– Ты очень многословен, мой писатель, значит, тебе понравилось, – наконец, услышал он. – Так на меня ты не смотрел, наверное, лет семнадцать, сколько мы с тобой знакомы. Или вообще никогда так не смотрел.
– Да, пожалуй, вы правы, – очнулся Леонидов, обернувшись к старичку…
– С кем ты разговариваешь? – спросила она, – здесь никого нет.
– Нет? – удивился он.
– Нет, – улыбнулась она, – только ты и я.
Он протянул руки и взял ее за талию. Она не возражала, окинув его удивленным взглядом. Его словно ударило током. Это была его Галя, но… это была не она. Теперь нельзя было так просто к ней прикасаться! А глаза ее говорили о том же:
– Нельзя. Я другая. Нельзя. Выбрось свои джинсы, надевай один из этих костюмов, и ты станешь одним из нас. Ты будешь достоин!
– Добро пожаловать в наш Клуб, – эхом вторил голос старичка, который куда-то исчез, да и был ли он, вообще, старичок этот?
Костюм не давил, не стеснял движений, был невесомым. И Леонидов вдруг почувствовал, как меняется осанка, меняются мысли, желания. Не может какая-то одежда, тряпка, так подействовать на него! Может! Он видел другое выражение своего лица в огромном зеркале. У него была другая судьба, другая жизнь.
– Экшен! – вспомнил он.
– Это вам не детские игры!
– Добро пожаловать Клуб!
– Да, не детские, – подумал он и, теперь, не отрываясь, смотрел на нее, на свою Галю. Нет, не на Галю, на женщину, которую он никогда не знал. И вдруг невероятное желание охватило его – снять с нее… Нет, сорвать это черное платье. Разорвать его на куски, на длинные лоскуты и наброситься со звериной яростью на то, что оно скрывало, что было столько лет ему знакомо, но чего он, оказывается, никогда не знал. Просто смотрел другими глазами… Неужели нужно надеть какую-то тряпку (волшебную тряпку, – шептал голос старичка рядом), чтобы потом возникло такое варварское чувство? Она тоже неистово глядела большими горящими глазами, чувствуя и понимая его. Невозможно так желать женщину, которую знаешь уже целую жизнь! Такого не бывает!
– Добро пожаловать в Клуб, – шуршал где-то рядом старичок.
– В дьявольский Клуб! – очнулся он, приходя в себя.
– Дьявольский фантик! Фантастическая обертка!
А сейчас они заходили в просторный офис, который находился в огромном здании в самом центре города и даже в самом центре страны. Галя, наконец, определилась с издательством и после коротких телефонных переговоров привела его сюда. Это было одно из самых крупных издательств, которое «держало» большую половину книжного рынка. В душе пело, в душе ликовало неистребимое желание быть напечатанным и, наконец, лежать во всех книжных магазинах, в переплете, в словах и мыслях, помещавшихся в его книгах. Он смотрел по сторонам: кабинеты, коридоры, стеллажи. Книги… книги… запах книг… Волшебный аромат… Обложки, иллюстрации… Это же настоящее издательство, это Храм книг! Здесь их придумывают, печатают, издают. Потом они широкими реками растекаются по магазинам, попадая в руки людей, где бы те ни находились: в квартиры и офисы, в метро и на скамейки в парках, в школы, самолеты и поезда. Они разлетаются, неся в себе мысли и сокровенные фантазии, образы и мечты, не сбывшиеся в жизни, но написанные так ярко, что кажется, они уже твои. И жизнь твоя не придумана, а как в сказке, как на страницах романов. И все это рождалось здесь – в настоящем Храме книг…
– Пришли, – сказала она, уверенно пнув ногой какую-то дверь.
Человек, сидевший перед ними, оказался достаточно молод и лыс, энергичен и приветлив. Его спортивную фигуру неприхотливо облачал пиджачок… пиджак… тот самый… оттуда! И они, эти два человека в пиджаках, встретились как добрые друзья. Еще не успели познакомиться их хозяева, не успели поговорить, но клубные пиджаки уже приветствовали друг друга, словно приглашая этих двоих… троих не тратить время на пустяки, и просто пожать друг другу руки.
Наконец, он очнулся от этих мыслей, а Галя уже какое-то время обсуждала договор:
– Я хочу, чтобы не возникло в дальнейшем никаких разночтений, – говорил лысый издатель. – Давайте сразу порешаем все вопросы и начнем работать.
– Почему вы не платите автору аванс, а предлагаете деньги лишь с продажи тиража? – возмущалась Галя, листая договор.
– Нормальная практика, – весело сопротивлялся издатель. – Мы еще ничего не заработали, чем же нам платить? Тираж продается, и только после последнего ушедшего экземпляра я выплачиваю всю сумму гонорара.
– Но последний экземпляр может быть и не продан, – продолжала она. – Его вообще могут не продавать или делать это годами, и тогда автор не получает ничего?
– Вы хорошо подготовились к встрече, – засмеялся издатель, – вы правы, некоторые издательства имеют такую практику. Но это обыкновенное мошенничество, мы так не работаем. Мне интересно допечатывать, увеличивать тиражи, выжимая из них максимальную отдачу.
Услышав это, Леонидов посмотрел на Галю, ему стало неудобно за нее. Зачем она начинает разговор с подозрений, когда эти люди печатают книги… Книги! Не колбасу, не кирпичи! Неужели она не понимает, что они не способны на такие поступки? Здесь такое невозможно! Здесь это неуместно!
– Хорошо, я готов выплачивать процент от продаж частями и ежемесячно, – согласился издатель.
Галя победно на него посмотрела.
– Но, вы должны четко соблюдать эксклюзив, – продолжил он.
– Что это значит? – спросила она.
– Там написано. Договор заключается на пять лет, и в течение этого времени вы имеете право печататься только в моем издательстве. А книги, которые мы берем в работу, поступают в нашу собственность навсегда, и вы теряете на них права.
– То есть? – спросила она. – Вы поставите на них имя другого автора?
– Нет, – засмеялся он, – только ваше и ничье другое, – но, я буду определять политику продаж, тиражей и распространения. Другими словами, вы можете распрощаться с вашими книгами, но получать свой процент.
– Навсегда?
– Конечно!
– А если вы закроетесь, обанкротитесь? Если мы захотим изменить условия?
– С момента подписания договора я начинаю вкладывать в автора и его раскрутку огромные деньги, неизвестно, окупятся они или нет, а вы уже хотите пересмотреть условия. Или я должен миллионы тратить на пиар-компанию неизвестного автора впустую?
– Но, по одному из романов скоро выйдет фильм, и часть вашей работы, если не всю, мы уже сделали, – сказала она.
– Но вы хотите все прямо сейчас, а фильм выходит только через год – будем ждать?
– Нет! – в ужасе воскликнула она.
– Правильно. Нет! Тогда я просто выкупаю ваши права на книги и выплачиваю процент. Как картины. Если вы художник и продали свою картину, теряете ее навсегда. Вы меня понимаете?…
– Да! Да! Конечно! – подключился Леонидов к разговору, который уже начинал его раздражать. Его будут печатать, продавать, в конце концов, платить деньги – чего же еще? Зачем ей эти детали? Сколько можно говорить о деньгах?
– И издаваться вы будете только у меня на моих условиях.
– Пять лет? – переспросила она.
– Пять лет, – подтвердил издатель.
– А если что-то пойдет не так и нас это не устроит? – снова спросила она.
– Через пять лет вы продолжите писать ваши шедевры и отнесете их в другие издательства, а эти оставите мне навсегда.
– То есть пять лет мы работаем на вас? – переспросила она.
– А я на вас – устраивает? – улыбнулся издатель.
Леонидов подумал, что через пять лет ему будет 46 лет. Сколько он успеет за это время написать? Как Гварнери, делал скрипки и отдавал их покупателю-хозяину долгие-долгие годы…
– А если вы не сможете ничего продать или не захотите, вы откажетесь от своих прав? – спросила она.
– Я смогу, – ответил он, – не случайно вы пришли именно в мое издательство, зная, что оно одно из крупнейших в стране.
– А вы взялись с нами работать, зная, что через год выйдет фильм по нашему сценарию! – гордо заявила Галя.
– Совершенно верно – у нас обоюдный интерес, – согласился тот.
– Хорошо, допустим, мы согласны, – ответила она. – Что дальше?
– Дальше вы подписываете договор, и мы начинаем работать…
Леонидов был счастлив! Он помнил это издательство – все свои книги он присылал на рассмотрение сюда, но неизменно получал отказ. Все эти два года, четыре книги и неизменный ответ: Это не наш «формат». А тут сидит напротив него издатель и говорит свое «хорошо»! Это победа, это начало! Поворот в судьбе! Как просто: надел костюм, принес рукописи, подписал договор, а дальше работа и работа – тысячи страниц, десятки книг, масса планов. Он будет нести их сюда, а дальше они пойдут на книжные полки, к людям! Храм книг!..
– …сначала мы дорабатываем, вносим изменения и дополнения, убираем лишнее, потом редактируем, корректируем и в печать. Ну, а дальше, господа, ваши рукописи, наша работа и ежемесячные гонорары. Начнем?!
– Да! – с радостью согласилась она.
– Простите, как дорабатываем? – внезапно спросил Леонидов.
– Как обычно, вносим некоторые изменения, – спокойно ответил редактор.
– Изменения?… Вы меняете содержание книг?
– Конечно!.. Это обязательное условие… Почитайте договор, там сказано об этом.
– То есть, вы берете мою рукопись, переписываете, меняете сюжет, смысл? – он не верил своим ушам.
– Не все, конечно. Кое-что…Немного… Чуть-чуть… Кое-что дополняем или убираем. Так работают все – вы не знали об этом?
– Нет, – ответил он совершенно огорошенный.… А зачем?
– Понимаете, книга – это товар, и только издатель знает конъюнктуру рынка, знает, что читателю интересно, что он будет читать. А автор зачастую витает в облаках. Но его шедевр продавать нам… Короче, книга должна иметь свой формат, только тогда она становится товаром и ее будут покупать.
– Судя по всему, вы окончили литературный институт или факультет журналистики? Неужели вы позволяли, как вы говорите, изменять ваши книги или статьи? – спросил он.
– Я не закончил ни то и ни другое, – засмеялся издатель, – ничего за свою жизнь не написал… И не собираюсь! Это бизнес, как вы не понимаете, просто бизнес! – ему было весело, он уже хохотал. – Писал!.. Я занимался логистикой!..
– Чем? – не поняла Галя.
– Перевозками, – подсказал Леонидов.
– Совершенно верно, – подтвердил издатель, – перевозил книги, отгружал, начинал простым грузчиком, коробейником…
– Но, как же вы работаете с этим товаром? – удивилась Галя.
Он снова засмеялся: – Я делаю это давно и делаю лучше других! Ведь мы живем в замечательной стране в замечательное время, где простой грузчик может стать хозяином уважаемого издательства! Это же замечательно! Или вы так не считаете? – и он поправил восхитительный пиджак на широкой груди.
И тут Леонидов вспомнил слова старичка о том, что любой, надевший такой наряд, становится похожим на человека-денди, который закончил Оксфорд. Но как теперь их различать?
– Да-да, вы правы! – пробурчал он в ответ. – Но, неужели нужно править мои книги? Что вас в них смущает?
– Честно говоря, я не читал ваших книг, у меня нет на это времени, – раздраженно ответил издатель и мягче добавил, – я всего лишь главный редактор… хозяин. Но у меня работают классные специалисты, которые ставят правильный диагноз. Что смущает? Вот записка моего редактора. Его смущает так называемый, – он внимательнее присмотрелся к тексту, и по слогам прочитал: – Так называемый э-зо-те-ри-ческий финал. Это неинтересно, несовременно! Главное – сюжет, захватывающая история! Непрерывная цепь событий! Должен быть настоящий блокбастер!
– Экшен! – неожиданно весело перебил он грузчика-издателя. Разговор начинал по-настоящему его забавлять. А Галя недоуменно на него посмотрела, не понимая этой радости.
– Совершенно верно! – воскликнул редактор. – Наконец вы меня поняли. Кроме того, в дальнейшем мы будем давать рекомендации – что писать, а что не писать, на что не имеет смысла тратить время. А время, как вы понимаете, – деньги! Работать на заказ – что может быть интереснее и проще! Вам предлагают тему, сюжет, и вы своим талантливым пером делаете остальную работу. Любой писатель мечтает о таких условиях. Потом книга пошла! Мы делаем серию!
– Серию? – переспросил Леонидов. – Одинаковые книги? – теперь ему стало невероятно весело, и он тоже засмеялся. И сидели эти два человека в изумительных костюмах, смотрели друг на друга с пониманием и радостно смеялись.
– Нет! – хохотал редактор. – Книги разные, но название одно! Один Бренд! Леонидов 1! Леонидов 2… и так далее! И не нужно тратиться на раскрутку, читатель с нетерпением ждет продолжения! Он заваливает нас письмами: Когда? Он торопит нас!.. А мы вас!
– Всю жизнь писать одну книгу с одним названием, темой. Всю свою жизнь продолжать ее! Что может быть интереснее? – веселился Леонидов…
– Конечно! – издатель перевел дух и закончил, – очень рад, что мы друг друга поняли и все порешали.
– Да, поняли,… поняли…, – Леонидов встал и не торопясь направился к выходу. Медленно брел по длинному коридору, и в первый раз этот легкий, почти невесомый пиджак, жал со всех сторон. Он давил, перетягивая тело и мышцы, а галстук, накрепко вцепившись в горло, хотел его придушить. Повсюду сновали люди – «классные специалисты», книги свисали с пыльных полок и стеллажей, а на обложках был нарисован тот самый человек, который с крыши головой вниз летел прямо в болото, где разбивался, превращаясь в мокрую кровавую кляксу, в грязную тень, в след…
Телефон настойчиво звонил. Он жужжал, издавая звуки назойливой мухи или осы, которая, затаившись, ждала, когда ее выпустят на свободу. И тогда она вопьется в свою жертву, будет жалить и пить ее кровь. Это непреодолимое желание появилось в последнее время – выпить чьей-то крови. Ведь если это делают все, как заразительна, как сладка эта мука! Впиться в человеческую плоть, дотянуться до вены и почувствовать теплую вязкую, манящую сказку, густой коктейль из плоти, жизни и тепла. А этот человек так беззащитен, что ему уже все равно, сейчас его съедят или чуть позже разотрут твердыми челюстями. Даже кости превратят в порошок и тлен. А запах жертвы висел в воздухе и пьянил. Так почему бы не стать первой?
Человек снял трубку.
– Господин Клейзмер?… Журналист Бобрин…. Газета «ЖУРНАЛ»…. Интервью для нас….
Все просвистело в ушах одной короткой, жизнерадостной фразой.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – поздоровался он.
– До нас дошла удивительная новость! Вы получили математическую премию, но отказались от миллиона?
– Да.
– Но почему?
– Это не мой миллион, – просто ответил он.
– Как не ваш? Его присудили вам?
– Да.
– Значит он ваш!
– Нет.
– Но почему?
– Понимаете…
Клейзмер задумался, продолжая тщательно подбирать слова:
– Он не принадлежит мне. Сотни математиков продвигали это решение многие годы, а я оказался в конце процесса и был последним. Вот и все.
– Но вы закончили работу, значит миллион ваш.
– Нет.
– Стоп, давайте еще раз… Математический институт присудил вам премию в 1 миллион долларов. Так?
– Так.
Значит он ваш?
– Нет.
– Тогда чей?
– Понимаете, господин Бобрин, существует такое понятие как ученая этика и нельзя пренебрегать ею. Нельзя брать то, что не принадлежит тебе. Вы меня понимаете?
– Нет. Премию присудили вам, значит она ваша.
– Нет.
– Неужели я поверю, что вы просто так отказались от миллиона? Господин Клейзмер, мы с вами взрослые люди. Таким россказням не поверит даже ребенок. То, что вы мне только что рассказали, невозможно! Нереально! Китч! Я не могу написать такое в нашей газете «ЖУРНАЛ»! Меня читатели засмеют, примут за идиота!
– Мне очень жаль, – ответил Клейзмер.
– Так, хорошо, я вас понял. Давайте поступим следующим образом. Я беру у вас эксклюзивное интервью и плачу 20 тысяч долларов, а вы откровенно рассказываете всю подоплеку. Устраивает?
– За информацию о том, почему я не взял миллион долларов, вы предлагаете мне 20 тысяч? Это неверное некорректное решение.
– Обычно мы платим такие гонорары всем нашим ВИП-клиентам, а вы еще даже не получили свою премию!
– Попробуйте решить эту задачу по-другому, иным способом и перезвоните мне. До свидания, господин Бобрин, – и он повесил трубку.
Она уже увеличивалась в размерах. Росла, мечтая о том дивном часе, который скоро наступит. Чудном волнующем миге, когда не помешает никто, и она вонзится в жертву, будет терзать ее и ранить, ворошить органы жалом, которому осталось лишь немного подрасти, и тогда оно превратится в копье, в страждущий меч, которому это бренное тело уже нипочем, и даже кости не застрянут в дырявых зубах. И тогда, обгладывая его по кусочкам, она будет владеть им, терзать, обладая всецело.
– Господин Клейзмер?
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Я подумал над вашим предложением, могу добавить еще пять тысяч – это очень хорошая сумма. Подумайте!.. Вы меня слышите? Алло! Вы согласны?
– Вам нужно сменить алгоритм и идти совсем другим путем. Ваша арифметика по своей сути некорректна. Так у вас ничего не получится. Подумайте-ка еще. Я буду ждать вашего звонка.
И он снова положил трубку.
А она уже становилась огромной зеленой жабой, меняя цвет, уже длинной гиеной готовилась совершить прыжок… Нет, не так. Так не интересно! Теперь огромная корова маячила, зависнув в воздухе, как надувшийся стратостат. Сейчас этот тип закончит разговор, положит трубку, и можно будет начинать. Хотя, чего ждать – можно прямо сейчас…
– Господин Клейзмер?
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Я посоветовался с моим руководством. Мы идем вам навстречу. Тридцать тысяч долларов! Это огромный гонорар за такое интервью!
– Вы снова на ложном пути. Вы изначально неправильно решаете уравнение. Вы…. как вам объяснить, соотносите кирпичи с помидорами, а котлеты с пчелами, – и он почесался от укола в щеку, но, уже не обращая внимания, продолжил, – переменные должны быть однородными. Попробуйте еще раз и обязательно перезвоните…
А щека уже горела от ядовитого укуса…
– Подождите! Не вешайте трубку! Я не могу дать вам миллион за ваш неполученный миллион! Я не виноват в том, что вы его не берете! Такая информация этих денег не стоит! Я понимаю, вы хотите получить намного больше!
– Вот! Намного больше, – обрадовался Клейзмер, – в каком-то смысле вы правы. Хорошо! Уже ближе. Но все равно, подумайте еще и обязательно перезвоните. До свидания…
Он снова повесил трубку.
Оса величиной с корову! А какое у нее жало! Какой удар, когда ты заваливаешь жертву, пронзаешь острым копьем, и кровь брызжет из рваной раны, заливая красным соком все вокруг, но тебе этого мало! И тогда ты начинаешь вращать его, проворачивать, разрывая органы на части. Проникать все глубже и глубже, терзая уже безжизненную израненную плоть…
– Господин Клейзмер?
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Я поговорил с руководством, подумал и понял одну простую истину – вы, господин Клейзмер, просто придурок! Самый настоящий придурок! И это все, что я могу сказать!
Копье вонзилось и прожгло острой болью его беззащитное тело…
О проекте
О подписке