После одного лишь жалкого листка коки с известкой ему уже представлялось, что победить «виртуальный» жар его плоти не сумеет и целая толпа девчонок. Недаром, оказывается, так рвался обратно давешний американец. «Интересно, старики тоже испытывают нечто подобное, угодив в мир своих наркофантазий?»

Итак, дальнейшая судьба таинственного гостя – по крайней мере на несколько часов вперед – была решена, и он остался в доме верховного жреца. Первым делом после этого Аталай должен был известить отца Кумари, самого бога Солнца. А тот уже, понятно, не мог поступить иначе, кроме как собрав совет из особо приближенных лиц.

Кумари был чужд такого рода собраний, поэтому он отговорился необходимостью посетить казарму и проверить готовность войска к походу. Предлог был вполне благовидный. Хотя Аталай предпочел бы, чтобы молодой сапана получил куда более ценный опыт обсуждения дела государственной важности и принятия решения, а не бряцал лишний раз оружием.

Сапана Таури принял делегацию в составе Аталая, Уакарана и еще пятерых высших жрецов в малом зале своего дворца, отделанном далеко не так роскошно, как зал для многолюдных церемоний. Но роскошь сейчас и не требовалась, поскольку дело пока не вышло из категории «тайных». Вместе со жрецами пришел и воин, который услышал в усыпальнице шум и отпер ее при помощи оказавшегося рядом младшего жреца. Ни представителей знатных родов, ни посланников от дружественных племен не пригласили, поскольку дело представлялось сугубо частным, не предназначенным для всеобщего ознакомления.

Старому сапане было уже около пятидесяти лет, а утро выдалось прохладным, поэтому слуги приготовили для него горячую ванночку воды из оттаявшего горного снега, сдобренную целебными солями. В эту посудину сапана и погрузил ноги. Ходить ему в последние пару лет было трудно, и если бы не такие процедуры, он вряд ли смог бы самостоятельно передвигаться. А так его даже хватало на то, чтобы десяток раз в году, во время праздников, выйти к народу и постоять на вершине Храма Солнца.

Таури сидел на неудобном троне из красного дерева, отделанном золотыми пластинами в форме различных животных и птиц. Трон был скрыт от посетителей пологом, и видеть сапану мог только Аталай, поскольку расположился крайним на полукруглой деревянной скамье.

Как обычно во время официальных приемов, Таури облачился в праздничную одежду, самой заметной деталью в которой была накидка из меха летучего вампира. Его седые волосы, как и полагается вождю народа, были перетянуты алой повязкой из шерсти, украшенной перьями горного сокола.

– Насколько я знаю, сегодня утром был найден еще один мертвый, – начал Таури дребезжащим старческим голосом. – Что-нибудь удалось узнать? Кто убил его, когда? Тот же самый ночной демон или человек?

– Демон, – отозвался Аталай, чтобы не вдаваться в подробности.

Вздумай он заявить о своих сомнениях, это только внесло бы сумятицу в общее настроение. Не успев толком обдумать новые обстоятельства дела, на высшем совете лучше помалкивать. К тому же убийство совершается уже не впервые, и каждый воин-аймара хоть раз да убивал врага… А вот появление в усыпальнице белокожего человека – воистину чудо.

– Я также слышал, Аталай, – нетерпеливо перешел к главному Таури, – что в усыпальнице моих предков, сынов Солнца, был пойман шпион неизвестного вражеского племени. Почему этот человек еще не казнен? Может быть, это именно он убивал граждан Тайпикала по ночам?

Верховный жрец спрятал понимающую улыбку. Пусть всем известна мягкость старого сапаны, проявлять хотя бы на словах свой суровый нрав ему не запретишь. Между тем, как докладывал Ило, многие жрецы именно в терпимости Таури видели причину того, что земля скудеет. «Земле нужна кровь, много крови, чтобы она вновь наполнилась соками, – ворчали они. – Слишком много голодных ртов развелось». И при этом словно не замечали, что их собственные наложницы исправно рожают.

Таури с детства боялся крови – когда на его глазах жрец вырвал еще бьющееся сердце из груди поверженной ламы и прижал его к губам мальчика. Может быть, из-за этого все двадцать лет своего правления сапана избегал публичного насилия и ни разу не воевал с соседями, предпочитая дипломатию оружию. Таури также не любил присутствовать на жертвоприношениях, когда во славу богов на алтаре забивали лучшую ламу с его скотного двора.

– Казнить врага никогда не поздно, благо он в нашей власти, – отозвался Аталай. – Намного опаснее расправиться с посланцем друзей. И я считаю это простым совпадением. Слишком разнятся мертвый раб и Храм Солнца, откуда привели пришельца. Нет, он вряд ли может быть ночным демоном, слишком безыскусен и очень похож на человека. Ни клыков, ни шерсти.

– Наверное, ты прав, – легко согласился сапана. – Но проследить путь этого лазутчика и сопоставить с ночными делами надо непременно! Пусть расскажет первый свидетель. Он же единственный, как я понял.

Бледнея и заикаясь от волнения, солдат поведал о встрече с чудом. Заслышав удары по двери, доносящиеся из усыпальницы правителей, храбрый воин решил, что это восстал один из прежних правителей, чтобы посетить своих потомков. Несмотря ни на что, воин не потерял присутствия духа и призвал ближайшего жреца, чтобы тот руководил приемом разгневанного божества. У жреца, почти мальчишки, хватило смелости громко приветить посланца, после чего он и потерял сознание, будучи ослеплен величием «небесного гостя» и его ростом. Новоявленный «бог» никак не походил на ожившую мумию – значит, он не пролежал в помещении десятки лет, а явился туда незадолго до того, как начал ломиться в закрытую дверь. Обращало на себя внимание и то, что гость вел себя по-хозяйски, глядел на аймара с любопытством, а вовсе не как пойманный шпион. И говорил он на незнакомом языке, ну просто ни одного слова понять было невозможно. В общем по всему выходило, что это не человек.

На этом рассказ солдата закончился. Ему приказали удалиться и забыть обо всех событиях сегодняшнего утра под страхом смерти.

Итак, юный жрец при виде голого «бога» хлопнулся в обморок и крепко ушибся затылком о камень, так что прока от него в расследовании обстоятельств этого удивительного события пока не было. Аталай спросил:

– Кто-нибудь припомнит хоть один подобный случай?

Чтобы охладить перегретые мозги, он налил себе из кувшина ледяной чичи. Случай и в самом деле был невиданным.

– Когда-то из водянистой пустоты, черной как сама чернота, возник холм сухой земли, – неуверенно проговорил старший жрец, ведающий истоками мироздания. – На нем Творец всего сущего и явил себя в виде бородатого старца…

– Вряд ли тут можно найти аналогии, – возразил мастер церемоний Уакаран. – Бородатый старик и юноша? Водянистое ничто и усыпальница древних правителей? Сухой холм! «Еще не было неба и земли, и не были изготовлены мной люди и змеи… Был только Я, сам по себе» – так сказано в анналах.

– Пусть Творец и явил себя в прошлом стариком, никто из людей не запретит ему принять образ обнаженного юноши огромного роста, – разгорячился знаток древних петроглифов. – Вспомните о богинях влаги и неба, богах воздуха и земли! Каждый из них может обрести осязаемую нами форму, преследуя неведомую для смертных цель.

– Мир не застыл на месте, а развивается вместе с нашими божествами, вместе с их взрослением, – поддержал старца его молодой коллега. – Кто знает, может быть, мы стали свидетелями рождения нового, десятого члена божественного сонма. Тем более не далее как три дня назад мной была замечена над северными отрогами новая яркая звезда, предвестница перемен.

– Довольно! – осадил этот полет фантазии Аталай. – Твое наблюдение новой звезды не подтвердилось.

– Но она была, я сам видел ее в оптическую трубу, и она двигалась!

– Так мы можем зайти слишком далеко, – прозвучал усталый голос сапаны. – Явление нагого юноши в усыпальнице, безусловно, необычно, но я все-таки прошу вас начать с более… земных причин этого события. А вот когда вам не удастся найти ему привычное толкование, тогда и вспомните о дневных и ночных божествах, о сражении Солнца с Луной и тому подобном. Но уже без меня.

Таури, по своему обыкновению, постарался сгладить остроту дискуссии и придать ей практический характер, уведя ее от пересмотра основ мироздания.

– Этот человек самозванец! – заявил один из старых и косных жрецов. – Разве он похож на аймара или кого-то из соседнего племени? Убить его тайно, и делу конец. Если до народа дойдет весть о белокожем гиганте, невесть откуда появившемся в усыпальнице правителей, беспорядков не избежать! Особенно сейчас, когда урожай такой невысокий… Не приведи боги, люди решат, что он пришел на землю, чтобы накормить их.

– Чтобы кормить людей, существую я, бог Солнца, – резко заметил Таури. Только Аталай видел, как сапана после этих слов прижал ладонь к сердцу и несколько раз глубоко вздохнул. – Это известно всем!

– Разумеется, господин… Нельзя позволить людям усомниться в этом, – вывернулся жрец.

– Если мы не захотим, никто из посторонних не узнает о нашем госте, – вкрадчиво произнес Уакаран, придя на помощь вздорному коллеге. – Какая разница, убить ли его втайне от всех или втайне же заточить в камере пирамиды? Кроме того, именно от нас зависит, как истолковать его слова, – добавил он.

Многие согласно кивнули, в том числе невидимый для жрецов Таури.

– Ты прав, Уакаран. – Сапана недовольно пошевелил ногами – похоже, вода в чаше остыла. – В самом деле, если речь пришельца никто из людей не понимает, то можно вложить в нее любой нужный нам смысл.

– Осталось ограничить круг тех, кто будет устами посланца богов, – сказал Аталай. Ему не нравилось, что Уакарану удалось завладеть вниманием вождя и заслужить его одобрение, поэтому следовало перехватить инициативу. – Не считая самого сапаны Таури, разумеется. Будет очень странно, если толмачами белокожего станет все жреческое сословие поголовно.

– Уместно ли называть этого человека посланцем богов? – спросил Уакаран с улыбкой, предназначенной для других жрецов. – Если мы полагаем, что можем толковать его речи по-своему, а он нам на это не возразит… То никакой это не посланец, а обычный человек, пробравшийся в усыпальницу через дыру в стене. Поскольку очевидно, что боги вполне в состоянии снабдить своего посланца языком, понятным для всех людей.

– Так кто же он, по-твоему? – вспылил Аталай. – Кто еще мог возникнуть из воздуха в закрытом помещении?

– А кто сказал, что он не появился там еще до того, как солдат заступил на вахту? И пройти туда он мог еще в неприметной одежде, прошмыгнув мимо охраны! Кто в последний раз проверял, целые ли в усыпальнице стены? Я не говорю сейчас о том, что этот человек может оказаться демоном, посланным для того, чтобы совратить нас с пути служения истинным богам!

Все невольно ахнули, в том числе Таури. Только Аталай сдержался, поскольку главным чувством, снедавшим его сейчас, был гнев.

– Не будем пока рассуждать о таких неприятных вещах, – сказал он жестко. – Все это не более чем досужие рассуждения. Я согласен, что дело требует более тщательного изучения, но для этого мы должны будем привлечь к нему еще нескольких, пока не посвященных в него людей.

– И таким образом окончательно сделать слухи о голом пришельце всеобщими, – усмехнулся Уакаран.

В малом зале повисло тяжелое молчание. Прямоугольники солнечного света, постепенно ползущие по каменным плитам пола, уже добрались до полога, за которым прятался сапана. Скоро золотые нити, вплетенные в ткань, засияют всеми оттенками огненно-желтого. Стало слышно, как далеко внизу мычат ламы и лают псы, смеются служанки и журчит фонтан – там еще не знали об опасности, что грозила государству, если ее жрецы неправильно истолкуют сегодняшнее событие.

– Я так и не понял, – сказал наконец Таури, – каким образом этот человек мог появиться в усыпальнице. Ясно только, что без дополнительного расследования в этом вопросе не обойтись. – Он аккуратно вынул худые ноги из плошки и поставил их на заранее расстеленное шерстяное полотенце. – Как бы то ни было, мы можем и не разобраться в этом вопросе. Или не найдя простого объяснения, поскольку пришелец дать нам его не в состоянии, или потому что простого объяснения не существует и юноша действительно послан к нам богами. В этом случае он может оказаться как обычным человеком, не ведающим о своем предназначении, так и богом, ясно осознающим цель своего прибытия. Что мы можем сделать, если он – бог?

Жрецы переглянулись. Аталай взялся высказать, как он полагал, общее мнение:

– Ничего, господин. Убить его, даже если это возможно, означало бы смерть всего народа аймара и даже, может быть, всего нашего мира. Приветствовать его публично и поставить рядом с тобой – значит признать его самим Творцом, ибо он возник из пустоты, и принизить роль самого бога Солнца в твоем лице. Какие могут быть последствия, я даже предсказать не берусь, особенно в такой неудачный для земледелия год… Будучи богом, этот юноша должен иметь цель своего появления у нас, как ты и говорил. А значит, что бы мы ни делали, он ее достигнет, если твой небесный двойник, бог Солнца, не придет к тебе на помощь советом или делом, господин.

Во время речи Аталай с некоторой тревогой следил за лицом старого сапаны. Таури, конечно, по праву представляет главное божество на земле. Но даже будучи его признанным братом, он не сможет тягаться мощью с самим Творцом. Копья и пращи его армии – ничто по сравнению с мощью непостижимого существа, когда-то сотворившего мир. И сапана, естественно, это понимает, а потому возразить по существу не может.

– Хорошо, – тяжело проговорил Таури. По голосу его было понятно, как он стар и утомлен. – Задам вопрос иначе. Как мы можем использовать этого человека или бога в интересах государства и народа, при этом не обидев его?

– Опять же зависит от того, кто он такой, – ответил Уакаран. – Если обычный шпион, проведем показательное жертвоприношение на празднике урожая. А если бог, спросим совета или помощи.

– Когда сможем понять его, – веско добавил Аталай.

– Пока же оправдаем урезание рациона старикам…

– Значит, стоит раскрыть его появление народу? – уточнил Таури.

– И что мы скажем? – выступил жрец, объявивший гостя самозванцем. – Кто он – посланник или обычный человек? Назвать человеком бога или богом человека равно кощунственно! Навлечем лишь гнев истинных богов и самого Творца, и они отвернутся от нас или покарают! Приписать божественные речения простому смертному или выдумать собственные толкования божественным словам – выбор между ужасным и гибельным…

– Достойная критика! – сердито перебил Уакаран. – Собравшиеся здесь одинаково хорошо представляют себе всю опасность любого выбора. Порицая, предлагай!

Однако вздорный старик, так зримо обрисовавший проблему, не нашелся что ответить мастеру церемоний. Направленный на отыскание слабых мест в логических построениях коллег, над разрешением проблемы его разум работать отказался.

Всем стало ясно, что простыми рассуждениями дело «посланца богов» не разрешить. Любые активные действия, основанные на предположении человеческой или божественной природы пришельца, будут равно ошибочными. Понял это и Таури.

Он поднял небольшую деревянную палицу и два раза ударил ею в золотой диск, висящий над его правым плечом. Через мгновение массивная каменная дверь открылась, и в малый зал скользнуло несколько служанок с посудой. Перед каждым из жрецов появились серебряные подносы с плошками, заполненными яствами, и кувшинчики с теплой чичей. Отдельно лежало по свежему листу коки с известковым шариком.

Одна из девушек, не отдергивая полога, протянула за него руку с золотым подносом, и сапана принял пищу. Какое-то время спустя, освежив трапезой дух и тело, Таури отставил посуду в сторону и спросил:

– Что мы должны сделать сейчас? Я не говорю – «можем»… Нет, именно должны, чтобы исключить любой вред государству от появления этого юноши. Забудем пока о пользе.

Над этим вопросом Аталай уже подумал и готов был ответить, но Уакаран опять опередил его:

– Самым лучшим было бы отвести его подальше от Тайпикала и отпустить восвояси, а заодно проверить как следует усыпальницу. Божеству такое обхождение не повредит, а о человеке и заботиться не стоит.

Все старшие жрецы зароптали, выражая кто недовольство, кто одобрение, но высказался один Аталай:

– Друга надлежит приветствовать и ублажать, врага же примерно наказывать! Виданное ли дело – так обращаться с гостями? Прогнав бога, мы лишимся его расположения, врага же отпустим с добытыми им сведениями о том, что наша армия завтра выступает в поход, а город остается почти без защиты.

– И кто же отвечает за это? – язвительно встрял Уакаран.

– Речь сейчас о другом!

– Предлагай, господин, предлагай, – склонил в притворном смирении голову мастер церемоний. – Мы все в нетерпении ожидаем твоего веского слова.

Верховный жрец несколько раз стиснул и разжал кулаки, чтобы справиться с раздражением.

– Нам следует научиться понимать его, – сказал он. – Стражу превратить в почетную охрану, подобную той, что сопровождает повелителя и нас самих во время прогулок по Тайпикала. Следовательно, пока мы можем открыто объявить его послом незнакомого дружественного племени, желающим установить с аймара родственные связи. Для богов обидного в этом нет… Когда же речь его, если такое вообще возможно, станет нам хоть примерно понятна, мы сумеем точно истолковать его появление. Пока же можно объявить, что бог не видит в нашей жизни прегрешений и одобряет ее. А если божественная суть и цели этого юноши проявятся раньше – что ж, далее мы будем ведомы самим Творцом, и сомнения наши будут уже вовсе неуместны. И конечно, надо еще раз проверить усыпальницу, соседние сокровищницы и святилища – не возник ли там потайной лаз после не замеченного нами землетрясения? Об этом же толковал любезный Уакаран, с чем я полностью согласен, – кивнул он в сторону мастера церемоний. – Но это так, для собственного успокоения. Вот что я предлагаю, и вам судить, прав я или в чем-то ошибаюсь.

Как и ожидал Аталай, существенных возражений ни у кого не нашлось. Уакаран, вопреки его опасениям, очень легко согласился с мнением верховного жреца. Он даже предложил помощь в организации тщательного обследования комнат пирамиды, примыкающих к усыпальнице. Но Аталай уже знал, кого именно он попросит об этой услуге, а потому вежливо отклонил предложение мастера церемоний.