С собой в Тулу в качестве обменного фонда я решил захватить и двенадцать блоков сигарет. Сигареты и водка должны пользоваться спросом в такой тяжёлой, стрессовой ситуации.
Дорога была не из лёгких, хоть мы и двигались по уже проложенной колее, очень часто встречались трещины в асфальте, поэтому скорость держали небольшую, максимум, сорок километров в час. Недалеко от выезда на Симферопольское шоссе, перед деревней, образовалась большая трещина, более метра шириной, забросанная обломками деревьев и строительным мусором, но проехать было можно. Но мы, на всякий случай, положили и свои мостки, чтобы переехать на другую сторону. Пролёт моста на развязке с Симферопольским шоссе был разрушен и упал прямо на дорогу, перегородив её. Выехали на трассу через разделительную полосу на нужное нам тульское направление, опять же по наезженной колее, видно так делали не только мы.
Движение было небольшое, пока ехали в сторону Тулы, навстречу попались только две машины и одна военная колонна из шести грузовиков. Посты ГИБДД опустели, на всех проезжаемых нами заправках въезды были заблокированы или грузовиками, или сваленными в кучу брёвнами. На трёх АЗС заметили военную технику. Мы так и предполагали, что топливо достать вряд ли удастся, рассчитывать можно было только на себя. В городе пришлось внимательно следить за машиной, чтобы не слили наше топливо, а то так и путешествовали бы пешком сто километров – удовольствие не из приятных.
По трассе ехать было полегче – не засыпанных гравием трещин практически не встречалось, поэтому держали скорость уже километров семьдесят, замедлялись только в местах пересечения с другими дорогами. Как правило, пролёты мостов были обрушены, приходилось эти завалы объезжать.
На въезде в Тулу тоже пришлось выезжать на противоположную полосу движения – разворотная эстакада была разрушена. Подъездная дорога в город оставляла ещё худшее впечатление, чем Симферопольская трасса. Здесь сразу было видно, что её ни разу после катастрофы не чистили – образовались довольно глубокие колеи, петляющие меж каких-то обломков и брошенных автомобилей.
После нескольких минут езды по этой дороге, я заметил стоящий на обочине «Уазик» патрульно-постовой службы, вокруг суетилось несколько вооружённых полицейских. Они досматривали микроавтобус «фольксваген». Видно было, что его багажник и часть салона были набиты какими-то пакетами. Рядом стояло ещё несколько грузовиков и фургонов. «Слава богу, хоть какой-то порядок соблюдается», – подумал я. Правда, мне не понравилось, как грубо полицейские вытаскивали пассажирку из машины. Также вызывало недоумение, почему всех проверяют здесь, ведь мы проехали совершенно пустой пункт ДПС километрах в трёх от этого места.
Один из полицейских внимательно проводил нас взглядом, но останавливать не стал. Въехав в сам город, мы поразились бардаку, творившемуся повсюду. Видно было, что улицы не убирают, кое-где на обочинах виднелись трупы людей, на развалинах никакой организованной разборки не велось. На руинах некоторых зданий копались бомжатского вида личности. По сравнению с Пущино, здесь было намного меньше порядка, несмотря на то, что у властей имелось гораздо больше всех видов ресурсов, включая топливо и продовольствие, и армейских частей здесь было в достатке, к тому же множество других специальных служб.
Проезжая по городу, мы заметили много военной техники, стоящей у больших продуктовых магазинов и заправок, но ощущения порядка не было. Когда много начальства, каждый тянет одеяло на себя. Если даже в Пущино образовалось два центра власти, то здесь, судя по всему, их гораздо больше.
В первую очередь, поехали на продовольственную базу, где в прошлые разы мы закупали продукты. У нас всё ещё теплилась надежда что-либо там получить – ведь в прошлый раз я оплатил следующий заказ. Мало мне дураку было посещения Ясногорска – идеалист долбаный!
Подъехав туда, увидели, что у ворот стоит БМД, а поблизости жгут костёр солдаты-десантники. Увидев фургон, они взяли автоматы наизготовку и подошли к нашему автомобилю. Пулемёт в башне БМД тоже недвусмысленно нацелился на нашу машину. Подошедший сержант в наглой форме потребовал:
– Выйти из машины и предъявить документы! И быстро приготовить машину для досмотра на предмет поиска неразрешённых грузов: продовольствия, топлива и оружия с боеприпасами.
Саша с Флюром предъявили ему документы, а «ксивы» у них были весьма серьёзные и навороченные – там даже имелась бумага, где было сказано, что грузы и граждане, сопровождаемые ими, проверке и досмотру не подлежат. Развязность и наглость сержанта сразу куда-то пропали. Он уже совершенно другим тоном спросил, что требуется товарищу капитану.
Саша начал придумывать на ходу и, глядя прямо в глаза сержанту, заявил:
– Мы по заданию командования составляем список объектов жизнеобеспечения в этом районе Тулы, а также выясняем, какие меры приняты для их охраны. Так что, боец, мы посмотрели на объект и удовлетворены, можете продолжать службу.
Сержант покосился в мою сторону, Саша продолжил:
– А это мобилизованная машина с водителем-хозяином.
Сержанту нечего было сказать, не идти же звонить, проверять наши полномочия. Тем более что документы были серьёзные, а мы ничего не просили, не требовали, только посмотрели и собрались уезжать. Поэтому он молча козырнул, повернулся и пошел обратно к костру, махнув бойцам, чтобы те опустили оружие. А я всё это время боялся, что солдаты заглянут в машину и увидят водку с самогонкой, тогда уже никакие «ксивы» не помогут, обязательно всё конфискуют. Могут и пристрелить, а машину сожгут, чтобы не оставлять следов. Поэтому после разговора я весьма быстро развернулся и помчал к центру города. Больше решили никакие склады и крупные магазины не искать.
В центр города мы поехали, чтобы найти отдел Сашиной с Флюром конторы, в надежде, что там им должны выделить продуктовые пайки и оказать другую помощь. И, чем чёрт не шутит, может быть, удастся эвакуироваться в такое место, где имеются большие стратегические запасы продуктов и какой-нибудь стабильный источник энергии, например, ядерный реактор, а также большое, организованное поселение людей. Всё-таки большой группой пережить наступающую «вулканическую зиму» будет намного легче.
Ещё ребята очень хотели связаться с Москвой – дисциплина и чувство долга у них уже в крови, они обязаны доложиться и получить указания. И как я их не убеждал, что в такой ситуации они, в первую очередь, должны думать о родных и о себе, и им так скажет любое начальство – ребята продолжали гнуть свою линию.
Въезд в центр был перекрыт военным патрулем из той же Тульской десантной дивизии. Командир патруля проверил документы ребят и посоветовал, как найти нужную службу. Он, зябко кутаясь в свою шинель (замёрз на посту бедолага), еле слышно произнёс:
– Здание нужного вам отдела разрушено, и все службы сейчас собраны в помещениях администрации города. Там, по крайней мере, тепло, есть электричество и организована гостиница для офицеров, потерявших свои части.
При этом он с сочувствием посматривал на Сашу и Флюра.
Когда мы подъехали к администрации, ребят направили к дежурному майору, а я в это время стоял в стороне, меня никто не выгонял и вообще, как бы, не замечали. Майор, мельком просмотрев документы, раздражённо пробубнил:
– Вот, опять отпускники, тут своим-то места не хватает! – и более спокойным голосом добавил: – Что вам, совсем негде остановиться?
– В принципе, есть, – ответил Саша. Мы живём на даче у родственников, а в Тулу приехали связаться с командованием в Москве и доложиться. До службы доехать нет никакой возможности, все мосты разрушены, никакой транспорт не функционирует, даже обычной телефонной связи нет.
Майор, уже деловым тоном, произнёс:
– Связываться с Москвой бесполезно, там наверняка не до вас, своих проблем хватает. И у нас в Туле положение тоже очень напряженное, особенно по размещению людей. Отапливаемых помещений катастрофически не хватает, системы центрального отопления и электроснабжения нарушены, и в ближайшее время наладить её не обещают. Поэтому я советую не пытаться пристроиться где-нибудь здесь, возвращайтесь-ка обратно на свою дачу и переждите там пару, тройку месяцев. А справку, что вы обращались сюда, я вам напишу, а также выдам продуктовый аттестат, правда, на получение только однодневного пайка, больше не разрешено. Если хотите получить ещё на один день, должны приехать завтра. Выдам я вам также талоны на сегодняшнее посещение столовой и, в виде исключения, даже на товарища вашего, – он кивнул на меня.
Делать было нечего, выступать и что-то доказывать – бессмысленно. Поэтому ребята молча козырнули, а майор начал оформлять продуктовые аттестаты и ещё какие-то справки. Получив обещанные бумаги, мы, первым делом, отправились в столовую – горячий обед был очень кстати. В столовую набилась уйма народу, стоял тяжёлый запах немытых тел, перегара и какой-то гнилости. Обед был, мягко говоря, невкусным, после него у меня сразу началась изжога, то ли дело наши женщины готовят. Однако мы подъели всё полностью, чтобы не выделяться среди окружающих людей, которые с жадностью поглощали всё подряд. Потом я пошёл в машину, а ребята направились отоваривать свои аттестаты.
Я вышел из здания, подошёл к машине и, прислонясь к ней, решил покурить после невкусного, но довольно сытного обеда в столовой. После еды и нахождения в душной столовой стало жарко в тёплой одежде и захотелось охладиться на лёгком морозце и подышать свежим воздухом. Как только закурил, ко мне подошел молоденький солдат, призванный, наверное, не более трёх месяцев назад. Он, вероятно, охранял автостоянку. Подошёл он стрельнуть сигарету, я ему, конечно, выделил даже несколько штук, уж очень он имел жалкий вид – весь был какой-то скукоженный, всё время хлюпал носом, на лице следы побоев, хотя на плече болтался автомат Калашникова. Мы разговорились, я посочувствовал парню, – холодно, наверное, находиться тут и погреться-то негде.
Солдатика звали Андрей, и он, живо реагируя на мои слова, страшно обрадовался, что есть кому высказаться и поплакаться.
Призвали меня в начале мая в городе Челябинск. Я окончил школу год назад и пошёл работать на завод учеником токаря. После призыва направили сюда, в Тулу, в учебку. Присягу принимал здесь же, а в начале октября, после обучения, направили в часть. Обстановка во взводе у нас была вроде бы нормальная. Старики, конечно, издевались – не без этого. Надо мной в основном по поводу родного города Челябинска. Достали с «крутым челябинским пацаном» – всё предлагали проверить, насколько опять же «крутые» у меня яйца. Ну это ладно – после катастрофы стало гораздо хуже.
Половина офицеров куда-то исчезла, оставшиеся совсем озверели. Старики стали совсем невыносимы, ни хрена не делают, заставляют молодых нести всю службу, а сами ночами выходят в город, чтобы раздобыть буханину и жратву – в основном бомбят брошенные квартиры. Но вчера ночью решили взять коммерческий магазинчик, раньше там продавали водку – вот и думали, что и сейчас на этой точке тоже много бухалова осталось.
Когда начали ломать двери, оттуда открыли стрельбу и убили Марата, пришлось кинуть в окно пару гранат. Когда влезли вовнутрь, увидели, что куча бутылок с водкой разбита, но старики один ящик с целыми бутылками всё же набрали, ещё взяли шоколадки и чипсы.
Всего в этом магазине сидело три человека, ребята сказали, что в отместку за Марата они их всех мочканули. А нам, молодым, ни хрена из этой добычи не досталось. Старики только командиру и прапору отдают часть добычи, чтобы они их прикрывали. А вообще, всё это начальство хапает добро целыми машинами. Мой земеля Саша Силин из соседнего взвода нам вот что рассказывал:
«Наше отделение какому-то полковнику целую грузовую машину продуктов на дачу вывезло, одной тушенки там ящиков пятьдесят было, а получили за эти погрузочно-разгрузочные работы на рыло: по две банки тушенки, бутылке водки и блоку сигарет “Ява”, хотя, конечно, это тоже дело».
Я бы с удовольствием поучаствовал в такой работёнке, а то заставляют ходить тут по морозу, хотя нет сейчас никакого смысла служить в армии, враги-то все того, тю-тю… Говорят, Штаты вообще разнесло в пыль. Так что, надо распускать, на хрен, армию, лучше уж своим родным помогать, чем тут жирные генеральские жопы охранять. У нас во взводе уже семеро, кто недалеко живёт, дезертировали. Жил бы я поближе, тоже домой бы подался, а то тут, получается, работаешь не на страну, а на чужого дядю…
Вон, сами посмотрите, сколько машин здесь собралось и, считай, каждая – или джип, или иномарка и стоят столько, что на государственной службе за сто лет не заработаешь. А откуда они сейчас, интересно, берут бензин? Было же распоряжение – топливо выделять только на государственные машины, для обеспечения социальных нужд… А вместо этого сюда приехали эти жирные коты к своим подельникам, чтобы ещё чего-нибудь хапнуть…
После такого откровенного монолога он зло и подозрительно посмотрел на меня, но я его успокоил, что не хапуга я и не блатной, хоть и на иномарке, тем более что и не джип это вовсе, а простой фургон… И приехал я сюда с сыном, он офицер, был в отпуске, теперь нужно зарегистрироваться, так как служит он совершенно в другом городе. Здесь выделять место в тёплом офицерском общежитии отказались, а продуктов выписали только на один день.
Андрей засмеялся и несколько злорадно заявил:
– Да… тут пока одно место не подлижешь, ничего не добьешься.
На этом мы и расстались. Минут через десять появились Саша с Флюром с небольшими пакетами, в которых были все продукты, выданные им на аттестат. На двоих – две банки тушенки, буханка чёрного хлеба, две банки лосося, два больших пряника и две пачки сигарет «Ява». Но мы и этому были рады, особенно я, потому что у Саши, как и у Флюра, полностью пропало желание когда-либо ещё сюда наведываться, чтобы добиться связи со своим начальством.
Окрикнув Андрея, я стал выспрашивать у него, есть ли здесь рынок или барахолка, где можно поменять вещи на продукты. Он заинтересовался:
– А что вы хотите?
– У нас есть несколько бутылок самогонки, – ответил я, – а нам нужны тёплые вещи, ну и оружие тоже не помешает.
Немного подумав, он сказал:
– Сейчас вызову прапора, и вы с ним всё обговорите, только с вас бутылка за содействие.
– Смотря, что он сможет предложить. Но, в любом случае, пачку «Явы» ты заработаешь…
Где находится рынок, он тоже рассказал. Мы дождались, пока Андрей привёл прапорщика, тот представился Иваном Сергеевичем. Я описал ему, что нам нужно прежде всего и чем мы за это готовы платить:
– Нам необходима тёплая одежда, оружие и амуниция, а также продукты, в первую очередь, консервы.
Он подумал и сказал:
– Одеждой и продуктами я помочь никак не могу. Но по этой теме есть у меня нужный человечек.
А по поводу оружия спросил:
– Что конкретно вам нужно? Сколько готовы потратить и чем расплачиваться собираетесь? Говорю прямо – если рублями или валютой, можете сразу засунуть их себе в ж…, это никому сейчас не нужно.
Я его ещё раз успокоил:
– У нас самая главная сейчас валюта – водка и сигареты.
Он одобрительно хмыкнул.
Цены прапор заломил, по нашему мнению, какие-то несуразные. Например, за автомат Калашникова требовал три ящика водки, да и то сегодня он оружие взять не сможет, только завтра. Мы долго торговались по имеющемуся у него сейчас в наличии оружию и снаряжению, убеждали его, что с такими запросами у него никто ничего не возьмёт, даже налили и выпили с ним по сто граммов.
Наконец договорились, что Иван Сергеевич отдаёт нам за сорок две бутылки водяры три разовых гранатомёта и десять гранат РГО. Кроме этого за два ящика водки и десять литров самогонки – ручной пулемёт Калашников с цинком патронов к нему. В качестве бонуса отдаёт ещё прибор ночного видения. Также договорились, что послезавтра мы ещё подъедем, а он пообещал подготовить три автомата АКМ с тремя запасными рожками и двумя цинками патронов. За всё это мы должны были привезти ему пять ящиков водки и четыре блока сигарет «Мальборо».
Вместе с Андреем прапор быстро принёс выторгованный нами товар и забрал водку с самогоном. Андрею я все-таки выделил бутылку самогонки и пачку сигарет «Ява».
После этой торговой операции мы поехали по указанному Иваном Сергеевичем адресу. Это было ближе к окраине города, там находились какая-то военная часть и большие склады. Для торговли у нас оставалось шесть ящиков водки и одиннадцать блоков сигарет. Подъехав к КПП, Саша вызвал старшего прапорщика Климчука Виктора Лукича – так нам написал Иван Сергеевич, передав и записку к этому Климчуку.
Тот появился минут через двадцать, прочитал записку и сразу спросил:
– Что именно из снаряжения вам нужно? Сразу скажу – продуктов я достать не смогу. Они теперь все на особом складе, и доступа я сейчас к ним не имею. Там идёт двойная проверка, и ещё – особисты осматривают каждую машину, выезжающую с того склада. А что касается одежды и снаряжения, то тут нет проблем.
Я, немного подумав, сказал:
– Нам нужна самая тёплая из всех возможных видов, одежда, а также неплохо было бы взять валенки и тёплые рукавицы, пар по десять.
Он посмотрел на нас хитрющими глазами и со значительностью произнёс:
– Тут недавно поступило экспериментальное зимнее обмундирование с электроподогревом. В комплект входят: унты, длинная куртка, тёплые штаны и варежки, к этому всему ещё и закрытый шлём – имеется также литиевый аккумулятор. Для электропитания можно использовать и бортовую сеть транспортного средства. Но только эти комплекты очень дорого стоят!
Саша спросил:
– Сколько?
Подумав, прапор ответил:
– Не меньше пяти ящиков водки за комплект…
Мы дружно засмеялись и, по наигранному уже сценарию, пригласили его к нам в машину. Там споили ему почти что пол-литра водки, сами пили совсем по чуть-чуть, обрабатывая его в три голоса. Наконец он дрогнул и согласился отдать пару этих комплектов за шесть ящиков водки. Ещё мы с ним договорились, что он отдаст пять пар валенок и тёплых варежек за пять блоков сигарет «Ява» и блок «Мальборо».
На нашей машине он сопроводил нас через КПП до своего склада, где мы всё выменянное быстро разместили у себя в машине, а ему разгрузили водку и сигареты. Потом прапор проводил нас обратно за территорию складов. Попрощались вполне довольные друг другом, он приглашал приезжать ещё…
Время было непозднее, и мы решили доехать до местной барахолки, вдруг что-нибудь выменяем полезное. У нас ещё оставалось кое-что: разлитая в пять бутылок самогонка, десять бутылок водки и шесть блоков сигарет.
Подъехав к рынку, мы с Сашей оставили Флюра сторожить наше добро, а сами отправились на толкучку – иначе это скопище народа назвать было трудно. Нормальных прилавков, с выложенным на них товаром, здесь не существовало вообще. Максимум, что было – это разложенный на картонках и газетах, прямо на снегу, всякий бытовой товар, по большому счёту, сейчас никому не нужный. В основном около таких своеобразных прилавков стояли пожилые женщины. Продуктов не было видно никаких и нигде, торговцы мужчины носили весь свой товар на себе, в рюкзаках или заплечных сумках. Некоторые ходили просто со списком имеющегося товара, эти списки висели у них на шее. Товар, видимо, находился где-то поблизости, под охраной, скорее всего, в машинах.
На стоянке мы заметили, что практически возле каждого автомобиля кто-нибудь стоял. Тогда мы подумали, что это посетители, которые просто боятся, чтобы у них не слили топливо. С бензином везде была довольно большая проблема, в открытой продаже или в распределении его вообще не было. На рынке же, во многих местах продавали бензин в трёхлитровых банках. Мы приценились у одной женщины, которая торговала топливом (рядом стояло банок пять бензина). Стоимость одной банки – либо бутылка водки, либо пять пачек сигарет, можно было также расплатиться тушенкой, крупами, солью, в общем, любыми продуктами. Все торговцы стремились продать свой товар только за продукты или спиртное.
О проекте
О подписке