Я и не заметил, как сумерки опустились, и нам пришлось фары на байках зажечь. Электричество, конечно, местные сюда провели, но никто и не подумал фонари воздвигать. Народу и особенно детей на улицах поменьше стало, зато чем дальше, тем гуще «чайные домики» и прочие заведения попадались. Из них орали дзоку, в записи или живые – непонятно было. Или одиночные музыканты в мастерстве упражнялись.

В одном месте мы мимо ещё горячего кострища проехали. От него смердело жжёным мясом. На дымном пепелище ходила старуха с клюкой и собирала крупные чёрные кости в мешок.

То и дело нас продавцы наркотиков и сутенёры окликали, прямо рёв моторов перекрикивали. «Нихон лав, Нихон лав!»

– Знаем мы этот Нихон, – обозлился Тони. – Сплошные филиппинки.

Наверное, он потому так сердился, что сам был нихонцем. А я так думаю, ничего странного в таких призывах сутенёров нет, потому что живут на полосе всякие люмпены – перуанцы, индусы, корейцы, китайцы, айна… Конечно, они от нихонок прутся. Ведь настоящая нихонка для Полосы всё равно что дочка Императора, такая же редкость.

В этом Ака Тётине так густо щиты с рекламой девушек и парней были натыканы, что в глазах рябило. Я тут раньше не бывал, мне сюда далеко от дома ехать. Но секс-отели на Полосе повсюду есть, чуть ли не в каждом подвале, только мне некого в них водить. К тому же у меня своя квартира есть.

Мы свернули в короткий тупик с бледно-синим щитом, на котором разные надписи и стрелки были. Тут уже стояло несколько ужасных байков, словно слепленных их ржавых труб, и тусовался десяток шумных девиц и подростков. Тут же крутилось двое явных хобо, бродячих безработных. Они вечно выискивают местечко, где можно за какую-нибудь грязную работу экстази или бургером разжиться.

– Развлекайтесь, ребята! – сказал какой-то громила с помповым ружьем. Рядом с ним, по обе стороны от ляжек, видны были дубинка и короткий меч, чем-то заляпанный. Громила сидел прямо под щитом, на рваном футоне, и курил. Наверное, это был стаф, потому что он торчал совсем рядом со входом в бар. – Я посторожу ваши колёса.

От угона, конечно, байки охранная электроника защищала, а вот свинтить что-нибудь местные уроды могли. Стаф, похоже, оберегал какой-то местный «кодекс чести» и заодно заботился о репутации заведения. На Полосе законов нет, и без таких «кодексов» было бы гнусно.

– Наруходо! – кивнул Тони. – Так, камайну, далеко не разбегаться, через полчаса двинем дальше. Готовьте валюту.

Сэйдзи глянул на Аоки, и они на пару ушли в глубину тупика. Там виден был едва освещённый вход в какое-то здание. Словно бы оно не всегда тут стояло и вместе с другими разрушилось, а возникло уже после катастрофы. Оно было построено из деревянных и бетонных балок, а крыша у него походила на сложенные в молитве руки старого монаха – морщинистые и узловатые. Балки были перевязаны верёвками и тросами. И вообще его как будто сложили из строительного конструктора для саннэн-хойку. Тут у двери этого дома показалась парочка полуголых парней, явно местных. Они моментально достали из мешка сигареты и закурили.

– Эй, Егор, ты остаёшься, что ли? – услышал я. Пока я пялился на странный дом, все собако-львы разошлись по ближним лавкам. Только Чипаня ещё не успел, он меня и окликнул. – Давай со мной, не угонят твой «ёкай»…

Я поглядел вокруг. Тут были сто-иеновый магазинчик с яркой фанерной витриной, мастерская по ремонту бытовой техники и бар под вывеской «Рокабири-клуб». Из его двери вылетала глухая волна музыкального грохота и криков.

– Ладно! – ответил я, снял толмача и затолкал его в кожаную сумочку под передней фарой. Мы с Чипаней вошли в лавку с микрочипом на вывеске и надписью «Вентиль инсайд». – А остальные в клуб двинули?

– «Клуб»! Скажешь тоже. Пускай идут, – махнул он рукой. – Всё равно не успеют толком приторчать. Гляди лучше, какие тут классные штуки есть. Нравятся?

Возле прилавка крутился только один грязный подросток. Он пытался всучить продавцу что-то мелкое и явно грошовое, потому что продавец не желал даже глядеть на товар. Покосившиеся полки, ярко освещённые, были сплошь заставлены непонятными устройствами, похожими на древние компьютеры. На ценниках у них были указаны какие-то уж совсем смешные числа.

– Смачный хлам, верно? Винтажная техника для вычислений, симатта! Эй, дядя, новинки есть?

– Мотирон! – обрадовался тот и погрозил мальчишке, чтобы отогнать того от прилавка. – Эпл первый на днях подвезли, всего за двадцать косых отдаю. Дёшево, потом что без родословной, блока питания, клавы и ящика.

– Масака! Покажи.

– А косые – это что за деньги? – спросил я.

– Тысяча рублей, – вежливо отозвался торговец, а Чипаня с пацаном заржали.

На прилавке возник огромный системный блок с синим ромбиком на передней панели. Ещё там были две кнопки и крошечный дисплей. Крышки у этого блока, конечно, не было, и Чипаня влез внутрь него головой, хищно всматриваясь в чипы и платы.

– Чуть ли не каждую неделю пытаются мне первый эпл всучить, дурачки! – сказал он. – Их всего двести штук Джобс и Возняк собрали, прикинь. Где пятьдесят шесть, всем знатокам известно. Последний года три назад на е-бэе за шестьсот косых продали… У него в комплекте ещё мануаль был и кассета с бэйсиком. Думаю, если её покрутить, она тут же осыплется. А простую машину можно всего за один косарь купить… – Чипаня высунулся из блока и возмущённо уставился на хитрую рожу торговца. – И за каким Буддой мне твой пятый пень сдался?

– Гомэн насай, господин! Неужели меня опять надули? Ну, попадись мне тот юсоцуки, что всучил мне эту иссан но кусо!

– Они тут в подвалах знаешь сколько техники насобирали, – повернулся ко мне Чипаня. – Там целые склады её были, списанной из разных офисов. Оядзи мой тут немало чего закупил, пока что-то ценное попадалось. Но лучшие вещи, само собой, только на е-бэе купишь. Лампу от эниака, скажем, или айбиэм пять-сотый. Сфера там, альтаир и прочие. Да, кстати…

Он достал из кармана плоскую коробку из жести и выложил её на прилавок. Внутри, обёрнутая в вату, лежала матовая лампочка с острой макушкой. И Чипаня, и продавец, и даже подросток склонились над ней и стали изучать, а мне стало неинтересно таращиться на это пыльное железо на полках. Я бы тоже, наверное, хотел чем-нибудь увлекаться, но для собирательства деньги нужны. Только танкобоны мне и по карману… Чипаня с хозяином покричали и ударили по рукам, и мы вышли в ночь.

– Лампу от старого русского телевизора впарил, а сказал, что от эниака, – похвалился байкер. – Только он не поверил, конечно. А у тебя что на продажу? Чем с Тони расплатишься?

– У меня хуманин есть. – Я показал Чипане упаковку. Она была ещё прохладной. – Как думаешь, он дорого стоит?

– Не знаю… – протянул байкер. – Об этом ты лучше Гриба спроси. Но штука редкая, по-моему.

В переулок въехал грузовик, подёргался в тесном пространстве и кое-как приткнулся к лавке бытовой техники. Из него выскочило двое рабочих, они без промедления стали скидывать с борта старые холодильники, голики, микроволновки, кондишены и роботов-чистильщиков. И ещё какие-то автоматы были, не очень крупные. К технике моментально подвалили хобо и принялись выкликать хозяина лавки. Похоже, им сегодня повезло с работой.

– Нелегалы, – кивнул на грузчиков Чипаня. – Должны на заводы для переплавки возить, а стаскивают сюда – на Полосе платят куда больше, причём валютой.

– Слушай, а откуда у них тут электричество? Давно хотел узнать.

– Ты тёмный, что ли? Парогазка же рядом, три камэ всего. От неё подземные кабеля к порту идут, вот местные умельцы и сделали отвод. И органика из канализации, ил всякий сюда почти весь вывозится, тут из этой гаракуты метан гонят и ток вырабатывают. Да ещё компост потом продают на рисовые плантации. Тут парни не промах, уж будь уверен – из любого ксо иен настругают. Что-то одзи задерживается… – хмуро добавил он. – Пойдём к нашим, что ли?

Я пошёл вслед за Чипаней, пригнул голову на входе и очутился в дымном и тёмном подвале, набитом людьми. Нам пришлось почти проталкиваться через потную и полуголую толпу. Откуда-то гремела раздолбанная эреки. Наверное, эта музыка тут и называлась «рокабири». По потолку метались корявые тени. Меня кто-то хватал за рукава, одна совсем косая девчонка повисла у меня на шее и хотела повалить, но я не дался. Я боялся отстать от Чипани. Он так ловко тут двигался, что я сразу понял – это опытный тусовщик. Вообще-то подвал оказался маленький, потому в нём и было тесновато. И макушкой я почти задевал ржавые запотевшие трубы, которые поверху тянулись.

Камайну пристроились возле стойки из пластиковых ящиков, недалеко от огромного перегонного куба, где сакэ бродило. Это я по резкому запаху понял. Из наших только трое было – Ковш, Гриб и Херми. С ними сидел незнакомый мне отоко в одних шортах, густо татуированный. На его лысой голове, прямо над ухом, я увидел малиновый шрам.

– Егор! – обрадовался Гриб. – На, дёрни косяк.

Он сунул мне в зубы слюнявый окурок, и я затянулся сладким дымом. Потом затяжку сделал Чипаня, и мы втиснулись в компанию, подвинув ребят. Херми вскочила и усадила меня на свой ящик, а сама влезла мне на колени и прижалась к моей шее головой. Задница у неё была маленькая и твердая.

– Иди лучше ко мне, – потянул её Ковш, но Херми оттолкнула его руку.

Сразу за стойкой громоздился огромный чан, из него то и дело через кран наливали неочищенный сакэ. Много стаканчиков в микроволновке пыхтело, а другие постоянно совали в морозилку. Никакой разницы для бармена не было, что морозить, что греть – да уж, культура тут нулевая.

– Этот волосатый монстр – Егор, а это Такиче, – представил нас Гриб. – У Егора чёрный паспорт, вникаешь? А Тайшу с Флорой какие-то вонючие хлыщи пригласили на танец. – Кажется, он слегка обижался на девчонок. – Я Минору наказал, чтобы не дал их натянуть.

– Сугой отоко, – одобрил мой вид Такиче. – Если чёрный – это полный сугой. Ты бета-катенином накачался? Или ещё каким белком закинулся, чтобы волосы в рост пошли?

– У меня Леф-1 накрылся.

– Сугой! – опять повторил Такиче с восхищением. – Здорово. Ты местный?

– Да не местный он, а наш, в маншёне рядом с портом живёт… – влез Гриб. – Ладно, трепись дальше. Чего ты там заливал?

– Я как было рассказываю, симатта! Ну вот, ползу я по своему подвалу возле самого берега, дом там вообще рухнул, только одна тайная дырка осталась. Фонариком свечу. И вдруг вижу – впереди круг света, и в нём пожилой отоко сидит, полный дарасинай в рубище. Хотел его по черепушке долбануть и в воду сбросить, но что-то меня остановило.

– Благородный, что ли? – хрюкнул Чипаня. Он купил у бармена новую сигарету с травой, поджёг её и дал мне затянуться. После второй затяжки мне показалось, что кэцу у Херми совсем не такая твердая, как кажется поначалу. Я сунул руку ей под косуху и майку и провёл по спине ладонью.

– Нэйкан, – хрипло сказала она и обняла меня за шею. Зрачки у неё плавали, словно чёрные оливки в масле.

– Кутабарэ, – отрезал Такиче и сердито поглядел на Чипаню. – Ну, подошёл я и рядом встал, а сам арматурину покрепче взял. Вдруг у него сюрикэн в рукаве?

– Унко навалить присел! – заржал Ковш.

– Урусай, симатта! – не вытерпел уже Гриб. – Ты не слушай его, Такиче, он после гнилой травы шизеет. К тому же синестетик по жизни, для него твой трёп – что ужимки клоуна в театре дзёрури.

– Не трёп, а истина!

– Ёси, валяй дальше.

– Ну вот, этот оборванец показывает на особо жёлтый грибок на стене и говорит: «Красота, ёппу!» И опять уставился на плесень, и не отскребает её. И подумал я тогда – сидит пожилой человек, слагает трёхстишие, а я пришёл грибы скоблить. Ну и ксо же я после этого! Постоял рядом, полюбовался на жёлтые разводы и стал другие грибки срезать… А старику пригрозил, чтобы он не вздумал про дыру в завале кому натрепаться, а то всю его красоту на дурь переведут.

Все замолкли, даже Ковш. На минутку наша компания стала островком просветлённой тишины в этом шумном бардаке. «Сатори!» – подумал я.

– Уйду я из этого бизнеса! – в сердцах заявил вдруг Такиче. – Достало уже плесень собирать. Или в Россию буду ездить, на Сахалин, мне наш босс предлагает служебный рост. Там «морнин глори» растёт, из Штатов завезли и плантации высадили. Вот он и хочет сюда поставки наладить. Это вьюнок какой-то, у него в семенах психоделик есть. Никакой тебе лаборатории не надо – бери готовое!

– И что? – заинтересовался Гриб.

– Зажевал пяток семян, и торчишь, как от нормальной дозы элсэдэшки.

Тут у Гриба что-то громко пискнуло, он не успел восхититься и уставился на экран смарта. А Херми уже совсем поплыла и вовсю шарилась у меня под курткой, так что я против воли взопрел и скинул суйкан. От этого девушка ещё круче завелась и полезла уже мне в штаны. Я сунул ей в зубы стакан сакэ с ледышкой и обнял покрепче – спеленал рукой, чтобы не суетилась.

– Что за гаракута у тебя? – недовольный тем, что вклинились в интересную тему, спросил у Гриба Такиче. – Сэмэска от предков пришла?

– Синдзимаэ! Это я он-кью настроил, чтобы по часам дурь принимать – не раньше и не позже, понял? У папаши программу спёр, он по ней лекарства хавает. Вот, глядите. – Он показал нам надпись на экране: «Обдолбись апоморфином, хрен, пока не заломало».

– Нашёл чем закидываться, – хмыкнул Такиче.

– Это же просто напоминание. А вдруг оядзи на глаза попадётся? Про апоморфин он и не спросит, а за дитран какой-нибудь может по башке настучать.

– Ну? – очнулся Ковш. Новой сигареты с травой ему никто не предлагал, вот он постепенно и очухался. А Херми тем временем, не сумев вырваться из захвата, дотянулась мне до уха зубами и стала его грызть. Хорошо ещё, что не больно. – Доставай, симатта.

– Дзаккэнаё, брат, – хмуро ответил Гриб. – Скоро едем уже, хватит дурь лопать. И кончай сакэ хлестать, эбселена на тебя не напасёшься. Сейчас Сэйдзи придёт, а ты уже кривой.

– А где он? – встрепенулся Чипаня. – Долго чего-то нет.

– Не забудет…

– Слушай, а тебя за такие письма сэмэс-полиция не достаёт? – спросил Такиче. – Они же отлавливают подозрительные сообщения.

– Симатта, это же внутренний трафик смарта. Въезжаешь?

– Извини, сроду своего смарта не было. Это для городских игрушки…

Тут в музыке случилась пауза, и сквозь толпу к нам в уголок пробилась Флора. Она упала на спину Гриба и расслабилась, и ему пришлось усадить её на себя. Флора была вся красная и потная, и тяжело дышала, но глаза у неё были счастливые. Правда, когда она увидела Херми у меня на коленках, они ещё больше сузились.

– У, запарилась! Думала, помру сейчас. Отпускать не хотел, тикусёмо!

– Говорил тебе, не жри экстази. – Гриб пригладил девушке волосы и потрогал ей лоб ладонью. Потом покачал головой и крикнул бармену: – Эй, хозяин, гони кусок льда! – Ему пришлось отдать дырявую пяти-иеновую монетку, зато Флора перестала пыхтеть и успокоилась. – И ты не лопай перед танцульками, понял? – приказал он мне. – Наслушались Аоки, симатта! Экстази когда в кровь попадает, он мозговые клетки начинает долбить, которые серотонин производят. Кровь этой гаракутой насыщается, и тело перегревается… Видишь, что бывает? – кивнул он на Флору. – Кровь свернётся, и конец журавлику.

– Не зуди, Гриб, я и так знаю. – Флора прижала пальчик к губам товарища.

– Тайша-то где?

– Её какой-то дэбусэн пасёт. А как начнёт в штаны лезть, она ему про свой вич на ушко шепнёт, сама сказала.

Все засмеялись.

– А вообще-то верно Гриб говорит, – встрял Такиче. – Чем экстази греться, лучше псилоцибин хавать. Вот у меня…

– Мне сёсуй надо, – сказал я. Херми мне мочевой пузырь отдавила.

– Пойдём, я тебя провожу, – оживилась она и вскочила.

Она потянула меня за собой сквозь толпу, в дальний угол подвала. На сцене упражнялась на плохих инструментах дзоку, особенно тайку старался, лупил по своим барабанам. В паре метров от сцены видно было тёмное ответвление, едва задёрнутое плёнкой. Оттуда пованивало. А там разные стороны вело две расхлябанных двери – возле одной кучковались девчонки и курили, а рядом со второй никого не было.

– В мужской пойду, а то в бабский не протолкаться, – сообщила мне девушка и прошмыгнула передо мной. – И за пацана принять могут, со мной бывало… Пьяные же все. Как давай визжать, яриманы.

Я вошёл следом. Навстречу нам попался Минору, он увидел Херми и хотел что-то сказать, даже рот открыл. Но потом посмотрел на толпу возле женского тойрэ и смолчал. И ещё Херми грозно так на него зыркнула.

Духан тут стоял крепкий, но терпимый, потому что кондишен вовсю работал, воздух освежал. И грязи почти не было, только возле урны валялись пустые коробки из-под разных таблеток, не говоря уж о крошечных окурках. И стены были целиком расписаны всякими грубыми словами и любовными признаниями.

Какого-то хилого отоко тошнило в раковину, а приятель макал его головой в струю воды.

Херми завалилась в единственную открытую кабинку и поманила меня за собой. Другие, похоже, были уже заняты. Я в сомнении остановился, но она в самом деле походила фигурой на мальчишку, и никто не возмутился. Хотя вообще-то было некому. Херми зашипела, и мне пришлось зайти в кабинку вслед за ней.

– Закрой дверь-то! – прошептала она. – Ну давай ты, а потом я.

Терпеть уже сил не было, и я помочился в унитаз, стараясь не думать, что рядом пыхтит девчонка, штаны расстёгивает. Пусть она и с тестостероном в крови, и варэмэ у неё нетронутая. А тойрэ нормальный был, тут даже ханагами на бачке лежала, и я взял один листик. Но не успел я данкон обратно спрятать, как Херми уже на унитаз с ногами взобралась и меня за тибу схватила. Штаны у неё уже спущенные были, и она нимало не смущалась.

– Уф… – Я услышал, как она сёсуй делает. И вдруг она наклонилась и надела губы мне на данкон, целиком закусила. Я ничего и сказать не успел! – Ну ты волосатый, симатта.

– Ты чего, Херми? – поразился я.

Попытался отодвинуться, но она сцепила ладони у меня за коленями и не отпустила, а дёргаться я побоялся, чтобы дверь спиной не вышибить. Пока я думал, как поступить, между ног у меня возникло такое напряжение, что хоть гвозди заколачивай. А Херми всё не унималась, двигала головой как заведённая, с закрытыми глазами.

– Хватит, а? – прошептал я через силу.

– В кэцу хочешь? – Она выпустила бокки изо рта и подняла довольное лицо кверху. Но язык у неё никуда не делся, а продолжал типатаму оглаживать. – Я тоже. У меня всё с собой, сейчас…