Духовные пути человека: сотерия и апостасия

Совершенным примером правильной организации человеческой личности является Иисус Христос, в личности Которого во всей полноте соединились природа Бога и природа человека. Согласно оросу IV Вселенского Собора^[29], они соединились неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно. Это значит, что каждое мгновение Своей земной жизни Христос был вполне человек и вполне Бог. Очевидной причиной Боговоплощения стала тотальная апостасия́^[30], охватившая человечество. Ко времени пришествия Спасителя люди уже не могли, как прежде, верить в Бога «всем сердцем, и всем умом, и всею душою, и всею крепостью» (Мк. 12, 33), теперь для этого им нужно было видеть Бога перед собой. Преподобный Иустин (Попович) пишет об этом: «Воплощение Бога неизбежно вызывает обожение человека, ибо в Личности Богочеловека Христа Бог и человек так прочно соединены, что обожение человека становится неизбежным следствием этого»^[31]. Об этом же говорит и священномученик Ириней Лионский: «Для того Слово Божие сделалось человеком и Сын Божий – Сыном Человеческим, чтобы (человек), соединившись с Сыном Божиим и получив усыновление, сделался сыном Божиим»^[32].

Под обо́жением православие понимает «возможность преображения и совершенствования человеческой природы посредством нетварной божественной силы – благодати» и утверждает, что «именно в стяжании подобия Божия через обожение и состоит призвание человека»^[33]. Обожение является важнейшим понятием сотериологии^[34] – православного учения о спасении человека от смерти, согласно которому спасти от смерти может только Тот, Кто является вечным и неиссякаемым источником жизни. Однако Бог не спасает человека «автоматически», а ждет его свободного выбора: «Вот, Я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло. <…> …Жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое» (Втор. 30, 15. 19). Евангелие показывает правильное решение притчей о блудном сыне: человек должен осознать свою вину перед Отцом (раскаяться) и изменить себя так, чтобы впредь не нарушать Его волю (покаяться)^[35].

Обо́жение есть цель и вместе с тем величайшая и прекраснейшая тайна человеческой жизни. Размышляя о ней, Достоевский записал в рабочей тетради: «Не мораль Христова, не учение Христа спасет мир, а именно вера в то, что Слово плоть бысть^[36]. Вера эта не одно умственное признание превосходства Его учения, а непосредственное влечение. Надо именно верить, что это окончательный идеал человека, всё воплощенное Слово, Бог воплотившийся. Потому что при этой только вере мы достигаем обожания, того восторга, который наиболее приковывает нас к Нему непосредственно и имеет силу не совратить человека в сторону. При меньшем восторге человечество, может быть, непременно бы совратилось, сначала в ересь, потом в безбожие, потом в безнравственность, а под конец в атеизм и троглодитство, и исчезло, истлело бы. Заметьте, что человеческая природа непременно требует обожания. Нравственность и вера одно, нравственность вытекает из веры, потребность обожания есть неотъемлемое свойство человеческой природы. Это свойство высокое, а не низкое – признание бесконечного, стремление разлиться в бесконечность мировую, знание, что из нее происходишь. А чтоб было обожание, нужен Бог. Атеизм именно исходит из мысли, что обожание не есть естественное свойство природы человеческой, и ожидает возрождения человека, оставленного лишь на самого себя. Он силится представить его нравственно, каким он будет свободный от веры. Но они ничего не представили, по плодам судят о дереве – напротив, представили только уродство и пищеварительную философию. Нравственность же, предоставленная самой себе или науке, может извратиться до последней погани – до реабилитации плоти и до сожжения младенцев»^[37].

Человек достигает обожения, исполняя законы, установленные Богом. Пример того, как это нужно делать, показал Своей земной жизнью Христос: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16, 24). Это требует от человека непрестанного духовного подвига, однако иного пути к спасению нет: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14, 6), «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется…» (Ин. 10, 9) и т. д.

Главным условием спасения является вера в то, что личность человека не исчезает со смертью тела. Оставив его в земле, человек продолжает жить новой, принципиально иной жизнью, содержание которой непосредственно зависит от того, как он жил на земле.

Христианство называет Христа Спасителем, потому что Он объяснил и на Своем примере показал, как нужно жить, чтобы избавиться от вечной, продолжающейся неопределенно долго, смерти и обрести бесконечно долгую и постоянно возрастающую радость от приближения к Богу.

Каждый человек по своей природе обладает верой как способностью к иррациональному познанию окружающей действительности. Но эта «естественная» вера слаба и несовершенна, под давлением внешних обстоятельств или человеческих страстей она может легко исказиться и даже исчезнуть совсем. Вера во Христа – Спасителя превращает обычную человеческую веру в огромную силу: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: “перейди отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас» (Мф. 17, 20). Священное Писание и Предание Христианской Церкви^[38] содержат многочисленные описания чудес, совершённых верующими людьми в нарушение всех известных физических законов. Казалось бы, человек с его природной ограниченностью не может не только изменять, но даже игнорировать действие законов, положенных Творцом в основание мира. Однако, говорит христианство, что невозможно человеку, возможно Богу (Мф. 19, 26), и когда человек верой соединяется с Ним, происходит чудо.

Религиозная вера не возникает сама собой. Она дается человеку как дар благодати Святого Духа: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий всё во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу» (1 Кор. 12, 4–7). Но это не значит, что Бог раздает дары всем поровну или исключительно по Своему произволению. Важнейшее значение имеет духовное состояние человека, его отношение к Богу. Чем более полно и точно человек исполняет Его волю, тем крепче и сильнее его вера. Однако, будучи свободным, человек может отказаться войти в дверь спасения, открытую для него Богом. В этом случае он погребается в своей телесно-душевной ограниченности и обрекает себя на медленное умирание.

Изначально всё в человеке было добро, поскольку он был сотворен по образу всеблагого Бога. О том, что сам акт создания человека был актом добра, говорят слова, подводящие итог творению: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой» (Быт. 1, 31). Будучи благим, человек не знал зла и не искал его, потому что не нуждался в нем. Всё, что ему было необходимо для жизни и счастья, давал ему Отец – единственный источник добра в мире. Он наделил человека всеми свойствами, необходимыми для достижения счастья. В их числе была совесть – уникальное свойство, соединяющее человека с Богом и позволяющее понимать (со-ведать) Его волю и безошибочно отличать добро от зла. Однако кроме совести человеку была дана и свобода воли: человек мог поступать так, как считал нужным. Еще в раю Бог предупредил его об опасности нарушения духовного закона, символически обозначенного образом древа познания добра и зла: «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2, 16–17). Форма, в которой Бог сообщил о границах действия этого духовного закона, в наибольшей степени соответствовала уровню развития человека, но могла быть и какой угодно другой. Важно то, что человек был предупрежден: есть закон, обусловливающий его пребывание в раю.

Сегодня мы знаем, почему не следует его нарушать. Если в ситуации морального выбора человек выбирает зло, он сам лишает себя добра – необходимого условия счастливой жизни. Само по себе зло не существует, а возникает только как умаление или ограничение добра волей человека. Добро – всё, что способствует жизни; зло – всё, что ей препятствует. Нарушая какой-либо духовный закон, человек причиняет зло самому себе, и уже затем оно выходит из человека в мир. Об этом говорит Евангелие: «Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство…» (Мк. 7, 21–22).

Первым людям были даны ясные, простые и легко исполняемые заповеди, но в какой-то момент люди решили, что могут быть счастливы сами по себе, без Бога, и даже пожелали стать «как боги» (Быт. 3, 5). Они злоупотребили своей свободой и нарушили богоустановленный закон. Преступление имело тяжкие последствия: разум, чувства и воля человека исказились и ослабли, почти сравнявшись со свойствами животных. Люди стали смертны, утратили способность не стареть, им стало легче грешить, чем жить по Божьему закону. Апостол Павел говорит об этом: «Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом – смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5, 12).

Духовная сфера личности сохранилась, но человеку стало намного труднее управлять ею, это требовало теперь значительных усилий, «пота лица» (Быт. 3, 19). И чем значительнее предполагался результат, тем бо́льшие усилия необходимо было приложить. Для многих людей это стало непосильно, и они предпочли заботиться о «хлебе насущном», живя лишь телесной и душевной жизнью. Но главное, после утраты людьми непосредственной связи со своим Творцом им требуются значительные усилия, чтобы хоть на краткое мгновение вновь соединиться с Ним и получить благодатную помощь.

Не менее важно было и то, что грехопадение оторвало совесть от ее Источника и она утратила ясное видение добра и зла. С тех пор в каждом последующем поколении и с каждым новым грехом совесть всё больше и больше слабела, пока наконец не рождался человек, полностью подчиненный какой-либо страсти. Служа ей, он рано или поздно начинал преступать сначала Божий, а затем и человеческий закон. Это – путь личной апостасии, о которой Достоевский сказал: «Совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного»^[39].