Такого политика ждали тогда, кажется, все. Сталин умер, Чаушеску расстреляли, Нина Андреева и в лучшие годы никого особенно не пугала, и даже сам Егор Лигачев со своей добродушной сибирской физиономией выглядел бумажным тигром – вот и получалось, что настоящих врагов у перестройки вроде как и нет, а что это за революция без врагов? Это пародия какая-то, а не революция.
И вот тут появился он – настоящий вандеец, ортодоксальный большевик и немного антисемит, человек, в котором все – от имени до внешности (у Хичкока в «Иностранном корреспонденте» был такой же – и лицом и ростом, – киллер, который хотел столкнуть героя с верхушки лондонского Биг Бена, но в итоге сорвался сам) свидетельствовало, что перед нами – воплощенное сталинско-брежневское вчера, живой мертвец, который, конечно, исчезнет с первым криком петуха, но пока не исчез, его следует бояться и бороться с ним. Вот все и боролись – демократический Моссовет даже отказался предоставить ему московскую прописку, когда он переехал в Москву из Краснодара (решение об отказе в прописке, впрочем, было вполне символическим – штамп в паспорт поставила паспортистка Кунцевского райотдела милиции без каких-либо проволочек), журнал «Огонек» посвящал ему самые яростные передовицы, пародист Александр Иванов каламбурил – «Вперед, к победе кузьмунизма» (от отчества Кузьмич), а критик Станислав Рассадин со значением напоминал читателям, что точно так же – Иван Кузьмич, – звали гоголевского Подколесина (что в этом такого, я до сих пор не понимаю; у меня, например, имя и отчество – точь-в-точь как у олигарха Дерипаски, так и что теперь?) – в общем, все радовались его появлению на всесоюзном политическом небосклоне. Когда он шагал к съездовской трибуне – маленький, очкастый, остроносый, – без слов было ясно, что вот она – махровая реакция, вот он – номенклатурный реванш. Иван Полозков, бесспорный лидер антирейтинга политических симпатий 1990 года, последний враг перестройки.
Июнь 1990 года – в Италии начинается чемпионат мира по футболу, а в Большом кремлевском дворце народные депутаты РСФСР выбирают первого председателя Верховного совета России, и шестнадцатая полоса «Литературки» обращается к председателю советской Федерации футбола: «Вот, товарищ Колосков, главные умельцы: крайний правый – Полозков, крайний левый – Ельцин». Советская сборная так и не смогла выйти из группы, а депутаты так и не смогли выбрать председателя – ни Иван Полозков, ни Борис Ельцин, набрав практически одинаковое количество голосов, не сумели привлечь на свою сторону необходимые 50 процентов. Повторное голосование результата также не дало. Накануне третьего тура выборов собралось специальное заседание политбюро.
Советское законодательство разрешало одному человеку быть депутатом не более чем двух советов. Первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Иван Полозков уже имел мандаты народного депутата СССР и депутата Краснодарского крайсовета, поэтому в народные депутаты РСФСР выдвигаться не собирался. «Но в последнюю неделю выдвижения мне позвонил из Москвы Лигачев, говорит: иди в российские депутаты. Я отвечаю: так нельзя же! А он говорит: после разберемся, иди. И я пошел». Депутатом Ивана Кузьмича избрали. Зачем это было нужно Москве – он узнал уже весной, когда его пригласил к себе в Кремль Михаил Горбачев, который сказал, что политбюро собирается выдвинуть его, Полозкова, на одну из двух руководящих должностей в РСФСР – председателя Верховного совета или председателя Совета министров. Когда открылся российский съезд, политбюро рекомендовало народным депутатам, входившим в КПСС, избрать председателем парламента (по сути – президентом России) Полозкова. «Демократическая Россия» поддерживала Бориса Ельцина.
– В первых двух турах голосования я опережал Ельцина на 13–15 голосов, но для победы этого не хватало. Должен был быть третий тур, и тут мне звонит Александр Николаевич Яковлев и вызывает на заседание политбюро. В повестке дня – один вопрос, ситуация на российском съезде.
Михаил Горбачев был тогда в большом заграничном турне – Исландия, США, Канада. Заседание политбюро проводил секретарь ЦК Вадим Медведев, но он все время молчал, главным был Яковлев.
– Он сказал: съезд зашел в тупик, депутаты не могут выбрать председателя, надо что-то делать, Иван Кузьмич должен снять свою кандидатуру. Политбюро это предложение поддержало, стали решать, кого выдвигать вместо меня. Дублер у Ивана Полозкова был – Александр Власов, бывший первый секретарь Ростовского и Чечено-Ингушского обкомов КПСС, бывший министр внутренних дел СССР, с 1989 года возглавлявший правительство РСФСР. Ему и рекомендовали выдвинуться против Ельцина. – Я прямо там же, на заседании, сказал Власову: не слушай никого, снимай кандидатуру, ты проиграешь Ельцину. Тогда Яковлев мне говорит: Иван Кузьмич, я не узнаю вас, мы всегда вас знали как дисциплинированного и спокойного коммуниста, что это за демарши? И я замолчал.
Молчал Полозков, впрочем, только до конца заседания. А потом сразу же побежал к телефону – звонить Горбачеву.
– Я ему сказал, что в ситуации, когда съезд расколот строго пополам, любой новый кандидат гарантирует победу Ельцина. Горбачев в ответ: ну, политбюро же решило, значит, надо выполнять. Я, говорит, когда политбюро со мной не согласно, всегда выполняю решение политбюро. На том разговор и закончился. Я, чудак, повел себя по-партийному, и на съезде снял кандидатуру. Выдвинули Власова. Власов с первого же раза пролетел, избрали Ельцина.
Сегодня это выглядит очень странно – союзное руководство и лично Михаил Горбачев не хотят (или, по крайней мере, делают вид, что не хотят), чтобы Российскую Федерацию возглавил Борис Ельцин. И при этом выставляют против суперпопулярного Ельцина непонятно откуда взявшегося и никому толком не известного Полозкова. Это первая странность. Вторая – в том, что непонятно откуда взявшемуся Полозкову удается при голосовании соперничать с Ельциным на равных и, по большому счету, уйти непобежденным – он ведь так и не проиграл Ельцину, он сам снял кандидатуру, да и то под давлением. Я спрашиваю Полозкова, как он может объяснить эти странности. Он говорит, что, чтобы это понять, нужно понимать, как выглядела вся его жизнь до 1990 года.
Выглядела жизнь так. Военное детство в курской деревне Лещ-Плата, отец погиб на фронте, эвакуация. Полозков рассказывает, что население его деревни, по которой во время Курской битвы проходила линия фронта, эвакуировали дважды – сначала советские войска увезли крестьян на 20 километров восточнее, потом фронт сместился к востоку, и жителей Лещ-Платы эвакуировали уже немцы – тоже недалеко, на 30 километров западнее. Во втором случае эвакуация проводилась не из гуманных соображений, а в целях антипартизанской профилактики, но все равно забавно. Потом послевоенный голод и разруха, от 800 дворов Лещ-Платы остались два, жили в землянках, работали круглые сутки. Еще забавная история от Полозкова: пахали на волах, а потом появились буйволы, подаренные индийским правительством Советскому Союзу. В первую же послевоенную зиму все буйволы передохли от холода, а летом, когда они еще были живы, наоборот – было жарко, и животные забирались в заполненные водой воронки, которыми была изрыта курская земля. «Забирается в воду с головой и сидит, только ноздри торчат. У нас, у ребятишек, была такая обязанность – бегать с длинными палками и выгонять буйволов из воронок». Через некоторое время Иван уехал в Москву и поступил в лесотехнический институт. Отучился два года, потом призвали на флот, служил в Калининградской области, после службы хотел вернуться в институт, но дома заболела мать, а сестра вышла замуж – пришлось вернуться. Поступил в строительную бригаду.
– Строили коровники, я уже был бригадиром, секретарем комсомольской организации, и тут у нас в колхозе (он уже назывался «Память Ленина», а раньше был – «Путь Сталина») появилась девушка Маша Завершинская из Москвы. Закончила Тимирязевку, и ее распределили к нам старшим зоотехником. И она, уж не знаю, сама ли придумала, или прочитала где-то, устроила революцию коровников в масштабах всего Советского Союза.
Дело в том, что, как объясняет Полозков, до Завершинской коровы в коровнике располагались хвостами к проходу между стойлами. Так было удобнее убирать навоз. Завершинская предложила развернуть коров рогами к проходу, что существенно облегчало процедуру кормления скота, а с какой стороны убирать навоз – это для производительности труда менее важно. К Завершинской приехал первый секретарь Курского обкома КПСС Леонид Ефремов, о почине Марии Завершинской (подхваченном вскоре во всех коровниках страны) много писали в газетах, и в каждой газетной статье отмечалось, что почин состоялся в том числе и благодаря поддержке секретаря комсомольской организации Полозкова, который вместе с Марией тоже стал звездой – правда, если Завершинская осталась в колхозе и проработала в нем до пенсии, то Полозкова отправили учиться в Москву в Высшую комсомольскую школу, из которой он вернулся в родной Солнцевский район Курской области уже секретарем райкома комсомола. Началась блистательная комсомольско- партийная карьера – первый секретарь райкома комсомола, секретарь райкома (уже Рыльского, по соседству) партии. В 1975 году перевели в Москву, в ЦК КПСС.
– Я был вначале инструктором ЦК, потом – в орготделе завсектором Центрально-Черноземного и Волго-Вятского района, это в принципе та должность, которую сейчас занимает Полтавченко. Курировал 16 областей и автономных республик, со всеми секретарями обкомов постоянно находился в рабочем контакте, ни с кем конфликтов не было. Когда Андропов выгнал Медунова и отправил вместо него руководить Кубанью Виталия Ивановича Воротникова, меня отправили вместе с ним, секретарем по идеологии.
В Краснодарском крайкоме Полозков сразу же оказался героем шумного политического скандала. В 1983 году Краснодар отмечал 190-летие со дня основания. Это совпало с начатой ЦК КПСС очередной кампанией по борьбе с великодержавным шовинизмом, а юбилей кубанской столицы – мероприятие по определению шовинистское. Налево пойдешь – казаков найдешь, направо – Екатерину Великую.
О проекте
О подписке