Глава 2

Будущее, 2297 год

Впервые за всю историю человечества собрался Единый Штаб Обороны. Возглавлял его сам Автарк Восьмой – Клаус Маурья. Буквально на ходу историки анализировали военные труды предков, пытаясь понять военную систему, давно и прочно забытую эйкуменцами. Общим голосованием были выбраны из сенаторов начальник штаба, начальник оперативного отдела, начальник особого отдела, верховный комиссар и прочие адъютанты с ординарцами. Кто и чем должен заниматься, мало кто понимал, но времени для настоящего изучения катастрофически не хватало. Ящеры, как пока называли Чужих, руководствуясь скудными внешними данными, полностью оккупировали Западный сектор и продолжали выдавливать людей из Северного и Южного секторов, захватывая планету за планетой.

– Сограждане, начинаем заседание Штаба. Начальник, доложите обстановку!

– Я? – поднял лысую голову сенатор Надей Пелетье.

– Именно вы.

– Обстановка… А нет ее, обстановки. Я не могу сказать, что сейчас происходит. Ящеры каким-то неизвестным нам способом блокируют гравитационную связь, так что получать новые данные нам попросту неоткуда. Да и передавать их, эти сведения, похоже, просто некому… Могу сказать только одно: через несколько суток после потери связи планета оказывается захваченной противником. Что при этом происходит с населением, мы все примерно представляем. Это все.

– Надей, это точно или вы предполагаете?

– Я точно предполагаю! – упрямо повторил начальник Единого Штаба. Сидящие по обе стороны от Автарка консулы переглянулись и синхронно кивнули.

Автарк заметил их движение. Поджал губы и плотнее запахнул символическую красную тогу. Тогу, которую не надевали со времен Римской империи. Тогу – символ войны. О том, что это одеяние не слишком-то и удобно, Автарк старался не думать. В конце концов, когда человечество на грани гибели, чем-то нужно и жертвовать…

Правый консул встал. Обвел тяжелым взглядом присутствующих. И произнес короткую фразу:

– Мы погибаем!

Левый консул подскочил и почти крикнул:

– Протестую! Это давление на Сенат! То есть на Штаб!

Потом они оба снова синхронно кивнули и сели.

Автарк поморщился. Пожевал губами и продолжил:

– Сограждане! Нам нужен план. Хоть какой-нибудь.

– План? – с горечью в голосе буркнул начальник оперативного отдела. – Электронный мозг, когда мы загрузили в него всю историю военного искусства, предложил на выбор несколько вариантов – усиленный фланг Эпаминонда, прямую атаку фалангой по примеру Александра Македонского, косую атаку Фридриха Великого, «бег к морю» Шлиффена, концентрические удары Рокоссовского. А какой толк всех этих стратегий в космосе? Или в масштабах целой планеты или планетной системы? К какому морю мы должны бежать? Где наносить основные и вспомогательные удары? Мы позабыли науку войны, потеряли былое умение! Единственное, что нам остается, – вооружать население. И надеяться на лучшее… ну, или хоть на что-то надеяться…

– И это все? – спросил Автарк.

– Не совсем. Есть еще Гвардия.

– Гвардия? И что могут сделать рота шотландских гвардейцев и рота кремлевских курсантов?

– Хотя бы умереть с максимальной пользой, Автарк.

– Мы все умрем. А нам не нужна смерть, нам нужна жизнь. И победа в этой безумной войне…

– Автарк…

Клаус ударил тонкой папкой по столу:

– Повторяю: и это все, что могут предложить лучшие умы человечества?!

Несмело поднял руку начальник научного отдела:

– Можно, согражданин Маурья?

Тот кивнул.

– Есть предложение. Возобновить эксперименты с проникновением во Время.

Правый консул тут же подскочил:

– Запрещено поправкой Джексона-Линдсена.

Следом вскочил Левый консул:

– Поправка Джексона-Линдсена отменяется в чрезвычайной ситуации.

– Чрезвычайное положение не объявлено. Отклонено.

– А я еще не ввел чрезвычайное положение? – искренне удивился Автарк.

– Нет! – в один голос ответили сенаторы.

– Тогда ввожу! – рявкнул Автарк.

– Принято, – так же в один голос сказали консулы и одновременно сели.

– Продолжайте, Ученый, – кивнул Клаус Маурья.

– Итак, нам необходимы настоящие солдаты. Воины. Бойцы. Мы уже проанализировали исходные данные. Выдергивать по одному человеку из каждого времени нецелесообразно. Во-первых, это потребует массу энергии. Во-вторых, много времени уйдет на адаптацию воинов друг к другу и к нынешнему времени. Гораздо экономичнее перенести из прошлого целую воинскую часть, уже спаянную, обученную, прошедшую войну. Таких объектов мы насчитали лишь несколько. Наиболее близкий к нам по времени – отряд китайского спецназа из середины двадцать первого века. Минус один и очень весомый: если они сочтут нас врагами, то мгновенно перейдут на сторону ящеров…

– Что надо сделать, чтобы они так не сделали?

– Расчет показывает, что наше общество абсолютно не соответствует идеям китайского социализма середины двадцать первого века. Контакт маловероятен.

– Понятно. Далее.

– Американские морские пехотинцы начала двадцать первого века. Расчет показывает, что они откажутся воевать, так как мы не сможем обеспечить уровень комфортности боевых действий.

– Чего не сможем обеспечить?!

– Обеспечить уровень комфортности, Автарк!

– А разве на войне бывает комфорт? – искренне удивился Главнокомандующий.

– Архивные данные говорят, что нет. Но американцы начала двадцать первого века были свято убеждены в этом.

– Хм… Оставьте этот вариант как запасной. Что еще?

– Мы остановились в изучении на уровне середины двадцатого века.

– Почему?

– Понимаете, можно перетащить сюда даже спартанцев времен царя Леонида…

– Даже так?

– Никаких особых ограничений по глубине проникновения в прошлое у нас нет; впрочем, дело вовсе не в этом. Важно то, что эти спартанцы не умели толком ни читать, ни писать. В совершенстве владели только холодным оружием. Слишком долго их обучать нашей технике. Если вовсе возможно, уж очень сильна окажется инерция мышления.

– Понятно. Хорошо, так что у нас с ХХ веком?

– В середине ХХ века шла самая кровопролитная война за всю историю человечества. Вторая мировая.

– Можно подробнее?

– Конечно. Зачинщиками этой войны были так называемые немцы, которые напали на всех. Потом русские победили немцев ценой огромных потерь. Правда, с небольшой помощью американцев и англичан. Ну, еще немного с помощью французов.

– Я помню школьный курс истории, – раздраженно бросил Автарк, будто и не просил только что рассказать подробнее.

– Так вот. Лучшие армии того времени – немцы, японцы и, соответственно, русские.

– Поясните.

– Немцы тогда отличались невероятной дисциплиной и хладнокровием. Японцы – отчаянной храбростью. Русские…

– Что?

– Всем в совокупности. И самое главное, наплевательским отношением к собственной жизни. Именно поэтому они и смогли победить. К тому же немцы в те годы были одержимы идеей превосходства их нации над всеми остальными, как, впрочем, и японцы. Безумная храбрость у них сочеталась с безумной жестокостью – в отличие от тех же русских. Например, японцы ставили на пленных бактериологические и микробиологические опыты, немцы физиологические. Русские были более гуманны.

– И что именно вы предлагаете, согражданин Ученый?

– Предлагаю вытащить из прошлого элитную часть русских военных формирований. Так называемый штрафной батальон.

– Что это такое?

– Это бывшие офицеры, совершившие те или иные уголовные или воинские преступления.

– Преступники?! – ахнул Автарк, подскакивая.

– Да, согражданин, преступники. Но преступники, имеющие трехлетний опыт войны. Преступники, имеющие военное образование. Преступники, искупившие свою вину кровью. Преступники, которые могут спасти нас. Всех нас…

Маурья помолчал и покосился на консулов, однако те хранили молчание. Значит, закон не нарушен и спорной ситуации нет. Можно ставить на голосование.

– Кто за русский штрафной батальон? Прошу поднять руки. Кто против? Воздержался? Единогласно!

Автарк снова встал и слегка поклонился в сторону Ученого:

– Приступайте, согражданин. Надеюсь, мы никогда не пожалеем о принятом решении.

Консулы переглянулись и кивнули.

– Да, и подготовьте мне подробную сводку по событиям Второй мировой войны. Мне ведь придется общаться с нашими… гостями.

Теперь кивнул, старательно пряча улыбку, только лишь один Ученый.

– Стоп! – вдруг сказал Автарк и снова сел в кресло. – А как же хронотеории? Парадоксы бабочки и прочие петли времени? Причинно-следственная связь, наконец?

Руководитель научного отдела улыбнулся:

– Вот тут-то как раз все продумано. Мы вытащим подразделение, однозначно обреченное на смерть. Буквально в последние доли секунды перед их гибелью мы применим хронозаморозку и вытащим солдат в наше время. Никаких парадоксов не будет.

– Подразделение уже выбрано?

– Аналитики еще работают. Как только найдем подходящих бойцов, приступим немедленно. Просьба подключить лабораторию к дополнительным источникам энергии и снять все ограничения по ее расходованию.

– Принято. Выполняйте. Заседание окончено.

Над миром людей забрезжила слабая, очень слабая заря надежды.

Глава 3

Прошлое, 1944 год

Колонна студебекеров не задержалась и прибыла точно к семи утра. Батальон уже стоял у дороги в полном боевом снаряжении. Крупенников скомандовал, и солдаты сноровисто погрузились в грузовики; сам комбат вместе с особистом и начштаба уселся в штабной «Виллис» с открытым верхом. Вопреки ожиданиям Крупенникова, никакой охраны для штрафников предусмотрено не было. Особист понял его мысли и усмехнулся, запрыгивая в джип с легкостью, плохо сочетавшейся с грузным телом:

– А зачем охрана? Из штрафбата не бегают. Ну, куда ты без документов и знаков различия из прифронтовой полосы денешься? Первый патруль сцапает.

– А если лесами? – спросил комбат.

– И дальше что? Всю жизнь прятаться? За побег из штрафного батальона наказание одно – расстрел. Да и свои не дадут сбежать.

– Почему не дадут? – полуобернулся майор к особисту.

– А это уже моя новация. Подразделение, в котором случается ЧП, ставится на самый опасный участок. Если в атаку, то первыми, на пулеметы или под танки…

– Своеобразная децимация…

Лаптев индифферентно разглядывал лес, мимо которого проезжали, старательно делая вид, что разговор его нисколечко не интересует.

– Майор, а тебе не кажется, что командир батальона должен в бою решать, какое подразделение и где будет драться? – Крупенников впервые назвал особиста на «ты». А чего, собственно, бояться? В одном чине ходят…

– Майор, ты того, не залупайся, – негромко сказал, нагнувшись к комбату, Харченко. – Задачи у нас разные, но выполнять мы их должны сообща.

– Задача у нас одинаковая. Выиграть войну с наибольшим эффектом и с наименьшими потерями, майор.

– Ничего ты, Крупенников, так и не понял! – раздраженно отмахнулся особист, откидываясь на спинку сиденья. И замолчал – то ли оттого, что не хотел дальше продолжать разговор, то ли дорога пошла ухабистая. «Виллис» трясло так, что пассажиры подпрыгивали на креслах, ежесекундно хватаясь за поручни и борта кузова. Была б над головой твердая крыша – шишек бы набили о-го-го сколько…

В конце концов, Крупенников не выдержал и рявкнул на водителя:

– Да поосторожнее ты! Не картошку везешь!

Тот втянул голову в плечи и постарался ехать аккуратнее, однако помогло это не шибко – дорога была в хлам разбита танками, саушками и арттягачами еще во время наступления. Проселок дорожники ремонтировать не собирались – людей не хватало даже на ремонт главных дорог. Тряска стала меньше лишь тогда, когда колонна свернула на укатанную лесную дорогу. Правда, пыли меньше не стало. Зато тенечек… Хорошо!

Кое-как устроившись на трясучем сиденье, Крупенников погрузился в размышления над заданием фронта. Батальону предстояло ночью сменить гвардейскую пехоту и за час до рассвета ударить без артподготовки по позициям немцев. По данным разведки, у немцев было три линии траншей, и батальону необходимо было пробить все три и закрепиться. Лишь после этого в прорыв должны были пойти танки с десантом. Затем батальону ставилась задача идти вслед за танками, добивая уцелевших фрицев и зачищая захваченные позиции. Хорошо, что перед ними стояли не эсэсовцы, а пехота третьего формирования, фактически – необученные призывники. Причина была, в общем, понятна: немцы спешно пытались заткнуть огромную дыру, образовавшуюся после гибели в белорусских болотах группы армий «Центр». Затыкали всем, что попадется, – полевыми дивизиями люфтваффе, девятисотыми штрафдивизиями, пятисотыми штрафбатальонами, тыловиками и зенитчиками, спешно перебрасываемыми даже из Франции. Но стальные клинья советских танковых армий рвали любую оборону фрицев, и на острие одного из таких ударов оказался штрафной батальон майора Крупенникова. Комбату вдруг вспомнилось старинное слово – «Чекан». Откуда оно взялось?

Внезапно сердце майора забилось часто-часто, потом вдруг замерло, пропустив такт, потом снова застучало по клетке из ребер. Быстро-быстро так застучало. Мир неожиданно замер, застыл на долю секунды. Замер водитель «Виллиса», закусив нижнюю губу, замерли листья на деревьях, замерла пыль в воздухе, замер, словно внезапно загустев, сам воздух. Затем краски исчезли, и все стало черно-белым. Странное чувство нереальности происходящего на мгновение охватило майора, но через секунду все прошло. Вернулись краски, звуки, запахи, ровно забилось сердце. Майор даже не успел испугаться.

Осталась лишь некая необъяснимая нереальность происходящего, и Крупенникову вдруг подумалось, что это не он. Как будто бы он настоящий глядит на себя со стороны, словно смотрит про себя кино или читает книгу. Причем фильм еще снимается, а книга еще пишется. Прямо здесь снимается и прямо здесь пишется.