Глава 6

В седьмой келье было тихо. Кто-то лежал на кровати, повернувшись лицом к стене.

– Брат Алоиз? – тихонько позвал я.

Ответа не последовало.

– Брат Алоиз? – снова позвал я и подошёл поближе, чтобы удостовериться, что человек не спит и что он жив.

Человек был жив. Я мельком увидел чисто выбритое остроносое лицо. И ещё я заметил, что брат Алоиз был лысым. Кто же мог быть лысым? Не понятно. Да ладно, потом разберёмся. Чувствовалось, что человек находился в сильном душевном расстройстве и, похоже, потерял интерес к окружающей действительности. Это бывает у людей. Человек делает всё как заведённая машина. Спит, ест, пьёт, читает, разговаривает, но его нет рядом с вами. Он где-то там, вдалеке, в какой-то другой Вселенной, где живут такие же люди, как он, и никто не пристаёт с расспросами, а что с тобой случилось. Нужно как-то выманить человека из того мира и открыть ему глаза в этом мире.

– Хороша задачка, – подумал я, – а ну как этот отсутствующий решит отсутствовать навсегда? Кто будет виноват в том, что не усмотрел за ним? Получается, что тот, кому поручили привести его в порядок. С чего же начинать? Бог начал с сотворения мира. Потом сотворил человека и его подругу, а когда они познали друг друга и начали познавать весь мир, он выгнал их в этот мир, а потом уничтожил их приплод Всемирным потопом и послал ещё сына своего спасать их. И всё это описано в Библии. Так, может быть, и мне нужно начать с Библии?

Я присел рядом с кроватью и стал читать по-немецки:

– Тогда Иисус был возведён Духом в пустыню для искушения от диавола, и постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих.

Я почувствовал, что лежащий на кровати человек прислушивался к тому, что я читал в Евангелии:

– Потом берет его диавол в святый город и поставляет Его на крыле храма и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз: ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнёшься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего.

Мой слушатель поднялся и сел на кровати. Похоже, что никогда не читал Евангелия. Я продолжил:

– Опять берёт Его диавол на весьма высокую гору, и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: всё это дам Тебе, если, падши поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана; ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и ему одному служи.

– Как правильно сказано: Господу Богу твоему поклоняйся и ему одному служи, – сказал человек, лица которого я не видел из-за капюшона, но голос которого я знал давно, схватил меня за руку и быстро заговорил, – «Gott mit uns» на солдатской бляхе это ещё не есть служение Богу. Мы проиграли потому, что сами отвернулись от Бога и сделали не те ставки в большой игре.

Он замолчал, и молчание наше затянулось. По театральным канонам, паузу нужно держать до тех пор, пока она сама не порвётся.

Мой собеседник был в раздумье, а я ждал его действий. Подталкивание события чревато тем, что это событие может быть во вред тебе. Желание скорейшего наступления зимы должно быть подкреплено наличием зимней одежды и готовностью отопительных принадлежностей в доме. Если вы захотели зимы среди жаркого лета, то рискуете подхватить воспаление лёгких или отморозить то, без чего продолжение рода человеческого невозможно.

– Да, я сделал ставку не на то число, – задумчиво сказал брат Алоиз, уверенный в том, что сейчас ему есть с кем поделиться своими думами, так как он не знает меня, и я, якобы, не знаю его и ему не нужно оправдываться передо мной за свои действия. – Вы знаете, кто я такой? – вдруг спросил брат Алоиз.

– Я знаю, что вы брат Алоиз, – смиренно сказал я.

– Да, я брат Алоиз, – зловеще произнёс мой собеседник, – а примерно десять лет назад каждый человек в мире либо умилялся от удовольствия, либо содрогался от ужаса, когда произносил моё имя. Мою фамилию славили как имя Бога, и всё это рухнуло. Как у игрока в казино, которому везло, везло, он пошёл ва-банк и проигрался в пух и прах.

– Я понимаю вас, брат Алоиз, – кротко сказал я. Нельзя было его спугнуть. Натура, которая не терпела сомнений в своей гениальности, сейчас была в состоянии насторожённости, чтобы в любой момент спрятаться в раковину молчания. Выговориться хотелось, а некому. А тут человек, который говорит по-немецки, рекомендован как особо надёжная персона, да и куда и кому он сможет рассказать о том, что услышит. Никому. Просто возьмут, ликвидируют и дело с концом.

– Понимаешь? – недоверчиво спросил Алоиз. – Ладно, только не мешай мне. Ты не куришь?

– Не курю, – ответил я.

– И слава Богу, – вздохнул монах, – терпеть не могу, когда курят. Это только солдатам позволительно, потому что иногда успокаивает перед боем, им всё равно от чего погибать, от пули или от никотина. Тогда слушай.

Глава 7

– Я много размышлял о своём детстве. Вспоминал и неизменно приходил к выводу, что я был рождён для великих целей.

Я родился в последнее тридцатилетие девятнадцатого века, в то время, когда во всех странах рождались великие люди. В это время родились все, кто вершил судьбы мира в первой половине века двадцатого. Я не буду перечислять их, вы достаточно грамотны, чтобы знать о них почти всё. Я не отличался высоким происхождением, но гениальность кроется не в титулах, а в генах.

Уже после школы я понял, что великим можно стать только на поприще искусства. Я не умел петь, танцевать и гримасничать. Но я любил рисовать и решил стать художником. Когда мне стали перекрывать дорогу соплеменники Иисуса Христа, то я стал относиться отрицательно как к самой христианской религии, так и к её первоносителям.

Почему они везде и на всех ключевых позициях, а я нигде? Разве это справедливо?

Чтобы как-то пробиться к заветной цели, я стал учиться лицедейству – говорить одно, думать другое, а лицом своим выражать третье. Это не так легко, как это кажется на первый взгляд, но я был способным учеником, и я научился.

Тут как по заказу началась война. Если в мирной жизни ты не достиг славы, то на войне слава гоняется за всеми, кто готов что-то сделать для родины. А свою родину я любил и пошёл добровольцем на фронт.

Я не рвался впереди всех в атаку, но и не отставал от всей массы. Зато я мог довольно убедительно рассказать, как всё было и даже нарисовать схемы расположения вражеских позиций. К концу войны я был уже ефрейтором и кавалером Железных крестов первой и второй степени. Это не мало, но для страны, потерпевшей унизительное и предательское поражение, это не значило ничего.

Я не буду превращать свой рассказ в исповедь. Это я могу отпускать другим людям грехи, но я никому не могу рассказать о том, как я начал своё возвышение.

Мой бывший командир ласково встретил меня и даже предложил совсем пыльную не работёнку, чтобы я не сидел в нищете. Но я сразу не разобрался, в чем причина такого отношения ко мне. Выяснилось это позже, когда он свёл меня со своими друзьями, имеющими пагубную тягу к мужскому полу. Я мог бы всё обрубить сразу, но я не стал делать, никому не говоря ни да, ни нет. Это омерзительно, быть в одной компании с ними, улыбаться на похотливые взгляды, но по-другому было нельзя.

Они ввели меня в высший свет. Этот свет считал, что гомосексуализм – это проявление чуть ли не божественного происхождения. Голубая кровь. Мне приходилось слышать про мировое правительство, которое начинает войны и свергает императоров. Но это мировое правительство не полностью состоит из самых богатых людей планеты. На две трети оно состоит из прелюбодеев-гомосексуалистов.

Мне пришлось сотрудничать с ними, обещая сделать гомосексуализм таким же обычным явлением, как и отношения между мужчиной и женщиной. Мне дали деньги и помогли добиться победы на выборах.

Я мобилизовал все здоровые силы моей страны. Создал режим наибольшего благоприятствования для развития инициативы предпринимательства, технической мысли, создания гражданского общества и политической основы для превращения страны из побеждённой в страну-победительницу, воле которой будут подчиняться все, кто пытался нас унизить.

Вот тогда я и нанёс первый удар по мировому правительству, изгнав гомосексуалистов из своего окружения и из своей страны. Они думали сделать из меня марионетку, но я сам стал делать из них марионеток. Из всех.

После этого брат Алоиз замолк и лёг на кровать, уставившись глазами в потолок. Ничего нового он мне не сказал, но для первого раза и этого достаточно. В миру он совершил столько преступлений, что ни один из Богов не может его простить. Это Боги, а вот люди, особенно из того, мирового правительства и из тех, кто кровавыми преступлениями против своего и братского народа пытался добиться его милостивого взгляда, поймут его и простят, чтобы свести на нет все усилия антифашистской коалиции и особенно Советского Союза, положившего три десятка миллионов своих жителей для победы.

После скудного обеда я вышел прогуляться по территории монастыря. Куда бы я ни пошёл, вслед за мной двигалась фигура в коричневой рясе и надвинутом на глаза капюшоне. Понятно, контроль. Я бы на месте брата ключаря поступил бы точно так же.

Наблюдатель – это даже хорошо, не скучно вести осмотр. Образно говоря, я сунул нос в каждый уголок монастыря, что, в принципе, укладывалось в рамки поведения человека, немалое количество лет прослужившего в системе гестапо. В каменной ограде под слоем плюща я нашёл деревянную калитку, закрываемую огромным железным ключом, судя по величине замочной скважины. Пусть наблюдатель доложит своему патрону, что новоприбывший произвёл инспекцию всех укромных мест.

Я ещё раз установил, что надёжно изолирован от внешнего мира. И внешний мир изолирован от меня. Никто не может вторгаться на территорию монастыря, чтобы не ущемить чувства верующих и поэтому монастыри являются самыми удобными пристанищами для разыскиваемых людей.

Развлечений в монастыре нет. Три раза в день общие молитвы. Три раза в день приём скудной пищи. Остальное время должно проводиться в чтении священных книг и в молитвах. Честно говоря, скучно.

В монастырской библиотеке я нашёл книгу Иисуса Навина. Он возглавил израильтян после смерти Моисея. Его главной задачей было завоевание земли ханаанской, которую бог Яхве передал во владение израильским племенам.

В XIII веке до нашей эры израильтяне вторглись в Ханаан и силой захватили земли, на которых издревле проживало коренное население. С потомками Авраама, прибывшими с востока, был заключён союз, а все остальные были изгнаны с завоёванных земель. Иисус Навин подробно описывает, как он готовился к завоевательной войне.

Сначала он отправил разведчиков в Иерихон. Лазутчики пробрались в город и укрылись в доме блудницы по имени Раав. Когда задание было выполнено, Раав помогла им бежать из города, спустив верёвку с крепостной стены. За это после взятия города Раав и её семье сохранили жизнь.

Выслушав доклад разведчиков, израильтяне взяли ковчег завета и двинулись к реке Иордан. Река расступилась перед ними, и они перешли её, не замочив подошв. Здесь же поставили памятник из двенадцати камней в честь этого события, сделали обрезание тем, кто родился в пути, и отпраздновали пасху.

Всем городам, не покорившимся израильтянам, была уготована страшная участь. По закону священной войны, взятые города подвергались заклятию «херем». Всё, что находится в пределах этого заклятия, принадлежит дающему победу богу и всё живое и неживое должно быть принесено в жертву Яхве. То есть уничтожено.

Я задумался. А не еврей ли Гитлер? Ведь он точно таким же образом пытался уничтожить советские города Ленинград и Москву. Зов крови? И он очень сильно благоволил к Рейнгардту Гейдриху, у которого бабка была с еврейской фамилией. Такую блестящую карьеру, какую сделал Гейдрих, не делал никто в Германии. Всем приходилось вкалывать как папе Карле за растрату, чтобы получить орден, чин и должность, а Гейдриху всё сыпалось сверху, как по божьему повелению.

И что-то так знакомо слово «херем». На арабском языке это означает отгороженное или запретное место. Отсюда и гарем – женские, запретные покои и Харам – священный участок в Иерусалиме, где находится мечеть аль-Акса.

Иисус Навин подробно описал осаду города Иерихона. В течение шести дней израильтяне носили ковчег завета вокруг иерихонских крепостных стен. На седьмой день ковчег обнесли дважды вокруг города. А затем семь священников под восклицания народа затрубили в трубы. И тут случилось чудо – стены Иерихона обрушились. «И предали заклятию всё, что в городе, и мужей, и жён, и молодых, и старых, и волов, и овец, и ослов, всё истребили мечом».

После Иерихона был город Гай. Преисполненные гордостью от победы израильтяне обидели своего бога Яхве и под стенами Гая потерпели сокрушительное поражение. Но затем Яхве смилостивился, и город был захвачен, а всё бывшее в нём, пошло в «херем». То есть снова было уничтожено.

Испуганные ханаанские цари заключили между собой оборонительный союз. Только жители города Гаваона не стали вступать в союз, а предложили свои услуги Иисусу Навину, выдав себя за пришельцев из далёких земель. Но обман выяснился, и Навин превратил обманщиков в своих вечных рабов.

Пять ханаанских царей напали на Гаваон, чтобы наказать отступников. Иисус Навин выступил на помощь Гаваону и без труда победил войско пяти царей, потому что бог Яхве наслал на противников страшный град, от которого погибло больше воинов, чем от мечей. А затем Иисус Навин остановил солнце, сказав:

– Стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою!

Солнце и луна остановились и стояли до тех пор, пока Иисус Навин не расправился со своими врагами.

А потом Иисус Навин объединил все израильские племена и прожил сто десять лет, выполнив то, что начал Моисей – вывод израильтян из Египта в Палестину.

Я так увлёкся этой книгой, что не заметил, как наступил рассвет, возвестивший серым светом в маленькое окошечко наступление нового дня.