Он посмотрел на бумаги, лежавшие на столе небольшой стопкой. Ничего срочного: справки о встречах с источниками, текущие ШТ^[7]. Острых мероприятий не было и пока не предвиделось, нечем было себя задержать и оправдаться за то, что не поехал в больницу.

С одной стороны, ему хотелось увидеть Риту, поговорить с ней, а с другой, он размышлял, будет ли это правильным, не вызовет ли негативной реакции – возможно, они были виноваты в её ранении в большей степени, чем думали сами.

Какое-то время он стоял и курил у окна, решая для себя, как быть. Вялая борьба мотивов была прервана появлением Цыганкова.

– Что, Серёга, не поехал? – деланно удивился тот, с размаху опускаясь в старое продавленное кресло, стоявшее у стены.

– Нет, тебя жду.

Цыганков скривился.

– А может, без меня? Не люблю я эти мероприятия, вздохи, слезы, сопли…

– Знаешь, как говорится, долг платежом красен. Кто с тобой две недели назад поехал к Виккерс? Кого ты упрашивал, причём не очень долго?

Цыганков расплылся в улыбке:

– Тебе же всё равно делать было нечего, развеялся немного. И потом… – он с невинным видом уточнил: – ты что, на неё запал?

– Конечно, что мне ещё оставалось делать? У нас ведь только ты числишься спецом по женской части. Я как-то в этом замечен не был.

– А пора бы уже, сколько можно болтаться холостяком, как нечто в проруби? – Цыганков помолчал, потом тяжело вздохнул, словно предстояло взвалить на свои плечи тяжёлую ношу. – Лады, раз просишь, выкрою время для тебя.

– Он выкроит время! – с наигранным возмущением заметил Сергей. – Большой босс, однако. Собирайся давай, дамский угодник!

На машине отдела они отправились к больнице, но трогаясь с места, не заметили, как из проулка, примыкающего к зданию управления, следом выскочила бежевая вазовская «восьмёрка».

Несмотря на загруженность городских улиц, Забелин с Цыганковым за короткий срок добрались до больницы. Там уже стоял огромный чёрный джип, поджидая свою хозяйку. Возле джипа нетерпеливо прохаживался водитель Виккерс, он же по совместительству её телохранитель. Парень был не из тех шкафоподобных качков, которые сидели в баре накануне покушения, он выглядел вполне спортивно, чувствовалась хватка десантника или спецназовца какой-нибудь силовой структуры.

Оперативники подошли к нему. Забелин показал удостоверение.

– Маргарита скоро выйдет? – поинтересовался он.

Водитель посмотрел на часы:

– Говорили, в час дня, но до сих пор нет.

Забелин тоже невольно глянул на часы. Было уже двадцать минут второго. Наверное, что-то пошло не по плану. Может, надо было сделать перевязку, может, какая-нибудь ещё процедура осталась.

Он поёжился, представив, какие раны на теле Маргариты могли вызвать пули. Это нежное женское тело. Оно вовсе не предназначено для боли, для того чтобы его избивали, стреляли, резали. Это ведь не мужское тело – грубое и бесчувственное, тело бойца или солдата.

Неожиданно белая массивная дверь больницы распахнулась, в окружении двух врачей появилась Маргарита. Водитель поспешил к ней, чтобы поддержать под руку. Виккерс неторопливо шла к машине и только тут заметила двух оперативников. По всему было заметно, что у неё хорошее настроение.

– Двое из ларца, одинаковых с лица! – шутливо заметила она.

– Рита, – подошёл первым Цыганков, – мы рады, что тебя выписали из больницы. Хорошо, что всё так благополучно обошлось…

Он ещё говорил, но Маргарита его не слушала, она с любопытством смотрела на Забелина, словно ждала от него чего-то. Сергей тоже подошёл. Он внимательно, осторожно посмотрел в её карие глаза. Ему на миг показалось, что он увидел в них знак вопроса, что-то невысказанное, требовательное, и этот её прямой взгляд смутил Забелина, заставил сердце забиться сильнее. Он почувствовал, как вспыхнуло лицо, отвёл глаза в сторону.

– Мы беспокоились за вас, – сказал Сергей чужим, как ему показалось, голосом.

– Правда, что ли? – поддерживая шутливый тон, спросила Виккерс.

Она решила, что произвела впечатление на Забелина, и у неё возникло желание немного подразнить его, чтобы понять – хватит ли у этого привлекательного мужчины выдержки общаться с ней? Не сбежит ли он, как до этого поступало большинство кавалеров?

Её считали стервой. Может, и правильно! Без известной доли стервозности в этой жизни не выплыть. И всё же ей хотелось чего-то надёжного, настоящего. Ей хотелось отношений именно с таким спокойным, уравновешенным человеком, который стоит перед ней, точно скала посреди бушующего океана. Хватит тратить время на фантазёров, инфантильных юношей, циничных ловеласов!

– Волноваться за пациентов больницы тоже входит в ваши обязанности? – спросила она вроде обоих, но по всему было видно, что её интересует ответ Забелина.

– Нет, конечно! – ответил Сергей. – Но мы считаем себя отчасти виновными в том, что произошло. Я думаю, что человеческая забота о ближнем отличает нас от дикарей, делает нравственнее.

– Чекисты и нравственность. Забавно! – усмехнулась Маргарита. – Что же, господа, благодарю, что приехали. Когда я немного приду в себя, то приглашу отметить благополучное спасение.

Охранник помог Маргарите сесть в машину, заботливо поддерживая её, и машина, мягко тронувшись с места, поехала по улице. Забелин увидел, как за стеклом салона мелькнуло бледное лицо Виккерс. Ему показалось, что она помахала рукой, а Сергей, глядя вслед отъезжавшей машине, виновато сказал:

– Надо было цветы купить!

Посёлок Клыково, административное здание исправительной колонии общего режима, 23 июня, 10.34

Исправительное учреждение, находившееся километрах в сорока от областного центра, было окружено со всех сторон густым сосновым лесом и, казалось, забыто цивилизацией. Усольцев вместе с сопровождавшим его Куроедовым на серой служебной «Волге» выехал в посёлок рано утром, чтобы до обеда управиться с делами.

Встреча с начальником колонии была назначена заранее. Едва сотрудники ФСК вошли, навстречу поднялся с кресла худощавый полковник внутренних войск, чем-то напомнивший Усольцеву поэта-сатирика Иванова, который некогда вел популярную на телевидении передачу «Вокруг смеха».

Они представились, пожали друг другу руки. Заметив интерес Усольцева к вещам, находившимся в кабинете, Егоров, так его звали, принялся показывать и рассказывать о некоторых из них.

– Здесь, в кабинете, практически всё сделано руками зеков, – информировал он с некоторой гордостью, словно директор передового производства на выставке своей продукции, – этот стол, стулья, шкаф.

Егоров провёл рукою вокруг, и Усольцев проследил за его жестом.

Над столом начальника колонии висел на красном фоне позолоченный двуглавый герб, вырезанный из дерева зеками. Подойдя к шкафу со вставленными прозрачными стёклами, Егоров показал лежавшие там кружки, стальные ножи, разные фигурки из дерева и кости, несколько изделий из трикотажа. В углу небольшой стопкой лежали деревянные шахматы. Верхнюю коробку с шахматами он достал и вручил Усольцеву:

– Это наш подарок, чем богаты – тем и рады!

– Спасибо! – ответил Усольцев и передал шахматы Куроедову – он не любил, когда были заняты руки, и только потом похвалил: – Да, сработано на совесть!

– Знаете, тут есть такие умельцы, блоху подкуют – заняться-то ведь особо нечем. А хотите, я вас зековским чаем угощу? – внезапно спросил Егоров. – Учтите, если надо будет навести с ними мосты, придётся наших подопечных угощать чифирём.

– Не стоит, Леонид Петрович, – предупредил капитан Куроедов. – Сердце потом будет колотиться как бешеное, я пробовал…

Усольцев и без предупреждения Куроедова знал, что представляет собой чифирь, поэтому вежливо отклонил предложение начальника колонии.

– Товарищ полковник, – заявил он, – хотел обсудить с вами один вопрос.

– Конечно, конечно! – согласился Егоров.

Они сели за стол.

Усольцев старался говорить веско и убедительно.

– Нам, нашему ведомству, для оперативных целей нужно два ваших заключённых на непродолжительное время. Конкретно для чего, как вы понимаете, я не могу сообщить, но обещаю, что они будут находиться под плотным контролем.

Произнеся ещё несколько дежурных фраз о необходимости тесного сотрудничества двух служб, которое должно послужить на пользу обществу, Усольцев умолк.

– Ну, вы знаете, у нас не дом отдыха и не проходной двор, – нахмурился Егоров, которому просьба эфэскашника не пришлась по душе, более того, показалась странной, – мы не можем устраивать прогулки, свободные гуляния. У нас всё-таки режим, пусть колония и не строгого, а общего режима. Каждый выход заключённого из зоны на свободу отслеживается не только нами, но и теми, кто остался. Потом они задаются вопросом: «А за какие такие заслуги отпустили Иванова в отпуск, особенно если это не очередной, а краткосрочный?» Так лёгко отсюда не выходят и сюда не возвращаются.

Егоров замолк и строго посмотрел на Усольцева. Вид полковника выражал полную непреклонность, педантизм старого служаки, твёрдо стоящего на страже закона. Вид его говорил, что никакие контрразведчики не смогут помешать ему исполнять свои обязанности.

С досадой уяснив, что с полковником не получится договориться легко, с первого раза, Усольцев покраснел, нахмурился, настроился на долгий разговор. Он хотел прибегнуть к разным убедительным аргументам, но неожиданно вмешался Куроедов.

– Николай Сергеевич, – подал голос капитан, – а каким образом были отпущены из третьего отряда осуждённые Коляда и Евстифеев? Насколько я знаю, их опустили с вашего разрешения в краткосрочный отпуск.

– Да, – согласился Егоров. – Они сообщили о тяжёлом семейном положении, и я принял решение отпустить их в Уральск, навестить больных родственников.

– Видимо, после того как они их навестили, эти осуждённые трудились у вас в гараже, ремонтировали личный автомобиль.

– Вы мне угрожаете? – возмутился начальник колонии, его лицо покрылось красными пятнами. – Я не потерплю шантажа и давления. Я буду звонить вашему начальнику управления.

– Что вы! – спокойно заметил Куроедов. – У нас же сложились нормальные отношения, Николай Сергеевич. Давайте решать вопросы совместно, помогать друг другу, а не ставить палки в колёса!

Егоров промолчал, только усы его под худым и длинным носом грозно встопорщились.

– Так что? – спросил он уже другим тоном. – Как я понял, вам надо организовать краткосрочный отпуск для пары зеков?

– Да, – подтвердил Усольцев, – только время мы обговорим с вами позднее, сейчас мне надо встретиться с этими людьми, посмотреть на них. Может, они для нас не годятся.

– Это мы устроим! – успокаиваясь, Егоров поднял трубку. – Антон Семёнович, к вам подойдут сотрудники ФСК, да, да из контрразведки, окажите им максимальную помощь. Выделите помещение и всё такое, они хотят побеседовать с несколькими зеками.

Затем Егоров обратился к Усольцеву с принуждённой улыбкой:

– На КПП^[8] вам выделят комнату, я, к сожалению, проводить вас не смогу – работы много, но Василий знает дорогу. Будете в наших краях, заходите в гости, всегда рад увидеть.

– Конечно, взаимно! – отозвался Усольцев, усмехаясь про себя внезапной податливости начальника колонии.