То был самый страшный день после дня рождения.
Корабль с переселенцами, на котором Эгорд и последняя мама хотели уплыть на другой край света, начать новую жизнь, едва успел отчалить, как его поймал спрут.
Бревна и доски лопались в щупальцах так, что у Эгорда чуть не взорвалась голова, мальчик рухнул в океан, волны понесли прочь от пиршества исполинского кальмара, выбросили на берег острова.
Мальчик прокашлялся соленой водой, не успел толком осознать, всплакнуть по матери, а глаза уже встретились с гигантским скорпионом!
Тварь была взрослой, размером с корову, ползла к добыче вдоль берега, лапы вспахивали мокрый песок, давили в прах трухлявые бревна, клешни нетерпеливо расшвыривали попадавшиеся на пути тяжеленные булыжники, а хвост извивался высоко над землей, как кнут разъяренного работорговца.
Надо было встать, бежать в океан, скорпионы плавать не умеют, а в воде можно было проплыть вдоль берега, вылезти в безопасном месте…
Но страх убил здравомыслие мгновенно.
Превратил в затравленного зверька, ноги и руки стали тряпичными, только и могли суматошно дергаться, грести, отталкивать туловище назад, мочевой пузырь опустел, плоть перестала ощущаться, будто Эгорд сделался призраком.
Глаза от страха были как пузыри, взгляд не мог оторваться от надвигающейся черной смерти, скорпион оказался почти вплотную, огромный как скала, мерзкие жвала шевелились в предвкушении часто-часто, Эгорд увидел в черной клешне выпуклое перепуганное отражение, хвост готов был проткнуть хрупкую жертву насквозь…
Но из океана на тварь бросился юноша, меч отсек скорпиону хвост у основания, пригвоздил сплюснутую многоглазую голову к песку.
Юноша навалился всем телом, скорпион отчаянно брыкался, лапы расшвыривали влажные песчаные комья как пух из распоротых подушек, часть песка в этой кошмарной мельнице успела раскалиться, просохнуть, укрыть берег пышным облаком, клешни молотили, оставляли глубокие ямы, а отрубленный хвост извивался в агонии, мог случайно зацепить смельчака ядовитым жалом, но юноша был тверд, прижимал скорпиона к берегу, пока тот не обмяк.
Так судьба свела с Витором. На погибшем корабле тот был матросом.
Помог Эгорду подняться, мальчик был скован страхом, не осознавал, что творится вокруг, наверное, казалось, что скорпион заколол и загрыз, но прийти в себя Эгорд все-таки смог… Точнее, вынудило зрелище в океане.
Спрут доламывал судно, до берега долетал треск. Громадный серый цветок закрывался и сминал «лепестками» корабль как зазевавшуюся бабочку. Не спрут, а серое пламя – медлительное, но плотное, гибкие языки скручивали паруса и мачты как бумагу и соломинки. Волны разносились от этого пира угрожающими ревущими кольцами, вокруг монстра роились тучи брызг.
А над ним парила черная точка.
Человеческая фигура.
Архимаг Темного Ордена. Он и натравил спрута на корабль.
Но в те минуты на ненависть сил не осталось, сердце было истощено горем утраты, вода на лице помогала скрывать от спасителя слезы.
Больше не выжил никто, на берег с обломками и вещами выбросило несколько трупов, Эгорд узнал рулевого, остальные исчезли в пучине океана или в брюхе спрута. Храбрый матрос Витор с мальчиком прошлись вдоль берега, собрали, что уцелело: еду, бутылки с питьем, оружие, одежду, веревки, драгоценности…
Солнце до вечера томно и равнодушно наблюдало, как выжившие хоронили погибших, Витор выцарапал на могильных булыжниках все, что сумел вспомнить о несчастных, Эгорд дрожащими губами произнес молитву, в глазах щипало.
Витор с первых мгновений появления и затем, когда почти весь день копали ямы, хмурым не выглядел. Грубоватый и веселый – его обычное состояние. Умудрялся шутить, подбадривать раздавленного мальчишку, а если тот сильно замыкался в переживаниях, Витор сурово порыкивал, нагружал юнца работой, чтоб дурью не маялся, от страданий толку ноль.
В итоге, Эгорд взял себя в руки, успокоился: маму терять не впервой. Ужасно, но привык. Более-менее. Человек, гадина такая, привыкает ко всему.
Однако ночью у костра, когда Витор мастерил из пластин убитого скорпиона доспехи, Эгорд лежал, свернувшись, на пустом мешке, из глаз на ткань лился теплый соленый ручей, грудь то и дело вздрагивала. Океан рокотал, над головой колыхались пальмовые листья, стрекотали какие-то ночные букашки, ветер подвывал траурно. За спиной пощелкивали инструменты, Витор что-то напевал под нос, как ни в чем не бывало собирал из ремней и черной скорлупы непробиваемую тунику.
А Эгорд мысленно вопрошал богов: за что? Когда невыносимая череда потерь закончится?!
– Эй, паренек, – сказал Витор бодро, – примерь обновку.
Рядом с Эгордом упало что-то, в воздух поднялась тучка песка, мальчик закашлял. Темный, как ночь, предмет оказался доспехами из скорпионьих члеников с хвоста, лап, жвал и других мест, где они мелкие. От мысли, что сущность твари, которой страшится больше всего, будет соприкасаться с кожей, Эгорда передернуло, в памяти вспыхнули мерзкие ощущения, когда скорпион обнимал младенца лапами…
– Не хочу, – ответил Эгорд. – Давай завтра, сейчас не до того…
– А до чего?
Витор уселся рядом, скрестив ноги. Начал теребить мальчика за плечо.
– Пока не выговоришься, хорошо не станет. Это как после отравы проблеваться. Валяй…
И Эгорд рассказал. О том, куда они плыли, какой была последняя мама, кто были остальные двадцать две, как складывалась жизнь с каждой, что заставляло бросать семью и бежать… Только умолчал о рождении в лапах скорпиона, о страшной неприязни к ним.
Витор за это время подбросил хворост в костер не меньше десяти раз, иногда Эгорд прерывался вытереть слезы, иногда останавливал Витор, чтобы накормить сготовленными на огне припасами с корабля, дать промочить горло. На небе успели расцвести звезды и луна.
Рассказ мальчика подошел к концу, Витор озадаченно почесал в затылке.
– Вот как… Ну и везунчик, парень!
– Не понимаю…
Эгорд подумал, издевается. Выложил всю душу, столько матерей погибло, а он…
Юноша усмехнулся.
– Завидую, вот что. Двадцать три мамки, это ж надо, а! А у меня за всю жизнь ни одной…
– Как?!
– А так. Семнадцать отцов! Сильных, умных, храбрых, душевных, всем бы таких… а мамки не было. Всегда мечтал…
Эгорд растерянно опустил взгляд, к ногам подлизывались широкие тонкие пленки волн, на кайме лопались пенные пузырьки, в жидких зеркалах отражались ночные небеса – яркие жемчужины звезд и темная глубина Вселенной.
– А я мечтал об отце.
Витор засмеялся.
– Значит, мы два сапога пара!
И Витор рассказал Эгорду о своей жизни. О семнадцати отцах, среди них были: светлый жрец, бард, стражник, конюх, кузнец и другие. Витор рассказал о жизни под крылом каждого, и впрямь были храбрые, сильные, каждый был по-своему добр, если не снаружи, то в глубине души. Каждый любил, оберегал Витора, передал каплю силы, отваги, мудрости, доброты… Пока Эгорд слушал, к горлу подступал комок – именно о таких отцах всю жизнь мечтал!
А еще Витор поведал, что всегда не хватало материнской нежности. Закалка закалкой, но все-таки крайность, когда человека воспитывает только мужская суровость, без женского тепла. Но так сложилось: утешительную женскую поддержку Витор получал разве что от подружек детства по играм, а возмужав – от мимолетных девиц. Покинув дом последнего отца – пещеру мага-отшельника, – Витор бродил по миру с мечом за спиной, истреблял всякую нечисть, по зову сердца или за плату, но часто два мотива совпадали. Тем и жил.
Витор похлопал по новеньким черным доспехам из больших пластин скорпиона.
– Вот и сегодня одной нечистью меньше. Хотя не такая уж нечисть, зверюга охотилась, добывала пропитание, винить не за что. И спрут, который корабль слопал, если подумать, такая же невинная зверюга. Настоящая нечисть – темный маг, подчинил волю спрута, натравил… Я подумывал стать светлым жрецом, сражаться с Темным Орденом от имени богов и света, но нет способностей к магии. К тому же, для жреца слишком падок на соблазны. Но меня устраивают и мои соблазны, и мое желание противостоять злу. Если сам не могу быть светом, то хотя бы могу защищать свет от тьмы.
– Вот бы и мне так, – зачарованно протянул Эгорд.
– Что?
– Бродить по миру, сражаться со злом…
Витор усмехнулся.
– Дело нехитрое. Научу, если хочешь.
– Хочу!
– Тогда надевай.
Витор кивнул на скорпионьи доспехи из мелких пластинок.
Эгорд замотал головой.
– Не хочу.
– Чего не хочешь? Бороться со злом?
– Нет, со злом бороться хочу! Надевать не хочу…
– Почему?
– Я это… скорпионов… на дух не переношу.
Витор вздохнул.
– Боишься, значит.
Эгорд понуро кивнул.
– Страх, – сказал воин, – первое зло. Давай, парень, поднимайся, будем с твоим первым врагом биться… Давай-давай, через «не хочу», там легче станет!
И Эгорд отправился за Витором в странствия, полные опасностей и приключений. Много скитались по миру, Эгорд повидал города, селения, крепости, трактиры, магические башни. Судьба заносила в дремучие леса, топкие болота, красочные и ядовитые джунгли, клыкастые пещеры, раскаленные пески. Везде поджидали логова чудовищ, засады разбойников, а еще были темные маги, демоны, мертвые порождения некромантов. В большинстве случаев Эгорд и Витор выходили победителями.
В походах и между Витор учил Эгорда сражаться, тот был учеником хорошим, по крайней мере, по мнению Витора, но сам Эгорд доволен не был.
Из-за скорпионов.
Научившись побеждать могущественных врагов, Эгорд боялся самых обычных скорпионов, с дамскую туфельку, что уж говорить о гигантских. В битвах с этими тварями Эгорд, как правило, давал трусливую слабину, Витору приходилось вмешиваться, выручать. После позорного поражения от скорпионьего племени Эгорд копил гнев на себя, тот выплескивался в следующих битвах на врагов, Эгорд сокрушал целые отряды с таким безрассудством, что те, кто наблюдали со стороны, считали величайшим храбрецом, героем среди героев… Знали бы, какая постыдная память была причиной геройства…
Однажды Витор тренировал Эгорда на краю кратера вулкана. Твердь под ногами то и дело угрожающе встряхивалась, из кратера валили черные тучи пепла, трещины на дне кровоточили густой лавой, вулкан готов был в любой момент прорваться, Эгорд и Витор дышали металлическим жаром, по коже катились горошины пота, но клинки звенели снова и снова.
Витор вновь коснулся лезвием скорпионьего панциря, в котором был Эгорд.
– Отлично! – хвалил Витор. – Еще раз!
Мечи вновь скрещивались, Эгорд кидался в атаку с яростью, потому что днем ранее опять напугал маленький скорпион. Сталь прозвенела очередью, излила искры, острие меча Витора ткнуло Эгорда в живот, но глухой звук удара о скорпионьи щитки утонул в новом грохоте: вулкан сердился.
– Молодец! – выпалил Витор. – Еще!
Эгорд задыхался.
– У меня… ничего… не выходит…
– Ты хорош в атаке, но мало уделяешь внимание обороне. Потому и проигрываешь. Но это поправимо. Продолжим!
И они продолжили. Продолжение растянулось на долгие и весьма увлекательные годы.
За это время в какие только приключения не попадали! Пробирались за сокровищами в гнездо виверн, спасали баронессу от брака с графом Дасаном Жабоглотом, выбирались нагишом с праздника диких людоедских племен, ели на пиру Темного Ордена, переодевшись темными магами, чтобы раздобыть тайные сведения…
Нашли для кузнеца солнечное железо, из него кузнец сковал мечи и два комплекта доспехов, их чешуя была по форме как скорпионьи пластинки прежних доспехов, но не из черного хитина, а сверкающей солнечной стали.
А еще Витор и Эгорд спускались на морское дно за огненными жемчужинами, подвешивали за ноги на деревьях разбойников в качестве подношения гигантскому лесному божеству одного дружественного народа, добывали свиток с украденной песней для прославленного барда Войлена…
Эгорд втайне мечтал стать бардом. Нравилось слушать песни в трактирах, на городских площадях, в караванах… Барды везде к месту. Эгорд всерьез готовился стать одним из них, внимательно слушал, сравнивал творчество мастеров, выбирал свободные минутки, дабы сочинять, но Витору почему-то не решался даже намекнуть.
Часто друзья выполняли задания Светлого Ордена. Жрецы снабжали ценными сведениями, артефактами, лечили раны и болезни, а иногда сопровождали в очередном мероприятии.
Таких, как Витор и Эгорд, сторонников света, добра и порядка, жизнь которых, однако, не дотягивает до праведной, при Ордене хватает: воины, алхимики, маги, барды, кузнецы, торговцы, – неравнодушные встречаются среди всех слоев. Им Светлый Орден выдает опознавательные мантии – серебристые, на блестящем полотне вышит знак солнца: круг с лучами в виде протянутых рук помощи. Но мантии положено носить, когда приверженец выполняет поручение Ордена или творит благое дело по зову души. Распивать вино по тавернам с девицами на коленях, само собой, лучше в какой-нибудь другой мании или вовсе без.
Главным врагом Светлого Ордена, разумеется, всегда был и остается Темный Орден. Светлые жрецы и темные маги сотни лет сокрушают друг друга, стороны поочередно склоняют чашу весов к себе, но в целом хранится баланс. Порой шаткий, но все же…
С мечами, артефактами и священными мантиями Витор и Эгорд истребляли скверну не только в дальних уголках мира. Зло не дремлет даже в сердцевине света, в крупных городах, под самым носом Светлого Ордена. Эгорд и Витор ловили воров, расправлялись с грабителями, отправляли на покой вышедших из-под контроля живых мертвецов, помогали жрецам пресекать страшные замыслы темных магов и, конечно же, убивали демонов, которые телепортировались из потустороннего царства огня и лавы.
Старг, любимый город. Один из самых крупных на материке. Пришелся по душе не только из-за красоты. Сколько обуви Эгорд стоптал, утопил, сжег, порвал в пастях чудовищ, скитаясь по кровожадным землям, а здесь всегда спокойно, можно об опасностях не думать. По крайней мере, мысли о ноже из-за угла или ловушке под ногами тут не такие навязчивые. В Старге меньше всего происшествий, даже демоны появляются на улицах и в домах крайне редко. Старг – один из самых прочных оплотов Светлого Ордена, здесь очень много жрецов, храмов, людей, которые чтут богов.
Однажды в судьбе Эгорда случилось плавание, которое изменило его жизнь.
Путь к рифам сирен вышел крайне опасный – Эгорд висел на волоске от гибели, – но и самый прекрасный.
Витор спас. Если бы минутой позже, кости Эгорда до сих пор лежали бы на рифах, трескаясь под жаркими лучами и размываясь солеными брызгами океана…
Эгорд потерпел сокрушительное поражение, но тот случай был единственным, когда Эгорд радовался, что проиграл. Поражение обернулось победой.
После судьбоносного приключения Эгорд в одночасье, даже с легким сердцем расстался с мечтой стать бардом. Минуты на краю пропасти указали истинное предназначение.
Магия.
Причем не какая-нибудь, а магия льда.
Эгорд крепко взялся за обучение, но, как и в случае с музыкой, учился тайно, Витор ничего не подозревал. Почему скрывал от лучшего друга, который был отцом и старшим братом, сам толком понять не может. Почему-то думалось, Витор осудит или посмеется, хотя Витор всегда понимал, помогал разобраться в себе. Никогда бы не отнесся с пренебрежением к делу Эгорда, если бы только оно не было ерундой.
Но ледяная магия – не ерунда! Невероятно красивое искусство, к тому же – дарит удивительные возможности. Эгорд добывал и покупал учебники, дневники магов, свитки, клочки бумаги, все источники, что хранили знания о магии льда.
Любая магия, кроме темной, крайне сложна, без наставника учиться тяжко, но приходилось самому: гордость нашептывала, чтобы покорил сию вершину без поддержки, своими силами. Вчитывался, вникал, зубрил, сравнивал, но решающую роль всегда играет практика. Постоянно был настороже, чтобы выудить удобное время, улизнуть от Витора в место, свободное от чужих глаз, применить выученное заклинание, отточить до совершенства.
Прошло десять лет приключений и тайных уроков.
Эгорд овладел не только ледяной магией, но и другими ветвями магической науки, например, ночное зрение и управление погодой, уделил внимание алхимии, смог обучиться изготовлению целебных мазей, зелий бодрости и силы. Удалось зачаровать меч и доспехи, они стали прочнее, устойчивее к холоду и жару, но главное – в них можно было помещать заранее созданные заклинания, чтобы в бою, когда на счету каждый миг, не творить ледяной шар или снежную бурю с нуля, а лишь «спускать с поводка». Правда, применял магию, когда рядом не было Витора. А в паре с ним, дабы себя не выдать, приходилось обходиться мечом, кулаками и подручными средствами.
Но однажды пришлось себя разоблачить.
Эгорд и Витор охотились на оборотня. Вышло бы как обычно, если бы не потеря бдительности. До того друзьям попадались только молодые, не слишком опытные оборотни, стало казаться, других и не бывает. Оборотень попался старый, крупнее раза в три. Набросился неожиданно, сбил с ног, охотники растеряли мечи. Эгорд валялся в стороне, а оборотень навис над Витором, лапища уже летела сверху вниз с быстротой сокола.
И Эгорд превратил огромную клыкастую тушу в ледяную статую.
Когти уже вошли в кожу под ключицей Витора, еще бы долька мгновения – и вонзились бы в сердце.
Жрецы Светлого Ордена исцелили Витора от заражения крови, на груди остался красноватый шрам, воин устроил другу и подопечному разговор.
– Так ты маг? – спросил серьезно.
Эгорд кивнул. Было почему-то стыдно.
– И давно это с тобой?
– Лет десять.
– А чего молчал?
– Не знаю…
Беседа вышла долгая, пришлось выложить эпическую хронику самообучения тайком от всего мира… Рассказ закончился, Витор долго и сурово молчал, задумчивый взор обращался то к земле, то к небу, то за горизонт…
– Знаешь, дружище… – вдруг сказал весело. – Пора нам осесть!
И отправились в Старг.
За жизнь скопилось немало монет, драгоценностей, дарственных свитков, еще чего-нибудь, в общем – безбедная старость обеспечена. Но в странствиях друзья были неприхотливы, тратить особо было некуда, половину вознаграждений за борьбу с нечистью раздали нуждающимся, а другая половина хранится по всему миру в городских банках, недвижимости или просто зарытой под каким-нибудь дубом.
В Старге купили старинный двухэтажный особняк, когда-то принадлежал знаменитому стихийному магу, хозяин десять лет назад таинственно исчез. Главным богатством дома была библиотека на втором этаже.
– Вот здесь и черпай знания, – сказал Витор. – Тут и алхимическая лаборатория. Поселюсь на первом этаже, ты – здесь, а мансарды расчистим под площадку для тренировок, будешь отрабатывать магические приемчики.
Бродячие воины остепенились. Носить серебряные плащи и служить Светлому Ордену продолжили, но лишь в пределах Старга и окрестностей. Всего-то забот – патрулировать улицы одного из самых спокойных городов мира.
В общем, началась жизнь мирная.
– Эгорд, – обратился тогда Витор, – поклянись, что больше никогда не возьмешься за меч.
– Что?
– Мы прошли вдоль и поперек весь мир, истребили столько злобных тварей, что наберется на имперскую армию, но… путь воина – это путь разрушения. Он закаляет тело и дух, но ничего не создает. А ты, чувствую, рожден для большего, чем резанье глоток и вспарывание животов.
– Но…
– В тебе искра творца, зерно божественного замысла, ты должен его осуществить. А меч будет соблазнять вернуться на путь воина, разрушать всегда легче, чем создавать. Поклянись, Эгорд, что не возьмешь меч.
И Эгорд поклялся.
О проекте
О подписке