Граф Кирилл Григорьевич Разумовский, потомок малороссийского казака Григория Розума, был братом знаменитого Алексея Григорьевича Разумовского, фаворита императрицы Елизаветы, с которым она, согласно преданию, тайно обвенчалась и родила от него дочь Августу – легендарную княжну Тараканову. Граф Кирилл Григорьевич стремительно выдвинулся на первые роли в силу особого положения при дворе императрицы родного брата, но еще в немалой степени этому способствовали и его незаурядные личные способности. Получивший европейское образование, граф Кирилл Григорьевич по возращении в Петербург в 1745 г. был пожалован императрицей в придворный чин камергера. Служба по придворному ведомству оказалась для него самой благоприятной стихией. Хорошо образованный, знавший иностранные языки, он стал незаменимым спутником государыни. Наверное, именно поэтому «в рассуждении усмотренной в нем особливой способности и приобретенного в науках искусства» граф Разумовский в свои 22 года был назначен на пост президента Академии наук. Именно в этот год и состоялась его свадьба с Екатериной Ивановной Нарышкиной. Первый указ президента Академии наук был о печатании при академии гражданских книг, «в которых польза и забота соединены были бы с пристойным к светскому житию нравоучением». В 1750 г. граф Кирилл Григорьевич был избран в гетманы Малороссии, но к своим обязанностям в тех благословенных местах относился без должного рвения, утверждая при этом, что «последним (настоящим. – Авт.) гетманом был только Иван Мазепа». Неплохо говоривший по-французски, граф Разумовский усиленно поддержал установление общения на этом языке при дворе. В роковом июне 1762 г. он «с великим усердием» поддержал Екатерину II, за что был щедро вознагражден деньгами и отмечен особой монаршей милостью: государыня Екатерина Великая по пути в Москву, на коронацию, посетила его дворец в Петровско-Разумовском. Именно оттуда и начался ее церемониальный въезд в Москву. Отношения графа Разумовского с новой императрицей не получили длительного развития. В 1763 г. К.Г. Разумовский захотел сделать пост гетмана в Малороссии наследственным, с прошением чего и обратился к императрице. Матушка Екатерина усмотрела в том скрытую крамолу и покушение графа навязаться ей в соправители. Именным указом она отозвала его в Петербург для объяснений. Не вдаваясь в мотивы своего поступка, Разумовский счел за благо немедленно подать в отставку, чем разрешил весьма неприятную для императрицы ситуацию. Благосклонно приняв верноподданное прошение графа, Екатерина продолжала некоторое время навещать его в Петровско-Разумовском и даже жила у него во дворце, когда инкогнито приезжала в Москву. Та м однажды государыню увидел молодой солдат лейб-гвардии Семеновского полка Гавриил Романович Державин, стоявший в ту пору часовым в карауле. Ей, державной Фелице, будущий поэт посвятит не одну строку. «К тебе усердием, Фелица,//О, кроткий ангел во плоти,// Которой разум и десница// Нам кажут к счастию пути!»^[1] Ко времени, когда государыня императрица начала останавливаться в пределах Петровско-Разумовского, оно стало достойно августейших визитов.

Граф Кирилл Григорьевич, известный современникам почти крестьянской рачительностью, сразу же после свадьбы занялся обустройством владения на свой лад. Для проектирования усадьбы им был приглашен петербургский архитектор Филипп Кокоринов, по чертежам которого был построен главный дом усадьбы – настоящий дворец с башенными часами. Неподалеку от него протянулся каскад прудов, выходивших в парк, обустроенный в лучших традициях королевского садовника мэтра Леконта. Парк радовал невзыскательный глаз своими пирамидальными клумбами, тенистыми аллеями, триумфальными воротами из ветвей сплетенных деревьев и даже гротом, судьба которого стала впоследствии печально знаменита. Подобную активность графа Разумовского, проявленную в отношении полученных в приданое угодий, иные наблюдатели были склонны объяснять желанием последнего воплотить давние замыслы Петра Великого. По существу усадьба Разумовских в большей степени напоминала город, нежели пригородное строение. В пределах парка случались даже народные гулянья, но в сад а-ля Тюильри пускали только тех из москвичей, чье платье удовлетворяло требованиям приличий. Главный дом усадьбы в те времена был соединен каменной галереей с Петропавловской церковью, которая стала домовым храмом графа Разумовского. Это имение уже в преклонных летах граф передал своему сыну Льву Кирилловичу Разумовскому, владельцу знаменитого дома на Тверской, где в XIX в. был открыт Английский клуб (в советское время – Музей Революции).

История московского Английского клуба стоит того, чтобы вкратце рассказать о ней читателю. Высшее общество Москвы и Санкт-Петербурга почти одновременно объединилось в два столичных Английских клуба, которые в дальнейшем оказали большое влияние на зарождавшиеся в дворянской России демократические традиции. 1772 г. – дата первого документального упоминания об Английском клубе в Москве. Она принята в качестве официальной даты его рождения. Таким образом, клуб является старейшим независимым общественным учреждением нашей страны. С первых лет своего существования московский Английский клуб стал центром общественной жизни. В нем вырабатывалось общественное мнение по многим важным вопросам государственной политики, и далеко не всегда оно совпадало с официальными взглядами высших чинов Российской империи. На протяжении своей многовековой истории клуб трижды закрывался, но всегда находились инициативные москвичи, которые возрождали его к новой жизни.

В 1798 г. по указу императора Павла I московский Английский клуб был закрыт в первый раз. Павел Петрович резко сменил политический курс своей матери – императрицы Екатерины II, оказывая содействие Наполеону в блокаде Англии. И хотя в клубе по существу никогда не было ничего английского, его название стало хорошим поводом для закрытия этого свободного собрания москвичей. Главное было – дать наглядный урок обществу. В 1801 г. в Санкт-Петербурге группа дворян-цареубийц, в среде которых была сильна проанглийская партия, совершила дворцовый переворот. Павел Петрович был убит, а на престол возведен император Александр I. Уж е в 1802 г. московское общество восстановило свой любимый Английский клуб. «Дней Александровых прекрасное начало», воспетое А.С. Пушкиным, стало золотым веком клубной истории. Клуб арендовал дворец князей Гагариных на углу Петровки и бульвара. Именно здесь был дан знаменитый торжественный обед в честь великого полководца князя П.И. Багратиона, описанный Л.Н. Толстым в романе «Война и мир».

Наполеоновское нашествие и великий московский пожар 1812 г. стали причиной второго закрытия клуба. Большинство его членов было в армии или разъехалось по имениям. Старая Москва сгорела, а вместе с ней сгорел и дворец Гагариных. В 1813 г. пришлось все начинать заново. Клуб несколько раз менял адреса, располагаясь то на Страстном бульваре, то на Большой Никитской, пока не перебрался на Большую Дмитровку. Лишь в 1831 г. удалось найти постоянное «место жительства» – дворец графов Разумовских на Тверской улице. На рубеже XIX и XX столетий дворец после 70-летней аренды перешел в собственность клуба.

В первых числах ноября 1917 г. дом на Тверской заняла большевистская московская милиция. Членам клуба собираться стало негде, да и небезопасно, а чуть позже – и некому. Та к большевики закрыли клуб в третий раз. В клубном дворце был создан Музей Революции, но в памяти москвичей он навсегда остался легендарным Английским клубом, описанным его знаменитыми завсегдатаями – Пушкиным, Грибоедовым, Тютчевым, Толстым. В наши невеселые дни это Музей политической истории России.

В литературоведении считается, что именно Лев Кириллович, владелец приличного состояния и многих объектов недвижимости в Москве, был избран графом Толстым прототипом его Пьера Безухова в «Войне и мире». Сын гетмана Кирилла Григорьевича Разумовского и его жены Екатерины Ивановны, он обучался вместе с братьями дома, а затем был отправлен для продолжения образования за границу. По возвращении в Россию в 1774 г. граф Лев Кириллович был зачислен в посольство князя Н.В. Репнина и отправлен в Константинополь. После возвращения он поступил в действительную службу в лейб-гвардии Семеновский полк, в который был записан с раннего детства. Из-за его «беспутного» времяпрепровождения отец поспешил удалить его из столицы. В 1782 г., получив чин полковника, Разумовский был переведен генеральс-адъютантом к князю Г.А. Потемкину и участвовал в русско-турецкой войне. Под начальством А.В. Суворова он командовал егерским полком; отличился в битве при Исакчи, в сентябре 1789 г. преследовал турок до Измаила, 2 ноября участвовал во взятии Бендер. В 1789 г. он был произведен в чин бригадира, а в 1790 г. – в генерал-майоры. В 1791 г. участвовал в сражении при Мачине; награжден орденом Св. Владимира 2-й степени. Со вступлением на престол императора Павла I Разумовский, числясь в Малороссийском гренадерском полку, подал прошение об увольнении со службы по болезни. Проведя несколько лет за границей, по возвращении граф поселился в Москве, при этом получил от отца малороссийское имение Карловка, вотчины в Можайском уезде, а также Петровско-Разумовское. Разумовский был хорошо известен буквально всей Москве; его дом славился своим гостеприимством и балами.

Младший Разумовский был изрядно образован, при том оставаясь скромным православным человеком, приверженцем древнего благочестия и традиций. В 30 лет он выслужил превосходительный чин, отказался от дальнейшей карьеры и вышел в отставку, поселившись на Москве в собственном доме. На одном из балов, проводившихся по случаю Светлой Пасхи, он встретился с княгиней Марией Голицыной, доброй и благочестивой, как и он сам. Граф Разумовский влюбился в нее, но как человек чести не смел претендовать более чем на приличествующее ее положению общение. Княгиня была замужем, не особенно любила своего мужа – человека, подверженного азартным играм, и изрядного мота, для поддержания своего реноме раскуривавшего иной раз трубку крупными денежными купюрами. Удача улыбнулась влюбленным совершенно с иной стороны. Эксцентрик по натуре, князь Голицын в один прекрасный вечер проиграл графу Разумовскому собственную жену в карты – к великому для той счастью. Оформить развод в те времена было долгим и сложным делом, но тем не менее в Петровско-Разумовском появилась новая хозяйка. Этот союз не был благосклонно принят в свете, но неловкую ситуацию разрешил сам государь Александр Павлович, на одном из балов назвав княгиню Голицыну графиней. После того законность их супружества уже более не подвергалась сомнению – по крайней мере, публично. Граф Лев Кириллович, как известно, унаследовал отцовскую бережливость и радение о собственности, доходящей до совершенства. В 1804 г. он пристроил к Петропавловской церкви «зимний», отапливаемый придел, нареченный в честь Казанской иконы Божией Матери, пожертвовал немало средств на украшение царских врат и алтаря домовой церкви и собрал образцовый хор певчих.

В 1812 г. войска императора Наполеона, вторгшиеся в Россию, добрались, наконец, и до Белокаменной. В Петровско-Разумовском расположились на постой конная армия и штаб маршала Нея, пожалованного французским императором титулом «князя Москворецкого»; сюда, если верить бытописателям, приезжал и сам Наполеон. Петропавловский храм, как водится, осквернили и ограбили, взяв из него все, что не успели спрятать хозяева. Многие деревья в московском Тюильри порубили на дрова, а при прощании с негостеприимной столицей запалили графскую усадьбу, предварительно вывезя из нее картины, скульптуры и книги. По окончании Отечественной войны граф Лев Кириллович, посокрушавшись о содеянном, снова взялся за восстановление Петровско-Разумовского, преуспев в этом деле так, что со временем усадьба ничем не отличалась от своего прежнего великолепия, разве что меньшим количеством деревьев.

В 1818 г. граф Разумовский умер, не оставив после себя наследников, и с его смертью пресеклась история этого родового владения. Супруга пережила графа на 47 лет. Законных детей Разумовский не имел; у него были воспитанник, Ипполит Иванович Подчаский, и две воспитанницы. В 1820 г. усадьба была куплена московским градоначальником князем Долгоруковым, а в 1829 г. перепродана им за 210 тыс. руб. безвестному московскому аптекарю П.А. фон Шульцу. Фармацевт, чуждый романтике допетровской Руси и блистательной екатерининской эпохи, принялся сдавать его в аренду кому попало, повелел вырубить деревья на дрова, использовать земли под сенокосы на продажу и под обустройство дач. Все, что могло хоть в малой степени приносить доход помимо строго аптекарской деятельности, было пущено в оборот. Ничто не останавливало предприимчивого фон Шульца от извлечения вожделенной прибыли. Если даже в «купчих» запрещалось рубить ценные деревья, по распоряжению фармацевта их просто пилили. Без прежних крупных вложений нового владельца в усадебное хозяйство – обветшавший дворец с каскадом прудов – оно быстро пришло в упадок. Некогда тенистые сады Разумовского стали совершенно запущенными. Об этом стало известно государю Александру II, распорядившемуся выкупить за условленные средства из казны усадьбу Разумовского, отдав ее под учрежденную Сельскохозяйственную академию, как хотел устроить еще сам Петр Великий. В январе 1861 г. Министерством Двора и уделов усадьба по высочайшему повелению была выкуплена в казну за 250 тыс. руб. «с целью учреждения агрономического института, фермы и других сельскохозяйственных заведений»; ее стали перестраивать под новое, столь необходимое в то время учебное заведение. Оно было названо Петровской земледельческой и лесной академией, по названию места, где располагалась.

3 декабря 1865 г. Петровская земледельческая и лесная академия открылась для всех желающих получить сельскохозяйственное образование. Домовая Петропавловская церковь графов Разумовских стала домовым храмом Петровской академии. Он вновь обрел важное практическое назначение. Первым настоятелем академического Петропавловского храма и преподавателем богословия в академии стал профессор о. Яков Головин. Своими усилиями отец Яков обустроил собственный деревянный дом с мезонином на Вязовой улице в Петровско-Разумовском, получивший обиходное название «дома священника». Его сын, Александр Яковлевич Головин, избравший тропу изящных искусств, стал впоследствии известным русским художником. В Третьяковской галерее есть картина «Грот в старом парке», созданная Головиным под впечатлениями детства. А в 1907 г. директором института стал профессор-почвовед В.Р. Вильямс – памятник ему и теперь стоит на месте Петропавловской церкви. Довольно мирная страница открылась и в истории Петровско-Разумовского парка. Москвичи обожали приезжать сюда «на природу», на народные гулянья с невинными увеселениями – кататься на лодках, отдыхать на траве с плетеной корзиночкой снеди у самовара. Здесь же с удовольствием селились дачники. И потому в 1886 г. сюда специально был проведен маленький рельсовый путь, соединивший Академию и дачников Петровско-Разумовского с городской сетью конной железной дороги. Однако конный трамвай не полюбился Академии: он был очень медленным, лошади вязли в грязи среди полей, холодные вагоны на открытом пространстве пронизывал ветер, и администрация настояла на «паровичке» – вагоне на паровой тяге. За проезд от Академии до Бутырской заставы платили 10 коп., но академия договорилась с руководством дороги о льготной плате для студентов и преподавателей. Кондуктором на этой «самой дачной линии» одно время был писатель К.Г. Паустовский, разжалованный из вагоновожатых за аварию. Он тоже оценил красоту природы Петровско-Разумовского, громаду его лип и кленов, лимонную бледность его осин…

В местном парке любили гулять А.Н. Островский, М. Ермолова, М. Пришвин, здесь впервые встретились русские «короли репортеров» В. Гиляровский и В. Дорошевич. Лев Толстой ходил сюда пешком из Хамовников – дочь директора Академии была женой старшего сына писателя, Сергея Львовича. Андрей Белый вдохновлялся в парке Петровско-Разумовского для романа «Петербург», вживаясь в былую память о Нечаеве и Иванове. А.П. Чехов любил ездить сюда не только на пикники, но и ловить бабочек, в то время как очарованные видом знаменитого писателя студенты периодически устраивали на него вылазки: Чехов сердился и уходил, бросая сачок. Художник И.И. Шишкин написал здесь картину «Пруд в старом парке», о котором сказано потом у Ходасевича: «Снег на дворике московском // Иль в Петровском-Разумовском // Пар над зеркалом пруда».