к Тине, бормоча о несусветных ценах и ожидая сочувствия?

Тина посочувствовала и, вот теперь, попала в ловушку. Ни сбежать, ни остаться!

Девушка выключила телевизор и позвонила домой.

– Алло? – услышала она голос Олежки.

– Братик! – Тина обрадовалась. – А я уже соскучилась! Как ты, как мама, как дедушка Сережа и Катерина?

– Всё о'кей, – деловито сообщил Олег. – Мама о тебе не говорит, кажется, она на тебя обиделась. Помирись с ней.

– Ох, какой ты умный! Конечно, я хочу помириться, вот приеду, когда она будет дома.

– Катька спит, дедушка у себя, – перебил Олежка. – А я вчера майского жука поймал! Май уже кончился, а жук прилетел! Приезжай, я тебе его покажу. Сашка мне за него наклейки на плеер предлагает, но я не соглашаюсь. Жук живой, в коробке скребется.

Тина улыбнулась:

– Раз живой, его надо отпустить. Плохо ему в коробке, Олежка. Для него это как тюрьма, а что он такого натворил? Разве тебе его не жалко?

Олег засопел в трубку, признавая правоту сестры и жалея жука. Но отпустить свою большую и красивую находку он ещё не был готов.

– Я до обеда поиграю с ним и отпущу, ладно? Тин, когда ты вернёшься?

Она вздохнула:

– Надеюсь, скоро.

– Насовсем?

– Да, Олежка. Я постараюсь. А сейчас дай трубочку деду Серёже.

– Хорошо, – сказал брат и тихо добавил. – Возвращайся, Тин.

От его тихой просьбы у неё потеплело на душе. Олежка её не осуждал, не упрекал, братишка просто скучал по ней! Какой же он замечательный!

– Слушаю, – раздался в трубке голос дедушки.

– Дедуль, здравствуй! – Тина приготовила свой вопрос, но сразу не задала. – Как ты себя чувствуешь?

– Здравствуй, внученька. У меня всё хорошо, не волнуйся.

– Дедуль, ты только не удивляйся. Ты помнишь, как звали сестру твоей бывшей соседки Аглаи? Ну, той, о которой ты мне рассказывал?

Дедушка замолчал, и Тине пришлось повторить вопрос:

– Дедуль, это очень важно! Я потом тебе всё объясню. Ты помнишь её имя?

– Да, – наконец сказал он. – Но лучше бы не помнил! Какая-то она… чёрная.

– Что значит чёрная? – не поняла Тина.

– Мы редко встречались, но когда сталкивались, мне казалось, что она одними глазами надо мной смеётся, и смех у неё недобрый. Я старался с ней не встречаться.

Странно, одевалась соседка ярко, в чёрном как раз её сестра ходила, но когда я её видел, то так и думал: «чёрная». Глафирой её звали.

Тина перевела дыхание. Догадка подтвердилась!

– Дедуль, а почему старшая сестра тебя невзлюбила? Ты чем-нибудь её обидел?

– Нет, Тиночка, я вообще с ней ни разу в жизни не разговаривал. Может, она обо мне и Аглае догадывалась, я не знаю. Ну, да дело прошлое… А что ты мне расскажешь?

– Потом, дедуль. Спасибо. Ты тоже не волнуйся, у меня всё хорошо. И у Андрея. Передавай всем привет, я скоро приеду.

Повесив трубку, Тина пошла на кухню. Вот он, заварочный чайник. Любопытно, конечно, из него снова выпить и почувствовать смелость, но сначала надо спросить Аглаю Степановну, что это за зелье? Хорошо ещё, что Андрей не пьёт чай, предпочитает кофе или, в крайнем случае, сок. Неизвестно, как бы на него подействовала колдовская заварка.

Тина понюхала тёмную жидкость и отодвинула чайник на край стола. Вдруг ей послышался странный шум из комнаты. Как будто там возились крупные кошки. Девушка вбежала в комнату и увидела дикую картину: простынь на зеркале шевелилась, словно изнутри кто-то пытался её скинуть. Мельком она увидела, как на поверхности простыни проступили очертания, напоминающие руку.

– Ага! – громко сказала Тина. – Дамгальнуна и другие, не помню ваших имен, не можете выбраться?

Под простынею зашипели, белая преграда заколыхалась.

– Впусти нас, – услышала она сквозь шипение.

– Ну, уж нет, не дождётесь! – ответила Тина. – Отправляйтесь к своей хозяйке и пугайте её!

– У нас нет хозяйки, – шипение усилилось. – Ни один смертный нам не хозяин.

– Тогда убирайтесь к вашему хозяину, я догадываюсь, кто он. Назвать его имя?

Шипение перешло в завывание, Тине даже показалось, что кто-то лязгнул зубами.

– Убирайтесь в ад, злые демоны! – крикнула Тина. – Там ваше место!

Вой заставлял холодеть от ужаса, и девушка схватила телефон.

– Аглая Степановна! Они рвутся в комнату! Слышите?

В трубке раздался кашель, затем Аглая ответила:

– Не бойся, девонька. Больше они не смогут пройти сквозь стекло, я на них наложила заклятие. Простынь же для того, чтобы ты не пугалась, они в злобе сейчас любые образы покажут, тебе смотреть не надобно.

Тина перевела дух. Значит, опасности нет. Но может…

– Может, мне взять и разбить зеркало? – спросила она вслух.

– И даже не думай! – заволновалась Аглая. – Ты же его на тысячу осколков расколешь, и в каждом демоническая сущность! Как тогда от них избавляться?

– Но, а как это сделать? – растерялась девушка. – Они же не успокаиваются.

– Правильно, – согласилась старуха. – Разбить надо, но предметом.

– Каким?

– Не знаю я, девонька. Должен быть предмет, от которого они уйдут и не вернутся. В их содействии вся сила Глафирина заключается. Они уйдут, и вся сила её уйдёт. Вот только какой это предмет, пока не знаю… для этого мне надо понять, почему Глафира именно тебя в свои наследницы выбрала. Ох, не просто так ты ей попалась, не просто так.

Слова Аглаи Степановны перекликались с собственными мыслями Тины. Не бывает таких совпадений!

– Аглая Степановна, я, кажется, знаю. Не всё, конечно, но Вам, я думаю, будет интересно.

– Тогда так, – решила старуха. – Глафира сейчас проснётся, поговорить не сможем. Ты подъезжай-ка через два часа к моей станции метро, я тебя найду. Стой у входа, на улице.

И не прощаясь, она отключила связь. Тина посмотрела на простынь. Та немного шевелилась, и сквозь тихое шипение прорывались слова:

– Нинмах… Нинхурсаг… Дамгальнуна… позови нас…

– Не дождётесь! – повторила девушка.

«Кстати, – подумала она. – Раз они назвались, посмотрю я в Интернете, что означают эти имена?»

Тина включила Интернет и ввела странные имена. И сразу прочитала:

«Шумерская мифология. Один из наиболее типичных образов богини-матери, которая почиталась под разными именами: Дамгальнуна, Нинхурсаг, Нинмах (Мах), Нинту. На его основе позднее возник культ многочисленных женских божеств».

Ну что ж, имена настоящие, как и говорила Аглая. Тина задумалась. «Это твой Хранитель о тебе заботится». Какая же Тина глупая, Аглая Степановна говорила об её Ангеле-Хранителе, а она не поняла!