– Мы начали работать по этому делу. Словно спущенные с поводка охотничьи псы, мы ринулись в погоню за волком. Но хищник оказался резвым и очень скоро пропал в чаще леса. Нам нужно было найти след, уловить запах, по которому можно найти зверя. Но следов почти не было. Это в детективах всё романтично и просто. На месте преступления всегда оказывается веская улика, тут же появляется нужный свидетель, который выдаёт сыщику информацию, а уж тот, пользуясь дедукцией и логикой, быстро разматывает клубок преступления. В жизни оказалось всё не так романтично. Никаких более-менее значимых улик на месте преступления обнаружено не было. Единственной уликой было орудие преступления, которое плавало в луже крови, рядом с обезглавленным телом. Это была струна. Обыкновенная струна от музыкального инструмента.

Свидетелей, которые видели преступление, или хотя бы что-то слышали, тоже не нашли. Нам абсолютно не за что было зацепиться. Единственные логические выводы, которые мы могли тогда сделать гласили, что преступник, возможно, жил в этом районе, что возможно он знал жертву, что возможно он был мужчиной и возможно убийство было преднамеренным. Все эти предположения можно было опровергнуть и в обратную сторону. Преступник запросто мог приехать из другого района, жертва могла быть случайной, а убийство непреднамеренным, несмотря на хитрое орудие, которым оно было исполнено. Все наши догадки были словно тычки пальцем в небо. Это походит на то, как нерадивый ученик наугад указывает пальцем в один из предложенных учителем ответов, или когда доктор говорит жалующемуся на головную боль пациенту, что у того либо грипп, либо воспаление седалищного нерва.

Информации критически не хватало, и вся наша скатывающаяся в рутину работа, сводилась к бесконечным допросам свидетелей второго, и третьего плана. Это всё равно, что искать иголку в стоге сена.

И вот, когда мы уже было, совсем отчаялись, случилось второе убийство. Это нас здорово воодушевило. Было две причины радоваться. Во-первых теперь шанс наткнуться на какие-нибудь улики и совпадения удваивался, а во вторых мы понимали, что если второе подобное убийство совершено с таким маленьким интервалом, то нужно ждать третьего. Итак, мы ковырялись со вторым трупом, параллельно ожидая, когда появится третий.

– Это неправильно! – не унимается быстро отошедшая от шока внучка. В её огромных зрачках появилась некоторая враждебность. – Полицейский не должен радоваться новым смертям. Он не должен сидеть и ждать очередного убийства, как какого-то подарка.

– Понимаешь, внучка, делать что-то неправильно значит идти против правил, нарушать какой-то закон. Но нет такого закона, который запрещает полицейскому занимать выжидательную позицию, тем более, что скорость его работы никак не регламентирована. Закон нарушают убийцы и воры, а полицейские обязаны их ловить. В какой срок они должны это сделать, законом не установлено, более того, закон не карает их, даже если они не смогли поймать преступника. В этих случаях наказывают только больших начальников, нам же в любом случае ничего не грозило. Но это не значит, что мы не старались, не мечтали изловить убийцу. Не забывай, что каждым человеком, который считает себя профессионалом, руководит чувство собственной значимости.

Почему мы ждали очередного убийства? Понимаешь, первое серийное убийство (а мы уже не сомневались, что в городе завёлся серийный маньяк) это как кусочек пазла, часть какого- то рисунка. По маленькому кусочку очень сложно понять, какой это рисунок. Каждое новое убийство – дополнительный кусочек пазла. Картинка с каждым разом становится полнее и есть шанс собрать такую её часть, по которой можно понять, о чём эта композиция.

Второе убийство и последовавшее за ним третье были совершены тем же способом, что и первое. Жертвам отрезали головы. Одного обнаружили на обочине перед въездом в город. Это был мотоциклист. Он лежал в обагрённой кровью траве, рядом с перевёрнутым мотоциклом. Отрезанная голова лежала прямо на дороге и мимо неё спокойно проносились машины. Одетая в шлем, она походила на обыкновенный футбольный мяч. Рядом с местом происшествия мы нашли обрывок шёлковой нити, которая была привязана к стволу дерева. На первый взгляд казалось, что эта находка не имеет отношения к преступлению, но мне эта нитка очень не понравилась. У меня появилась кое-какая догадка и чтобы её проверить, я перешёл на другую сторону дороги и стал осматривать деревья, которые находились напротив того, к которому была привязана нить. И да…я обнаружил точно такой же обрывок нити, привязанный к стволу берёзы. Было очевидно, что нить была протянута через дорогу. Высота, на которой она была привязана, находилась как раз где-то на уровне головы мотоциклиста. Я тут же поспешил поделиться своим открытием с коллегами.

Это был прекрасный день. – Дед улыбается, мечтательно закатив глаза в потолок. – В этот день в первый раз меня посетила муза сыщика. В первый раз я смог самолично найти улику, и предположить, как она была использована. Но это было чуть позже. Сначала меня буквально подняли на смех, когда я сказал о нити.

«Ты что, думаешь, что шёлковой нитью можно отрезать человеку голову?». – Глумился надо мной начальник группы, он же следователь по фамилии Рымин. Это был неприятный человек, которому доставляло удовольствие подначивать своих молодых коллег. «Пока ты прогуливался – продолжал он смеяться, – мы обнаружили орудие убийства. Как ты думаешь, что это было?».

«Струна! – мгновенно ответил я, чувствуя, что меня постигает озарение. – Товарищ капитан, экспертом установлено, что нападение произошло, когда мотоциклист был на дороге, об этом говорят следы крови на асфальте. Мотоцикл был заведён и уже обезглавленный мотоциклист в последний раз надавил на газ и улетел в кювет, в то время, как его голова осталась лежать на дороге.».

«Ну и что?» – ответил Рымин, продолжая ухмыляться, выпятив свою противную нижнюю губу.

«Если даже предположить, что здесь орудует какой-то монстр, который может голыми руками с помощью одной струны, отрезать людям головы, то как он мог это проделать с движущимся мотоциклистом? Как вы знаете, товарищ капитан, мотоциклисты медленно не ездят, не для того они покупают мотоциклы. Так, каким же образом этот супер-человек мог накинуть удавку на мотоциклиста, который шёл на скорости?»

Теперь пришла моя пора ёрничать, так как капитану нечего было ответить. Зато ответ был у меня.

«Преступник использовал нить, чтобы остановить мотоциклиста, чтобы заставить его сбавить скорость. Вы знаете, что натянутая нить ночью в свете фар, кажется толще, чем канат? Преступник натянул нить и ждал в кустах неподалёку. Мотоциклист видит нить, резко тормозит, затем начинает приглядываться и подкатываться чуть ближе. Тут наш монстр нападает и привычным способом отрывает ему голову. Осталось только понять, как всё-таки он это делает. Невозможно, чтобы голыми руками…».

«Если такой умный, то и определи как…» – угрюмо ответил мне оплёванный Рымин.

Из всей группы, только он не признал моего триумфа. А это был поистине мой первый успех.

Ты знаешь, внучка, успех, это что-то неосязаемое воздушное, непонятное. Для каждого он разный. Кто-то хочет иметь миллионы и только это он считает успехом, а кому-то достаточно сделанного открытия, признания коллег. Я отношусь ко второму типу, поэтому летал словно на крыльях. И вот что ещё. Если тебе удастся ухватить этот пресловутый успех, поймать его за хвост, постарайся его удержать как можно дольше. Используй чувство внутреннего полёта для новых открытий. Обычно успех не ходит в одиночку.

Так было и со мной. Я принял вызов Рымина и решил во чтобы то ни стало разобраться, каким способом преступник убивает жертв. Я был уверен, что у него есть какое-то приспособление, а струна это просто одна из его рабочих частей. Я начал копаться в отчётах экспертов. Как в первом, так и во втором убийстве была использована струна от рояля. Они достаточно длинные, порядка одного метра. Сперва меня озадачило то, что в первом и во втором случаях, как длина, так и диаметр струн различались. Но я быстро себя успокоил, ответив сам себе, что это не удивительно, ведь в рояле используется большое количество струн. Тогда я не уцепился за эту деталь, не посчитал её важной, как оказалось зря. Зато я преуспел в других предположениях связанных всё с теми же струнами. Как в первом, так и во втором случаях металлическая оплётка, которой обвиты струны, отчасти была смята, сдавлена. Эти повреждённые участки имели одинаковую длину и располагались симметрично по обе стороны струны.

– Это как? – вмешивается Вера. Её пытливый мозг не может смириться с тем, когда чего-то не понимает. Она привыкла разбираться во всём до мелочей.

– Начерти в уме отрезок. – Дед разводит прямые ладони, будто ограничивая длину отрезка. – Начертила?

Девочка покорно кивает.

– Найди у этого отрезка центр. Теперь отмерь от центра равные расстояния в ту и другую сторону. – Дед сжимает пальцы, демонстрируя какой длины расстояние нужно отмерить. Мысленно отметь эти расстояния точками. Отметила? Теперь от этих точек отмерь точно такие же расстояния в ту и другую сторону. Готово? Теперь мысленно обведи жирным красным фломастером расстояние между точками. Обвела? Теперь смотри на то, что получилось. Весь этот отрезок – струна. Обведённые фломастером расстояния это её повреждённые участки. Поняла?

Вера кивает снова.

– Постарайся сохранить эту картинку в голове. Она тебе ещё понадобится в процессе рассказа.

– А почему нельзя было просто нарисовать?

– Учись рисовать в голове. Учись раскрашивать различные события и людей в цвета, представлять их в форме квадратиков ромбиков и прямоугольников. Учись протягивать стрелочки между связанными событиями и ставить жирные знаки вопросов рядом с тем, что ты не понимаешь, и восклицательные там, где тебя что то цепляет, удивляет, или возмущает…

– И зачем мне это?

– Это поможет тебе научиться мыслить логически. Все сложные жизненные ситуации это, как правило, формула, уравнение или ребус, которые нужно просто решить. И решение чаще всего лежит на поверхности. Нужно просто правильно составить схему, и рассмотреть то, чего в ней не хватает, либо, напротив, найти лишний знак.

***

Итак, вернёмся к нашей истории. Я позвонил эксперту и спросил, что он думает об этих повреждённых участках струн. Тот вяло отмахнулся, ответив, что возможно, струны были старые и стояли в рояле, а эти повреждения, просто механический износ. Это был плохой эксперт, никудышный специалист, ведь даже дилетанту понятно, чем физический износ отличается от повреждений. Это всё равно, что ты приходишь к сапожнику с оторванной подошвой, а он говорит, что она у тебя просто износилась, стёрлась от долгого ношения. Да…к сожалению в нашей жизни очень редко встречаются профессионалы, специалисты. Ведь экспертом тоже нужно родиться.

Конечно же, я не послушал невежу эксперта, ведь у меня уже родилась версия. Я просто мысленно сложил струну пополам. Вера, предлагаю сделать то же самое с твоим воображаемым отрезком. Сделала? Что ты заметила?

– То, что выделенные фломастером отрезки сходятся вместе, как два братика. – шепчет зажмурившаяся девочка.

– Точно, молодец! А как у тебя сложился отрезок? Ровно пополам?

– Ну да…

– А теперь представь, что это металлическая струна, и ты её медленно сгибаешь, соединяя выделенные красным хвосты. Представила?

– Да…

– Что получилось сверху?

– Маленький кружок…петелька!

– Точно! Моя внучка! – Обрадовано восклицает дед. – Вот и я так же мысленно сложил эту струну. Сверху получилась петля, а повреждённые концы сошлись вместе. Это натолкнуло меня на мысль, что струна эта заправлялась в какое-то устройство, являлась частью какого-то механизма.

На первом же совещании, я постарался донести свои соображения до группы, но снова столкнулся с непониманием. Иван недоверчиво пожимал плечами, а Рымин и вовсе отмахивался от моей гипотезы, как от мухи.

«Какой к чёрту механизм…– язвил он – ты говоришь размыто ни о чём…– укорял он, – если ты уверен, что это механизм, значит должен знать его конструкцию…– смеялся он. – Дай подробное описание этой конструкции и изложи его на бумаге» – настаивал он.

«Да… я уверен, что это механизм, потому что человек, даже самый здоровый жилистый и крепкий человек не сможет отрезать голову таким способом, если только не потратит на это час. Как мы понимаем, что делал он это в считанные минуты. – отвечал я. – На счёт описания этого устройства, то я не инженер, чтобы это делать. Это просто моё предположение! – кричал я распаляясь. – Вообще-то это работа технического эксперта, который должен воспроизвести этот механизм, опираясь на отмеченные мной повреждения струн. Но этот наш эксперт даже не принимает эти детали во внимание!».

«Раз не принимает, значит эти детали несущественные…! – парировал Рымин. – Вместо того, чтобы ловить преступника, мы занимаемся ерундой, отвлекаясь на бредовые версии…» – язвительно добавил он.

Этим и закончилось наше бесполезное совещание, но к моему счастью, этим же вечером произошло очередное убийство.

Прости, внучка, но я привык называть вещи своими именами. Для меня счастье заключалось не в том, что погиб ещё один человек, а в том, что мы сможем получить ещё больше улик, что возможно, я смогу подтвердить свою гипотезу. И да – удача была на моей стороне.

В этот раз убийца обронил свой адский инструмент неподалёку от места преступления. Возможно его, кто-то спугнул, или он не мог передвигаться по городу в руках с этой штуковиной. Как бы не дико это звучало, но это убийство было совершено в центре города, почти посреди бела дня, в месте огромного скопления людей.

В этот раз жертвой оказалась женщина – хозяйка одного из ночных клубов. Клуб располагался в пристройке жилого дома и считался одним из самых злачных заведений города. С восьми часов вечера оттуда начинали раздаваться раскаты музыки, да такие, что стёкла близстоящих домов начинали вибрировать. Веселье продолжалось до четырёх часов утра (тогда клуб закрывался), соответственно соседи, по несчастью жившие рядом, редко высыпались. Женщина была очень властная, имела кавказские корни, и была довольно известной дамой в городе. Она отличалась большим высокомерием, и наплевательством на чужие взгляды и мнения.

Это убийство явилось настоящим прорывом в первую очередь потому, что в этот раз жертва была известной одиозной личностью, смерти которой могли желать многие. Каждый день эта женщина, назовём её Тамарой, приезжала к открытию клуба и была там не более получаса. Обычно она распекала управляющего, официантов и прочий персонал за плохую работу (похвалы от неё никто не слышал), убеждалась, что всё в порядке, молодые отморозки собрались и готовы к празднику, колонки и огромные сабвуферы в порядке и выдают разрывающие перепонки звуки, а затем тут же уезжала. Обычно она ставила машину во внутреннем огороженном забором дворе, там, где стояли принадлежащие клубу мусорные баки.

В тот вечер управляющий заметил, что Тамара не появилась во время, что было само по себе необычно. Зато сотрудники, которые выходили курить в этот внутренний двор, увидели её машину. Что-то необычное привлекло одного из них. Затонированное стекло огромного джипа было чуть приоткрыто и на водительском сидении, как будто кто-то находился. Подойдя поближе и заглянув в приоткрытую створку, несчастный сотрудник замер как вкопанный. На сидении было тело Тамары – без головы.

Прибыв на место, мы занялись уже привычной работой. Эксперт стал обследовать тело, Ваня опрашивал управляющего и посетителей, а я обследовал периметр стоянки. Вся машина была изнутри залита кровью так, будто туда выплеснули два больших ведра красных чернил, но вокруг неё не было ни пятнышка. Это означало, что убийство произошло внутри салона. Что было странным, кроме того, разумеется, что в центре города оторвали голову очередной жертве, так это то, что эксперт не обнаружил головы в салоне. Не видно было её и поблизости. Сначала мы было подумали, что преступник зачем то утащил голову с собой, но потом я заглянул в мусорный контейнер. Она лежала там, в открытой коробке из под вина.

***

Старик делает паузу, во время которой в звенящей тишине снова стучит мундштуком по жести портсигара, снова чиркает спичкой, и долго опаливает кончик папиросы, который шипит подобно испуганной змее, снова вглядывается в лицо внучки с хитрым прищуром. Даже если она взмолится, даже если убежит в другую комнату, он продолжит рассказывать. Ему нужно прожить эту историю до конца, прожить снова, точнее сказать по-новому. Но теперь в глазах внучки он видит не только испуг, в них появляется заинтересованность. Вновь появившийся румянец на щеках говорит о том, что девочку возбуждает эта история. Они вместе зашли уже слишком далеко, чтобы останавливаться.

– Она походила на куклу в упаковке, точнее на часть куклы. Белая как мел, но чертовски красивая со свежим макияжем, и чуть приоткрытыми украшенными тенями глазами с наклеенными ресницами. Казалось, что если взять эту голову и наклонить, глаза закроются, а если придать ей вертикальное положение, широко распахнутся.

Это была не единственная моя находка. Я продолжал отчаянно рыться в этой мусорке, будто кладоискатель, который точно знает, где спрятано сокровище. И я его нашёл. Оно лежало на самом дне. Небольшое устройство, механизм чем-то похожий на…– Дед делает секундную паузу, но очень быстро находит необходимую ассоциацию.

– Помнишь, внучка, я ремонтировал машину в гараже, а ты напросилась смотреть, и торчала там целый день…ещё мазутом вся перемазалась. Тогда я вытаскивал из машины тяжёлый двигатель. У меня было приспособление, которое называют лебёдкой. Это приспособление помогает поднимать очень тяжёлые вещи, применяя при этом минимальные усилия. Я просто давил на рычажок, а пропущенная через него и через балку верёвка тянула двигатель с такой силой, которой бы позавидовали десять медведей. Эта найденная мной штука, была немного меньше, но принцип действия был схожий. Я мгновенно сообразил, как действует эта дьявольская конструкция. Убийца заправлял струну в механизм, её концы пропускались через зубчатые шестерни, а оставшаяся часть представляла из себя петлю, точно такую, как ты нарисовала у себя в голове. Убийца набрасывал петлю на шею жертвы, и потом ему нужно было лишь несколько раз надавить на маленький рычажок, который приводил в движение шестерни. Они же в свою очередь натягивали струну, петля в одну секунду уменьшилась в размере и отрезала голову так же легко, как ты отрезаешь пластик масла от целого куска.

При этих словах, плечи девочки вздрогнули, и она в сотый раз зажмурилась, будто пропускала страшный кадр фильма, который, по каким-то причинам вынуждена была смотреть.

– Это был мой очередной триумф. Озвученная мной утром и поднятая на смех, версия получила подтверждение уже через несколько часов. Нужно было только видеть лицо этого негодяя Рымина, на котором тихая ненависть пряталась под заискивающей улыбкой. Теперь в нашем распоряжении было уже несколько кусочков пазла, благодаря которым мы могли собрать какую-то часть картины. Мы имели три убийства совершённые одинаковым способом. Варварский метод ясно указывал на то, что действует один и тот же человек. Все остальные детали, как то, личности жертв, места преступления, пока не укладывались в одну стройную картину. Нужно было найти что-то общее между этими жертвами, увидеть формулу, по которой работает убийца, понять ту картину, который он хочет нам предложить.