Цитаты из книги «Путь»

Ее тоже стали вызывать по ночам, а днем не давали спать, сажали в карцер. Потом вдруг ее оставили в покое, а через несколько дней простучали в стенку, что Филипченко расстрелян и просил передать товарищам, что он умирает честным коммунистом. Женя была убита.

Следователь ставил вопрос: – Вы подтверждаете, что Карл, имярек, был участником кружка Ольберга? Соня отвечала: – Да. Карл подписывал: – Да. Очная ставка кончалась, успокоенный Карл шел в свою камеру и не знал, что подписал себе смертный приговор.

Это был хороший урок. Я на всю жизнь запомнила, что всем одинаково больно, когда режут живое тело.

В первый раз в жизни я поняла, что это значит, когда слезы душат. Я никак не могла вздохнуть, но до сих пор с гордостью вспоминаю, что не показала сыну горя. Мы вышли из дома. Закрылась дверь. Сели в машину. Сразу кончилась жизнь обыкновенная, человеческая.

Проводивший обыск следователь наконец надо мной сжалился: “Вы бы лучше простились с детьми!”

Я была секретарем съезда, работала целыми днями, забывала, что, приехав в Москву, я опять попаду в пустую квартиру и опять буду носить передачи в тюрьму… Назавтра после моего возвращения в Москву за мной пришли.

Маруся встала и тихим, странным голосом сказала: – Ничего, не убивайтесь! – Где муж? Что случилось? Он попал под машину? – Неужели вы не понимаете? Забрали его.

Сначала я не думала о книге. Думала о том, как объясню сыну и дочери, что их мать и их отец стали “врагами народа”[2]. Я думала об этом все ночи.

Твое место занято, потому что жизнь не терпит пустоты, и кровавая рана, которая образовалась в плоти жизни, когда оттуда вырвали тебя, заросла.

Не забывайте их мук. Не прощайте их мучителей. Этого – нельзя простить! Я реабилитирована[1].