1. Следую правилам хорошего тона

Мне снова снилась женщина в серебристо-белом одеянии… она сидела на зеленой лесной опушке и вышивала тонкую черную сорочку. Ее шелковые, медно-русые волосы, для удобства заведенные за аккуратные острые ушки, ниспадали вокруг хрупких плеч и струились по спине мягкими волнами. В огромных зеленых глазах отражались сосредоточенность и улыбка – она больше не боялась и не плакала, как в первую нашу встречу.

Вдруг, словно почувствовав, что я наблюдаю за ней, она подняла взгляд… и улыбнулась мне. Радостно протянула руку со словами:

– Ты наконец пришел! Я так ждала тебя, сердце мое… – ее голос звучал странно, он словно бы двоился, и я слышала две речи одновременно – людскую, понятную мне и эльфийскую, еле различимую на фоне. – Натаниэль… где же ты был? Почему покинул меня, ведь ты клялся никогда больше не оставлять…

Я почувствовала, что больше не управляю своим телом – оно само приблизилось к женщине и вот моя рука, чужая мужская рука, протянулась к ней и губы, не мои – чужие, коснулись изящных прохладных пальчиков обворожительной эльфийки.

Я ощутила, как в моем горле рождается звук – непривычный, низкий голос произнес:

– Идриэль…

Вдруг, прекрасное лицо напротив исказилось… в зеленых глазах зажегся огонь ненависти и испепеляющей злости – эльфийка отдернула руку и вскочила с места отбросив шитье. Закричала, отступая назад:

– Убирайся! Убирайся прочь и не смей возвращаться! Как ты посмел… ты отвратителен мне! Почему же ты все еще жив? Как можешь ты так бессовестно являться сюда и вот так прикасаться ко мне, говорить со мной, будто и не было всего того, что ты натворил…

Я резко открыла глаза.

В ушах все еще стоял звон от криков, будто сон был отчасти явью! О том свидетельствовала и скованность в теле – это не я, это тот мужчина сжался под ее свирепым напором и передал мне свое волнение.

Ну и сны же снятся в этом эльфийском лесу… Впрочем, не удивительно; здесь столько магии вокруг, столько чар и духов, что какой-то вполне возможно избрал меня, чтобы рассказать свою темную историю. Нужно зачаровать свою подушку на хорошие сновидения, а то он так и будет использовать мою усталость для того чтобы врываться в мою голову среди ночи… ох, не удивительно. Я же почти не спала! Это утро и правда наступило слишком быстро.

Я помнила, как Луциан ушел, нежно поцеловав меня в губы – он заметил, что я проснулась и склонился надо мной, наполнив мир вокруг чуть уловимым ароматом хвои и свежих сладких цветов… этот запах и сейчас был здесь. За нашу ночь без сна он пропитал простыни, подушки и, казалось, проник мне даже под кожу.

Приятные мысли быстро разогнали щемящую тоску, родившуюся в сердце и я сладко потянулась в кровати. До чего же славно было вот так, проснуться утром… и больше не чувствовать себя одинокой. Быть может, то было лишь самовнушением, но я ощущала непривычную легкость, словно я всю жизнь провела сжатой в кулаке какого-то кровожадного великана, а теперь он ни с того, ни с сего решил отпустить меня – и вот, я впервые в жизни ощущала себя свободной… будто отныне мне не нужно было бояться за свою жизнь.

Как знать. Может так и было.

Луциан. Нет, все же Луций! Мой возлюбленный… такой переменчивый, скрытный, словно сотканный из противоречий. Что ждет нас впереди? Хотя… стоит ли думать о том таким славным утром. Ведь что бы не произошло, он обещал сровнять горы с землей, чтобы сделать наше счастье возможным. Так кто я такая, чтобы сомневаться в словах могущественного колдовского магистра?

«А еще эльфа… на половину» – подумала я игриво. Почему-то именно этот факт из его жизни впечатлял меня больше всего. Ах, ну конечно впечатлял! Могла ли мечтать о таком спутнике, такая как я?

Тут мне пришлось вновь себя одернуть. Ну, что же это такое! Уже столько времени прошло, а мне все никак не свыкнуться с мыслью, что отражение, которое я вижу в зеркале – настоящее. Должно быть, еще не мало времени должно пройти для того, чтобы я начала воспринимать себя такой, какая я есть.

Как бы не было приятно нежится в постели, но утро за большим скругленным к верху окном очень быстро сменялось днем – солнце, глядевшее в комнату сквозь резные ставни, набирало силу, посылая эльфийскому городу под собой все более жаркие лучи. Волей – не волей пришлось встать, откинув тонкое покрывало с нагого тела и ступить на прохладный розовый мрамор под ногами.

Где там был шкаф с халатами?

Запахнув на поясе тонкий сиреневый шелк я оглянулась в поисках зеркала – оно нашлось недалеко от окна, скрытое за шатровой занавесью. Пожалуй, в таком виде комнату лучше было все же не покидать – ткань халата совершенно не скрывала изгибы тела, а словно подчеркивала мою высокую маленькую грудь с затвердевшими от прохлады сосками и очертания округлых ягодиц… в эдаком халате можно было вполне встречать гостей в «Лиловой Розе», а не расхаживать по приличному эльфийскому дому… неужели у них здесь принято спускаться в таком виде к завтраку?

Как бы то ни было я вернула на место штору и направилась к кувшину и чаше для умывания, уже представляя себе волшебный синий цветок внутри меня, мысленно зачерпнув пыльцу с которого я могла творить пусть и не сложные, но все же чудеса.

Знак аквум быстро наполнил сосуд, на этот раз я не расплескала ни капли и удовлетворенно приступила к умыванию.

Прямо за моей спиной раздался шорох – деревянная узорчатая дверь чуть скользнула в сторону, пропуская любопытную прелестницу.

Шанталь озорно хихикнула, увидев, что я уже не сплю и махнула девушкам позади себя, зазывая в мою комнату следом.

– О, Лобелия, мы так рады, что ты уже встала! Какое чудесное утро за окном, разве нет? – Эльфийки ворвались в комнату без спроса. Нани с ногами забралась на софу возле меня, а Шанталь и Матанис кружась и порхая, точно дивные феи запрыгнули на кровать.

Я вздрогнула, словно в смятых простынях они тот час должны были найти следы совершенного мной ночью преступления.

«Но позвольте, – тут же одернула я себя, – в чем же тут может быть моя вина? Неужели за гостеприимство этих еще толком не знакомых мне людей, я должна платить своим счастьем?»

И все же избавиться от укола совести мне эта мысль не помогла, глядя на счастливую Шанталь и ее сестер я чувствовала себя виновной в чем-то совершенно непростительном. И от этого было откровенно тошно…

– Тебе плохо спалось? – Обеспокоенно осведомилась Матанис, заметив выражение моего лица. – Должно быть, плохие сны? Мне тоже они всегда снятся на новом месте. Поэтому я не люблю… не люблю нитари элаан Алдуин’нан. – Сказала она не сумев подобрать слов.

– Покидать родной Алдуин. – Перевела за нее Нани и Матанис принялась на распев повторять эти слова, чтобы запомнить.

Внезапно у меня созрел вопрос, который я не могла не задать:

– Не подумайте, что я против, но мне не понятно, почему вы говорите на общей речи… точнее на нашей, человеческой общей речи? В моей части королевства, например, по пальцам можно пересчитать тех, кто видел эльфов… да и те наверняка только лгут о том, что видели. Ваш народ не покидает Чернолесья, не ведет с нами торговли… так зачем же вам наш язык?

Матанис и Шанталь смущенно захихикали, а Нани укоризненно покачала головой и поднялась ко мне, взглядом спросив разрешения прикоснуться к моим волосам – достала откуда-то из складок платья деревянный гребень и принялась укладывать их, едва касаясь. Я чуть не заурчала от удовольствия, так это было приятно.

– Далеко не все здесь знают вашу речь. Нас заставлял учить ее отец, потому что она нужна была Луциану. По началу мы конечно перечили ему… эх, особенно я. – Призналась девушка. – Но потом нашли в библиотеке несколько книг, которые когда-то принадлежали матери нашего ворчуна. Ты читала «Легенды о Саллеке» или «Вакканское царство»? – Бесстрастно осведомилась она.

Я почувствовала, как мои щеки заливает пунцовый румянец. Ох… ну, конечно я читала. Хотя таким обычно мало кто готов похвастаться – обе книги принадлежали перу некоего герцога Монка, неизвестно из каких земель, и имели весьма откровенное содержание. В первой рассказывалось о любовных похождениях одного любителя замужних дам, а во второй шла речь о короле Вакке, легендарном сластолюбце первой человеческой эпохи… и читая ту книгу было от чего покраснеть прямо с первой страницы.

– Вижу, ты знаешь, о чем я. – Улыбнулась Нани и со стороны кровати раздался еще один взрыв смущенного хихиканья. – Только не подумай о нас плохого… наши правила и обычаи могут быть тебе не совсем понятны, но и нам тоже не всегда ясны причины человеческих поступков. – Сказала она, явно намекая на наш вчерашний разговор. – Эльфийское общество замкнуто, мы все зажаты в рамки, не позволяя себе не то что лишнего движения, но даже лишнего слова. То, как долго мы живем, то как тяжело нам отыскать в мире свою пару… все налагает на нас свой отпечаток. Со стороны мы можем казаться холодными и безучастными к страстям, но в самом деле именно мы, пожалуй, являемся самыми страстными натурами среди всех живых существ. Не находя выхода своей энергии и желаниям, мы начинаем концентрировать их в себе до такой степени, что у некоторых потребность в чувствах превращается в жестокость… Ах, Лобелия… Наши авторы не пишут таких откровенных книг, потому что считают это ниже своего достоинства. Но это вовсе не говорит о том, что здесь их не читают… даже наоборот. Скажу тебе по секрету, в Алдуине есть целая библиотека книг человеческих писателей. Там много всего, но секция в которой можно встретить книги герцога Монка и писателей подобных ему пользуется особой популярностью. – Нани засмеялась, рассеивая мое напряжение. – Так что можно сказать… что между людьми и эльфами все же ведется торговля.

Это было, пожалуй, очень странно услышать, особенно из уст девушки, которая вчера с живым интересом расспрашивала меня о природе интимных отношений между человеческими мужчинами и женщинами…. С другой стороны, должно быть это и правда проблема их общества. Если подумать, то и в моем мире многое было завязано на том самом интересном вопросе. Взять хоть торговые отношения, которые наш король Жоржетт Четвертый смог решить единственно благодаря тому, что среди ночи смог удовлетворить желание Розамундского короля развлечь себя непорочной девой… в борделе!

Я грустно вздохнула, от накативших воспоминаний – как же давно это было, словно в другой жизни… а ведь и правда, в другой.

Мой вздох девушки истолковали совсем по-своему, Нани обеспокоенно заглянула мне в глаза, а Матанис спросила, приподнявшись с кровати:

– О, Лобелия, мы не хотели оскорбить тебя откровенностью своих разговоров… Мы смутили тебя ими? Прости нас пожалуйста, это не достойно хороших хозяек!

Я нервно хихикнула и смущенно отмахнулась от извинений.

– Да что вы, нет же! Просто это, право, сбивает с толку… я к тому, что… ну, кто бы мог подумать, что кому-то захочется учить наш язык только для того чтобы читать книги графа Монка.

Нани рассмеялась, прикрыв улыбку белой изящной ручкой.

– Да нет же, что ты. Просто для нас троих это был… в некотором роде стимул. Дело в том, что все мы уже взрослые, но только Шанталь встретила своего ишааль, но и ей нечего рассказать, потому что Луциан все медлит с их союзом. А сердце, знаешь – доверительно прошептала она, – так и замирает, когда думаешь об этом!

От упоминания Шанталь и Луциана в одном предложении меня передернуло… но я поспешила широко улыбнуться, чтобы скрыть эту эмоцию и свое смущение.

– Вы все время говорите о возрасте, но так и не называете цифр. Я понимаю, что вы живете намного дольше людей и все же… если это не является огромной неприличной тайной, мне было бы интересно узнать сколько вам с сестрами… сколько лет вашему отцу и Луциану. – Добавила я спешно то, что меня в самом деле интересовало больше всего. И затихла, в ожидании раскрытия сокровенного для меня знания.

Нани кокетливо закатила глаза, мол «ох уж эти людишки, все вам надо посчитать, да измерить» и завернула на моем затылке несколько локонов, завершая прическу – волосы мои теперь были убраны назад и по плечам спускалось всего несколько тяжелых вьющихся белокурых прядей.