– Чего ты заводишь ее? – толкнул Генка Богдана под ребра.

Тот пожал плечами и вместо ответа объявил:

– А вон и транспорт.

Внутренний транспорт в Красном Порту – открытые автоматические электровозы, идущие по заданным маршрутам. Один такой стоял на углу 17-й и 18-й линий, и с него уже махали ребята и девчонки, одноклассники друзей. Алька, по-прежнему не оглядываясь на мальчишек, запрыгнула на платформу первой и подсела к своим пионеркам.

Отвечая на приветственные тычки, мальчишки пробрались на свободные места – и Богдан тут же воткнулся взглядом в установленный на носу платформы экран. Генка вытянул ноги в проход и бросил ворвавшейся на уже двинувшуюся платформу Машке:

– Проснулась?

– Мама велела тебе передать, чтобы ты не задерживался сегодня в школе, – заявила младшая сестричка, села наискосок и достала из рюкзачка каталог одежды.

Платформа набрала скорость и выскочила на транспортный ярус, по которому потоком неслись вагонетки. Полосы для городского транспорта были почти пусты. Генка устроился удобней и благожелательно осмотрелся. Ребята вокруг менялись разной ерундой вроде дисков с новыми фильмами и минералов для коллекций – этим на Одиннадцатой увлекались даже девчонки. По рукам ходили несколько номеров «Пионера», «Костра», «Вестника Русской Империи» и местной газеты «Вокруг порта».

Все, как обычно.

Платформа вылетела на верхний ярус, и Генка заметил, как сидящая справа девчонка с рюкзачком на коленях вздрогнула и привстала, безусловно выдав себя, как приезжую – даже если бы Генка не вспомнил, что не видел ее раньше.

Ну, это в самом деле было жутковато. Керамлит невидим, а несущие арки тоннеля – очень тонкие, поэтому по первому разу всем кажется, что платформа с разгону выперлась на поверхность. Слева и справа ветер срывал с верхушек барханов, отливавших червонным золотом, вихри красного песка. Чуть подальше видна была около черных скал машина ремонтников – там гектар за гектаром серебристо поблескивали солнечные батареи, питавшие все поселение энергией. В здешних местах это был самый дешевый и выгодный способ. Над скалами поднималась угловатая громада корабля – медленно, она казалась вообще неподвижной, от решеток лидаров до острых копий пламени из реверс-моторов.

– Балкер «Слон» уходит на Землю, – сказал Генка, чуть нагнувшись через проход к девчонке. – За горами, там – грузовой космодром.

– А? Да, спасибо… – Девчонка бледненько улыбнулась, потом вздохнула и как-то очень мило наклонила голову вбок. – Я перепугалась.

– А все пугаются первый раз. – Генка улыбнулся как можно шире и мужественней. – А ты новенькая, это точно. Как тебя на Одиннадцатую занесло?

– Не меня, а папку, – пояснила она, но тут же поправилась, очевидно, опасаясь обидеть старожила: – Но мне тут нравится!

– Неужели?! – изумился Генка, и новенькая рассмеялась. – А кто у тебя отец?

– Новый начальник портовой полиции, – гордо сказала она и наконец представилась: – Я Уля… Ульяна Устинова.

Все три космопорта Луны охранялись своим полицейским подразделением – оно и больше, и не такое бездельное, как городская полиция, в его ведении и посты лидарного предупреждения, и противокосмическая оборона, и таможня… Короче, начальник портовой полиции – фигура, даже если и у него половина функций – фикция. Например, та же ПКО – от кого обороняться? Или таможня – ну скажите на милость, откуда в космосе контрабандисты? Космос-то открылся, а вот мечты и надежды встретить в нем высокоразвитый технический разум, похоже, так и остаются мечтами и надеждами…

– Никишов, Генка, – кивнул Генка, а больше ни о чем они поговорить просто не успели – платформа подкатила, снижая ход, к мраморной арке, на которой золотом было высечено:

Нельзя воспитать мужественного человека, если не поставить его в такие условия, когда бы он мог проявить мужество.

А. С. Макаренко

* * *

Как очень часто бывает на нервном подъеме, Генка плохо запомнил, как делал доклад. Знал, что было тихо и все смотрели на него. Наверное, одноклассники и отворачивались, и двигались, но Генка этого не заметил, ему все запомнилось именно так – повернутые к нему знакомые лица и неожиданно незнакомо построжавшие глаза.

У него все было рассчитано по минутам, однако он не следил за временем – тема подхватила и несла его сама. Такое же восторженное состояние мальчишка испытывал и когда готовился к докладу, читал выбранную литературу. Люди страшной и святой эпохи, о которой он говорил, представлялись ему кем-то вроде витязей из эпоса. Всего-то – мир со всеми его людьми, с космосом, с журналами и выходными, с фильмами и песнями, с Землей и звездами – вот этот хороший, добрый, веселый мир есть только потому, что они тогда умирали, голодали, сражались и оставались непоколебимы, как… нет, не как скалы, куда скалам – как настоящие люди!

Генка опомнился, только когда закончил доклад.

– Вы все знаете эти слова, и я вполне могу отнести их к людям, о которых сейчас рассказывал… «Им страшно только забвение. Помните. Пожалуйста – помните», – и, нажав на кнопку стерео, отошел к «окну», где под легким ветром покачивались волны трав в степном море.

По классу пронеся шепоток, и даже учитель истории Игорь Алексеевич Могилев сделал шаг вперед от стены, возле которой стоял все это время. У Генки и правда получилось удачно – он голографировал кусочек старой хроники, и сейчас вышедший из боя «витязь» РА, неся в руке шлем, в замедленном темпе шел сквозь падающий снег из глубины «окна» – в класс. Все подались вперед и застыли, не сводя глаз с приближающегося человека. Свет в классе погас, и Алхунов запел (Генка долго искал именно эту древнюю запись)…

 
От героев
былых времен
Не осталось
порой имен…
Те, что приняли смертный бой,
Стали просто землей и травой…
 

«Витязь» шагнул с экрана в класс – под песню. И, остановившись, посмотрел вокруг, вытирая лицо рукавом грязного бушлата. Потом – улыбнулся, неумело и светло…

 
…Этот взгляд —
словно высший суд
Для ребят,
что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя
Ни предать, ни обмануть,
Ни с пути
свернуть…^[2]
 

…Кончилась запись. Свет зажегся. Девчонки прятали сырые глаза. Мальчишки смотрели упрямо, набыченно. Генка стоял около «окна», которое вновь опустело, заложив руки за спину, и не нашел ничего умнее, как сказать:

– Это все.

– Ну что же, Гена, – Игорь Алексеевич подошел к своему столу, помолчал. – Это очень хорошо. Я с удовольствием поставлю тебе «отлично».

– Да, меньше за это сошествие ангела не поставишь, – сказал Богдан. – Весьма трогательно.

…Прежде чем мальчишек растащили, Генка разбил Богдану бровь, и сам обзавелся рассеченной губой…

* * *

Сразу после школы – несмотря на просьбу матери – Генка домой не пошел. Настроение было пакостным, он отвязался от сочувствующих приятелей, устав выслушивать негодующие речи и обещания в адрес куда-то девшегося прямо из медпункта Богдана.

Мальчишка забрался, петляя по улицам-линиям, в портовый район, в кафе «Красные Пески» – половина стен в заведении была прозрачной и выходила на поле космодрома. Кафе это облюбовали охотники, и тут же находилось представительство компании «Бобров и сын». Дело в том, что среди бедной фауны Луны-11 имелась такая хищная тварь, как визгун – опасная и хитрая, но с отличным мехом. Человек двадцать на Луне профессионально занимались добычей визгуна, поэтому кафе внутри было украшено снимками пустыни, оружием, шкурами, около шлюза постоянно торчали два-три пескохода, а в самом помещении так же постоянно сидели минимум трое охотников, причем их громоздкое снаряжение было свалено по углам вперемешку с оружием и пустыми бутылками. Охотники старательно поддерживали мнение о себе как об отчаянных ребятах – впрочем, достаточно оправданное. Тут же можно было встретить и немногочисленных туристов – как правило, офицеров космофлота или таких же охотников-любителей-экстремалов.

Вот сюда Генка и пришел. Только что вошедший охотник с болтающейся на груди маской махнул ему рукой:

– А, Генок! Привет, Генок, как дела?

Мальчишка улыбнулся, молча кивнул. Этого парня пионеры два месяца назад спасли от верной смерти – его пескоход ухнул в расщелину, сам водитель выбрался чудом и полз к городу со сломанной ногой. Ползти ему оставалось еще километров сорок, когда Генка и Богдан на него наткнулись.

Усевшись за столик спиной к залу, Генка хмуро уставился на поле космодрома. Злость на Богдана не исчезла, даже меньше не стала, и мальчишка решил, что обязательно сцепится с другом… – бывшим другом, черт!.. – снова. Совсем оскотинел, гаденыш!!! И дело было даже не в том, что он там буркнул о докладе. Дело – в теме доклада.

«Решено, – подумал Генка. – Допиваю сок – и отправляюсь к нему домой. Драться он не откажется, не трус же он, в конце концов. А мне станет легче».

– Садится, – сказал кто-то неподалеку, и в кафе произошло легкое движение.

Генка обернулся – все дружно смотрели в противоположное окно. Генка увидел высоко в небе точку – она пульсировала и быстро росла, все отчетливей делясь на четыре огненных креста. Стал слышен свистящий гул.

Генка сверился с часами и удивился. Никакого корабля по времени не должно было быть. Экстренный рейс?.. Послышался вибрирующий писк – сработали звуковые глушители, зато начали трястись все незакрепленные предметы. Мальчишка ощутил неприятное – словно кто-то быстро забегал под кожей. Он встал, сделал несколько шагов к окну и не удержался от вопроса:

– Кто это?

Бородатый охотник, уже стоявший там, ответил:

– Грузовик. Час назад запросил экстренную… О, смотри.

Четыре колонны призрачного пламени отвесно спустились сверху. Они ширились, укорачивались, и на них, словно приседая, неспешно опускался большой серебристый корабль, неуклюжий, какими кажутся большинство космических кораблей на поверхности атмосферных планет. Вибрация сделалась невыносимой – корабли такого класса для посадок не предназначались. Около махины держались четыре автоматических буксировщика.

– Да вы гляньте, туда батальон строем войдет! – ахнул кто-то.

Генка не сразу понял, о чем это, но потом увидел… Да – насчет батальона – это, пожалуй, еще и преуменьшение… Половина флаинг-моторов была выдрана – не только внешние дюзы, но и сам безектор, кораблю словно вывернули нутро. Там серебристый металл почернел, от корабля то и дело отрывались и падали вниз какие-то куски. Генка завороженно смотрел на посадку. До такой степени изувеченные корабли он до сих пор видел только в стерео, в фантастических лентах о звездных войнах.

Изумлен был не только мальчишка. Кто-то позади спросил потрясенно:

– Да что с ним такое случилось-то?

– Факел сорвался, – предположил еще кто-то неуверенно.

Ему ответили презрительно:

– Когда факел срывается, от корабля только атомы остаются, салага.

– Столкновение, похоже…

– Да с кем – такое?! Взрыв какой-то…

Грузовик окончательно опустился, словно очень усталый человек наконец-то добрался до стула и сел. В кафе включились экраны – показывали вблизи корабль, машины, мчащиеся к нему. Генка с интересом посмотрел бы, что там будет происходить, но его тронули за плечо.

Мальчишка обернулся.

Рядом стоял Богдан.