Старинная мебель в приёмной комнате ректора Раконского государственного университета поражает роскошью и величием. Диван на гнутых резных ножках очень удобный. Правая рука покоится на широком круглом подлокотнике, а спина утопает в мягкой спинке. Сидеть на старинном диване одно сплошное удовольствие, только, Туран Атиноу, двадцатипятилетний воспитанник университета, невольно поёрзал на месте, упорно кажется, будто из-под чёрной обивки выпирают тонкие, но очень острые гвозди.
Туран опять, в очередной раз, попытался устроиться поудобней. За спиной осталось семь долгих лет учёбы, а впереди полчаса ещё более продолжительного ожидания. Каждый год в начале июня мастер Ерпанов, ректор Раконского университета, лично даёт воспитанникам последние наставления и отпускает в большой мир. Только почему так долго?
Туран скосил глаза. На левом краю дивана сидит Хик Олеж из 706 группы. Счастливчик, Туран отвернул лицо, для него томительное ожидание вот-вот закончится. Хик тонок и строен, как девушка. Внешне сокурсник спокоен и даже расслаблен, только на самом деле от него исходит сильное внутреннее напряжение, как у перекаченного надувного шарика, который вот-вот громко хлопнет. Нетерпение, страх и неуверенность капля за каплей просачиваются сквозь тонкие щели в пси-барьере Хика. Ещё чуть-чуть, неловкий поворот головы или неосторожное слово, и Хик заорёт дурным голосом, вскочит с дивана и рванёт в кабинет ректора словно разъярённый бык на красную тряпку.
Чего уж там, Туран нервно сжал и тут же разжал кулаки, его собственное эмоциональное состояние не намного лучше. Кажется, будто и у него в груди точно такой же перекаченный воздушный шарик. Тонкие каучуковые стенки дрожат от напряжения. Как бы самому не вскочить с дивана, пинком не распахнуть дверь в кабинет ректора и не рявкнуть во всё горло: «Какого чёрта!!!» Это будет очень глупо, Туран опять попытался устроиться на мягком диванчике поудобней. Создатель ведает, сколько ещё придётся сидеть на этом мягком с острыми гвоздями диванчике и с кислой миной на лице всё накачивать и накачивать воздушный шарик в груди.
Перед дверью в кабинет ректора, как раз напротив дивана, за массивным столом из тёмного дерева восседает угора Нолла, секретарша. Длинные волосы стянуты на затылке в тугой пучок, за нос зацепились очки в толстой оправе, длинные ногти сверкают кроваво-красным лаком. Туран невольно поёжился. Кажется, будто угора Нолла только что порвала очередного выпускника на куски. Эмоциональный фон далеко немолодой секретарши светится деловой сосредоточенностью и напускным спокойствием.
Угора Нолла не мастер, даже самые простые методы сокрытия собственного эмоционального фона ей недоступны. Другое дело, что она так долго живёт и работает среди мастеров и до такой степени научилась контролировать собственные эмоции, что временами кажется, будто за массивным столом сидит большая бездушная кукла в сером платье со стеклянными неподвижными глазами. Хотя, Туран с трудом подавил невольную улыбку, больше всего угора Нолла похожа на сторожевого пса перед воротами хозяйского амбара. Можно сколько угодно стоять на безопасном расстоянии, орать, ругаться и корчить рожи – даже не вякнет. Но! Упаси бог приблизиться, коснуться тяжёлого замка хотя бы пальчиком – тут же сорвётся с места и оттяпает руку. Она может.
Дверь в кабинет ректора с тихим шелестом распахнулась. Наконец-то! Туран резко повернул голову.
– Следующий! – долетел из глубин кабинета голос ректора.
В приёмную стремительным нервным шагом выскочил Пок Вист из 708 группы. Хик Олеж тут же резко сорвался с дивана. Эмоциональный фон выпускника на миг окрасился яркими цветами нетерпения, ужаса и надежды. Дверь в кабинет ректора мягко захлопнулась за спиной Хика Олежа. Но это ладно, Туран повернул голову, гораздо более интересен новоиспечённый мастер Тиллурской империи.
Пок Вист крайне недоволен. Бурные эмоции разорвали его пси-барьер к чёртовой матери. По приёмной комнате расплескались эмоции новоиспечённого мастера. Туран невольно наморщился, пальцы правой руки дотронулись до виска. Лицо у Пока Виста такое, будто ему вместо сладкого пирожка с клубничным вареньем подсунули чёрствую четвертушку чёрного хлеба, к тому же густо намазанную самой горькой горчицей. Пок Вист чувствует себя обманутым до глубины души. Былого страха перед ректором у него больше нет, зато есть желание вернуться в кабинет и надавать мастеру Ерпанову по шее. Так часто бывает, почему-то. Туран с тоской глянул на большой серый конверт в руках Пока Виста. Эх, поскорей бы получить такой же.
Двадцать пять лет назад Туран родился в сельской глуши, в маленькой деревеньке с очень выразительным названием Дальнее. И действительно – дальше некуда. До Шоргана, ближайшего захудалого городка с населением меньше десяти тысяч человек, сотня километров по разбитой дождями и колёсами телег дороге. Ни синематографа, ни газет, ни фабрик, ни заводов в Дальнем отродясь не было. Каменный храм Великому Создателю за деревней на пригорке – единственная на всю округу достопримечательность. И тот нуждается в основательном ремонте.
До пятнадцати лет Туран понятия не имел, насколько велик и огромен мир за околицей его деревни, какие нешуточные страсти кипят на улицах больших городов, как далеко шагнули современные наука и техника. Ему не нужно было учить физику, химию, зубрить юриспруденцию, математику, чистить зубным порошком зубы, гладить рубашки и натирать чёрной ваксой ботинки.
Такой простой, тихий и уютный мир рухнул, когда в 15 лет у него проявились способности эмпата. В тот злосчастный день Туран вдруг заметил, что может читать эмоции людей как раскрытую книгу. Более того: Туран начал чувствовать односельчан и родственников даже в полной темноте или из-за толстых брёвен родительской избы. Деревенский священник настоятельно посоветовал родителям отвезти Турана в Шорган и показать городскому главе. Закон Тиллуры строг: под страхом вечной каторги запрещено укрывать подростков со сверхспособностями. Вот так Туран попал в Раконский университет.
Первые три года в стенах университета Туран провёл как во сне. Он и днём и ночью мечтал лишь о том, как, наконец, закончит учёбу и вернётся в родную деревню. Как, наконец, сбросит идиотские ботинки, сюртук и облачится в гораздо более привычные и удобные холщовые штаны и рубашку. Но!
На четвёртом курсе он вдруг понял, что никогда не вернётся в родную деревню. Учёба, хорошие манеры, ботинки, рубашки и бальные танцы выбили из него крестьянскую наивность, простоту и открытость. И кто он теперь? К какому социальному классу его можно отнести? Вопросы далеко не праздные. Учёба закончилась, а ответы на них так и не нашлись.
Неделю назад под туш местного гарнизонного оркестра отгремел выпуск 9255 года. На плацу перед главным корпусом наставники торжественно вручили молодым мастерам дипломы об окончании Раконского государственного университета. Однако паспорта и направления на службу мастер Ерпанов, ректор, выдаёт каждому выпускнику лично у себя в кабинете без лишней помпы и торжественных речей. Строго говоря, Туран опять поёрзал на мягком диване с острыми гвоздями, только здесь и сейчас он действительно закончит Раконский университет.
Без работы, Туран тайком бросил взгляд на угору Ноллу, он не останется. Другое дело куда его направят? Куда пихнут? А, главное, кем? Ответы за чёрной массивной дверью в кабинете ректора. Ну это ладно, самое печальное другое: самому не понятно, к чему лежит его душа, какому делу стоит посвятить свою жизнь? В Раконском университете он получил высшее образование, самое лучшее и престижное, какое только можно найти в Тиллурской империи. Но все эти семь лет его учили всему понемножку и ничему конкретно. С одинаковым успехом он может работать как счетоводом в каком-нибудь зачуханном земстве, чиновником для мелких поручений или городской главой заштатного городка с населением в два крестьянина и три с половиной коровы.
Ещё одно гадкое обстоятельство никак не даёт покоя: почему из двух сотен выпускников мастер Ерпанов вызвал его самым последним? Очень хочется верить, что это всего лишь случайное совпадение. Ведь кто-то должен быть последним в очереди. А почему именно он? Туран последний не по алфавиту, не по возрасту, не по успеваемости. Не последний даже по происхождению и богатству. Однако мастер Ерпанов именно его ещё неделю назад задвинул в самый конец списка.
– Следующий!
Туран встрепенулся, это надо же было так погрузиться в собственные думы, что забыл обо всём на свете. Дверь в кабинет ректора распахнута. Странно, Туран нахмурился. Если Пок Вист выскочил из кабинета мастера Ерпанова хмурым и злым на весь мир, то Хик Олеж удивлён. Да, точно, новоявленный мастер Тиллурской империи медленно шагает через приёмную с широко распахнутыми глазами. Кажется, будто мастер Ерпанов только что доказал ему, будто Догет имеет форму чемодана. Сквозь прорехи в пси-барьере Хика Олежа струится растерянность. Да и бог с ним, Туран рывком соскочил с дивана. Сейчас его гораздо больше волнует собственная судьба.
Бывать в кабинете мастера Ерпанова доводилось не часто, и слава богу. Туран на деревянных ногах переступил порог. У дальней стены стоит тёмно-коричневый стол, книжные шкафы подпирают потолок, тяжёлая штора с длинной бахромой и лохматыми кисточками бордовой тучей нависает над окном.
Господи! Туран невольно поёжился. По спине сбежал неприятный холодок. За письменным столом ректора стоит узкий шкафчик с прозрачной дверцей. Конечно, страшен не сам шкафчик, а его содержимое. «Высшая мера» – так в университете называют плётку с тремя кожаными полосками. Орудие для публичной порки. Туран отвёл глаза, ни раз и не два собственной спиной и задницей довелось испробовать её вкус на глазах всего университета. Сильнее боли был позор, когда неделю не мог нормально сидеть на стуле. Хвала Великому Создателю, это было давно и неправда.
Мастеру Ерпанову, хозяину кабинета, недавно исполнилось 79 лет. Для человека со сверхспособностями вполне ещё работоспособный возраст. Ректор ростом не вышел, фигура у него не как у гвардейского офицера. Объёмный животик выпирает из-под тёмно-зелёного сюртука с бронзовыми пуговицами. Седые волосы аккуратно зачёсаны назад, старомодные бакенбарды топорщатся в стороны. Всем своим видом мастер Ерпанов показывает подрастающему поколению, как должен выглядеть представитель правящего класса.
Ни усов, ни бороды мастер Ерпанов не носит. Зато глаза, Туран невольно отвернул лицо в сторону. Взгляд старого воспитателя пронизывает насквозь. Когда мастер Ерпанов смотрит на тебя чуть сощурив веки, то невольно возникает острое желание признаться в отлынивании от уроков, а заодно рассказать, кто на прошлой неделе разбил в туалете окно.
Как и полагается ректору единственного в Тиллуре университета для молодых людей со сверхспособностями, мастер Ерпанов эмпат. Прочитать что-либо в его эмоциональном фоне невозможно в принципе. На всякий случай нужно хотя бы попытаться успокоиться и усилить собственный пси-барьер. Туран на миг сосредоточился. Всего-то и нужно прикрыть глаза и представить вокруг себя прямоугольную пирамиду. Но… Куда там! Туран натужно выдохнул через нос. Когда в душе бушуют эмоции, когда грудную клетку распирает от страха и любопытства, нечего и думать о пси-барьере. Дай бог сохранить на лице деловое сосредоточенное выражение.
Мастер Ерпанов восседает за массивным столом. Руки в чёрных нарукавниках лежат на столешнице с зелёным сукном.
– Как я вижу, мастер Атиноу, – ректор сразу перешёл к делу, – вас раздирает бешенное любопытство. Вы понятия не имеете о собственном будущем и страстно желаете как можно скорее узнать о нём.
Попал пальцем в небо, Туран сдержанно улыбнулся. Последнюю неделю каждый выпускник на пороге этого кабинета переживает одни и те же эмоции.
– Не обольщайтесь, вы не один такой, – мастер Ерпанов снисходительно улыбнулся. – Половина воспитанников нашего университета выходцы с низов. Как и вы, впрочем. Мало кто из них может самостоятельно найти своё призвание. Не обратно же в деревню коз пасти. По этой причине появилась традиция выдавать выпускникам направления на службу.
На столе ректора рядом с набором для письма лежит большой серый конверт. Нетрудно догадаться, что спрятано под плотной бумагой.
– Одной из важнейших задач воспитателей нашего университета и моей лично является выявление способностей и предпочтений наших воспитанников, дабы помочь им с выбором дальнейшего места службы.
Туран старательно изображает статую. Правда, получается плохо, щёки пылают от волнения. До чего же ректор любит воду в ступе толочь. Сказал бы сразу: «За грехи твои тяжкие отправляю тебя в Телятнепас на должность старшего помощника младшего дворника». И дело с концом. Так нет же. Туран переступил с ноги на ногу.
– Если мы ошибаемся, а такое, поверьте, бывает редко, то молодой мастер вполне может сменить место службы.
Мастер Ерпанов говорит, говорит, словно дразнит голодную собаку сахарной косточкой. Да когда же ректор перейдёт к делу. Но! Приходится стоят и с благоговейным видном внимать словам старого, опытного наставника.
– Открою вам небольшую тайну, мастер Атиноу.
По мышцам руки и плеч словно пробежал электрический ток, Туран напрягся. Вот, только, небольшой тайны для полного счастья не хватало.
– Несколько высокопоставленных особ из самой Навиры, столицы нашей славной Империи, проявили к вам интерес. Вы пользуетесь спросом.
– Осмелюсь спросить, каким именно спросом? – с трудом вытолкнул из себя Туран.
От волнения голос скрепит как не смазанное колесо. Да и как тут не волноваться, когда твоей скромной персоной интересуются какие-то высокопоставленные особы аж из самой столицы.
О проекте
О подписке