Традиционным местом для приёма пищи стала для Боцмана кормовая ВПП. Там в укромном уголке, возле кормовых створок вертолётного ангара, постоянно находилась в полной «боевой готовности» его алюминиевая флотская чашка, приваживая своего хозяина калорийной матросской пищей. Как и положено псу, в чашке всегда находилась дежурная «сахарная» кость, выловленная персонально для Боцмана заботливым коком, давая щенку возможность точить свои молоденькие острые зубки. Доставлял своему подопечному очередной сюрприз, ответственный за его кормёжку, молодой матросик из службы команды по фамилии Заболотный. Случалось и так, что Заболотный терял бдительность. В результате, во время очередного построения на кормовой ВПП, командир корабля сразу обращал внимание на опустевшую чашку, одиноко стоявшую на своём штатном месте. Такая невнимательность оборачивалась для матроса хорошим внушением. После этого бдительность Заболотного резко повышалась, она даже не удваивалась, а можно сказать – утраивалась. Ведь история пока не помнит таких флотских командиров, которые бы скупились на «богатые» щедротами «подарки» в виде нарядов на службу или на работу. Однажды подобный подарочек отхватил и матрос Заболотный, даже ещё похлеще, так как получил пять суток ареста с отсидкой в корабельном карцере. Произошло это неприятное событие накануне выхода корабля в море, именно в тот самый дальний поход, о котором уже много говорилось. В этот день прибыла на корабль инспекторская комиссия во главе с начальником штаба соединения десантных кораблей. Члены комиссии намеревались последний раз проверить повседневную службу на корабле и готовность команды к получению боевого приказа. Последний раз осмотреть корабль и дать заключение в его пригодности, выучке экипажа и готовности технических средств для выполнения задач дальнего похода. Чтобы щенок не мелькал перед глазами членов комиссии, командир корабля отдал приказ матросу Заболотному спрятать Боцмана до ухода начальства в укромном месте, так, чтобы его наверняка никто не заметил. Заболотный, конечно же, ответил мгновенной реакцией на приказ командира. Он взял ничего не понимающего щенка за шиворот и зашвырнул его в пустующий вертолётный ангар. Вся эта картина нарисовалась прямо на глазах капитана второго ранга Борисова, и этого было достаточно, чтобы командир разразился гневом и выбросил свои эмоции на недальновидного матроса. В этот же день, сразу после схода на берег всех членов инспекторского смотра, командир корабля построил весь экипаж БДК «Иван Рогов» по сигналу «Большой сбор» для сообщения морякам результатов смотра, не забыв при этом особо отметить заслуги матроса Заболотного, объявив ему, пять суток ареста за нетактичное поведение с корабельным воспитанником.

Вскоре утряслись все беспросветные хлопоты по подготовке корабля к одиночному плаванию, и закончилась для моряков береговая жизнь. Теперь экипажу корабля, батальону морских десантников, вертолётчикам и катерникам предоставлялась возможность проявить свои морские качества в настоящем деле. С выходом БДК в море одна третья часть экипажа корабля была привлечена к несению ходовых вахт и суточных дежурств. Естественно, праздношатающихся по коридорам моряков поубавилось, даже в так называемое «личное время». Все были привлечены к служебным делам, и Боцман на какое-то время остался без внимания. Он метался по кораблю и не находил себе места, посещая боевые посты и служебные помещения, откуда его всё чаще вежливо выставляли, покуда не нашёл себе пристанище в рубке дежурного по кораблю. Там для него не было никаких ограничений, и он никому не мешал. Место Боцману понравилось, поэтому он стал находиться там постоянно, за исключением мелких отлучек, необходимых для приёма пищи и исправления нужды, не считая прогулок по шкафуту, где он любил радоваться тёплому солнышку. Надо так было случиться, что отхожее место щенок облюбовал прямо на шкафуте, по центру площадки носовой ВПП. Именно посреди круга, выкрашенного белой краской, в самом, что ни на есть, центре. Поглядывая осторожным взглядом по сторонам, он быстрыми прыжками мчался на средину ВПП и, словно юла, начинал вертеться там, пока не подходило время «Ч». Успокоившись, щенок пристраивался на белом трафарете нарисованной единицы и начинал справлять естественные потребности. Командир, находясь на главном командном пункте, часто наблюдал эту картину и стал стыдить Боцмана. Он включал прибор громкоговорящей связи «Каштан», и по шкафуту гремел чёткий, хорошо узнаваемый голос:

– Боцман! Ай-йай-йай! Как не стыдно, а, Боцман!?

Услышав голос Борисова, Боцман виновато крутил своей мордашкой, явно не улавливая, откуда произносился стыдящий его голос. Слегка поскуливая, он внимательно всматривался в разные стороны, пытаясь самостоятельно разобраться в такой щекотливой ситуации. Тогда Борисов давал щенку «добро», одобряя его сообразительность, и по корабельной трансляции звучала команда:

– Матросу Борисенко прибыть на шкафут!

Услышав команду, матрос Борисенко, вестовой мичманской кают-компании, брал смётку, совок и мигом прибывал на шкафут. Являясь ответственным за отхожими делами Боцмана, Борисенко всегда старался выполнять свои обязанности исправно и быстро, иногда заставая щенка в самом разгаре затянувшегося ответственного момента. В данной ситуации матросу доводилось дожидаться конца «прелюдии», которую так некстати совершал всеобщий корабельный любимец. Затем он сразу приступал к работе, чтобы отходы «пищекомбината» неугомонного щенка не задерживались надолго и не приводили в непристойный вид самую заметную часть корабельной палубы.

Проходя европейские проливные зоны, Каттегат и Скагеррак, Ла-Манш и Па-де-Кале, в узостях которых виднелись берега стран участников военного блока НАТО корабль то и дело, облетали маленькие двухместные вертолёты. Они, словно стрекозы, кружились вокруг грозной боевой единицы, пытаясь уловить интересный факт из жизни советских военных моряков. На воде же, тем временем, рыскали небольшие катера и военные патрульные корабли. Люди, находящиеся в них были одеты в военную униформу и гражданские костюмы. Там, в основном, находились любопытные журналисты и профессиональные разведчики. Прижимая к плечу надёжные видеокамеры ведущих западных производителей или с любопытством всматривающиеся в объективы своих «Никонов» и «Кодаков», они пытались приготовить с ног сшибательные репортажи и богатые иллюзиями сенсационные материалы для местных газет. Боцман, конечно же, не мог упустить такой исторический момент. Он выбегал на главную палубу, становился на задние лапки, осторожно упираясь передними на упругие, жёстко натянутые леера, выставляя при этом на всеобщее обозрение витиеватые полоски «беленьких носочков» передних лапок и, злобно осматривая иностранцев, заводился звонким неугомонным лаем, заранее предвкушая их злые умыслы.

Не обошлось без приключений и в Бискайском заливе, где минимум триста пятьдесят дней в году свирепствуют шторма. Досталось там и БДК «Ивану Рогову», который попал в семи балльный осенний шторм. Тяжёлые свинцовые волны грозного Бискайского залива устрашающе набрасывались на одинокий корабль с неугомонной штормовой силой, раскачивая при этом огромную военную посудину, словно маленький прогулочный катерок. Местами крен корабля достигал тридцати, а то и все тридцать пять градусов. Такие опасные манипуляции природной стихии заставляли моряков, как никогда, максимально быть внимательными на боевых постах и в корабельных отсеках, не теряя бдительности, достойно переносить все тяготы флотской службы. Несмываемый осадок оставил бурлящий Бискай и в собачьей памяти Боцмана. Выпрыгнув во время качки в узкий корабельный коридор, щенок попытался преодолеть необходимое расстояние в пару прыжков, как это он обычно и делал по нескольку раз на день. Но не тут то было. В самый неподходящий момент корабль качнуло, и он круто накренился на левый борт, а обеспокоенный Боцман, стукнувшись головой о металлическую переборку, в миг отпрыгнул на другую сторону, резко теряя установившееся равновесие. Присев на палубу, он осторожно оглянулся вокруг, никак не понимая: что именно с ним произошло, и кто это так отчаянно стукнул его по голове? Щенок чётко помнил, что раньше в этом месте для него не существовало никаких преград, и этот пустынный коридорчик он преодолевал в считанные секунды.

Немного передохнув, Боцман пришёл в себя и снова решил повторить попытку, несостоявшегося с первого раза прыжка. Однако корабль к тому времени накренился в правую сторону и, Боцман снова стукнулся, но уже в противоположную переборку. И разница была только в том, что удар пришёлся с другой стороны головы. Получилась такая вот печальная несправедливая симметрия. Совсем растерявшись и перестав ориентироваться в происходящей ситуации, Боцман придвинулся к противоположной переборке, куда его понесло силой очередного крена, припал всем туловищем к палубе и жалобно заскулил. Понимая своё безвыходное положение и, не надеясь на постороннюю помощь, он вдруг стал размышлять, словно человек, оценивая сложность настоящего момента. Щенок скулил и думал, пытаясь разобраться в происходящем и – разобрался. Понимая, наконец, что происходит, он каким-то непонятным чутьём вычислил амплитуду монотонных колебаний корабля, выждал подходящий момент, когда корабль встал на ровный киль, и получилась незначительная задержка в очередном резком крене и, сделавши несколько быстрых отчаянных прыжков, оказался возле подмостков трапа, ведущего на вышестоящую палубу. Здесь щенок снова прилёг, переждав, пока корабль достигнет равновесия, чтобы за эти несколько секунд продлить свой стремительный прорыв. Так Боцман наловчился передвигаться во время невыносимой бортовой качки. Никто его не учил таким военно-морским хитростям, он до всего доходил сам, своим необычным собачьим умишком.

Выполняя задачи боевой службы в Красном море, БДК «Ивану Рогову» пришлось пополнять запасы жидких грузов от танкера-снабженца «Ахтуба». Танкер подошёл к левому борту корабля и, пришвартовавшись лагом, стал выполнять поставленную перед ним задачу. Чтобы обезопасить сообщение с танкером в самом подходящем и безопасном месте, пришлось вооружить трап, жёстко закрепив его для большей надёжности и полной безопасности крепкой каболкой. На БДК был хорошо оборудован стоматологический кабинет и военврач стоматолог, пересевший на «Рогов» из штабного корабля управления «Баскунчак», стал регулярно принимать моряков, страдающих зубной болью. Узнав о наличии на корабле стоматолога, несколько, остро нуждающихся, членов экипажа танкера попросили разрешение у командира БДК на получение квалифицированной помощи. Командир, естественно, положительно воспринял просьбу моряков танкера и дал своё командирское «добро». Но всё оказалось не так просто, как казалось на первый взгляд. Получив разрешение, несколько членов экипажа танкера попытались пройти на борт корабля, но на трапе их встретил грозный лай озлобленного Боцмана, который явно был против посещения посторонними лицами военно-морской боевой единицы. Щенок решительно встал посреди узкого трапа, конкретно препятствуя проникновению на корабль гражданских лиц. Картина была ошеломляющей и не требующая комментария. Маленький корабельный пёсик с диким рвением, злобно выставив передние резцы, смело бросался на «чужаков», стараясь всячески препятствовать проникновению танкеристов на борт корабля. Попав в безысходное положение, один из гражданских моряков раздражённо крикнул в сторону проходившего мимо мичмана Воронина:

– Товарищ, мичман, прикажите матросикам убрать псину, не то скоро за щиколотки начнёт цепляться!

– А он у нас так просто не уйдёт, да и вас не пропустит, если, в конечном счёте, не примите его условия, – с иронией в глазах произнёс в ответ весёлый мичман.

– Что же у него за условия такие? – прозвучал неотвратимый вопрос со стороны больных.

– Да условия проще простого, возьмите чего-нибудь вкусненького, конфетку или кусочек рафинада, а подойдя к Боцману, угостите его с добрыми намерениями, – улыбнулся мичман и продолжил. – Он ведь у нас большущий взяточник. Только таким макаром и пропустит, по-другому уж, никак не получится.

Такое обстоятельство заинтриговало танкеристов, и они повелись на шутку сообразительного мичмана. Через пару минут, танкеристы снова встали на пути агрессивного Боцмана. У каждого в руках было соблазнительное откупное, в виде кусочка шоколада или затерявшейся в кармане «ириски». Подойдя к щенку, который до последнего момента продолжал извергать свой злобный лай, они стали подсовывать ему откупное. Боцман же, получив очередную сладость, спокойно пропускал «чужака» на корабль. Проглатывая сладкую приманку, он тут же набрасывался на следующего посетителя, ещё больше входя в раж от предстоящего важного момента. Так просто и впечатляюще он получил пользу от мучившихся зубной болью моряков танкера «Ахтуба».