Глава 2. Виктория и Елизавета

«– Никого мы продавать не будем,

Мы пойдем клад искать

– Ура! Склад!»

Диалог из м/ф «Трое из Простоквашино.

– Слышь, браза… – Егор воткнул штык Фискарса в сухую землю, положил прибор на траву и достал сигареты. – А чем та история закончилась?

– Какая история? – Серега тоже остановился.

– Ну, про тетку из циркового училища, ты вчера рассказывал.

– А, про это… Да так ничем и не кончилось. Ключицу она мне как-то сломала. В порыве страсти, так сказать. Сжала ногами, и все. Хрустнуло. Причем, перелом какой-то сложный был, я недель пять в больнице пролежал. А она, пока я в больнице лежал, с дрессировщиком спуталась. На него потом лев напал.

– И что, умер?

– Кто, лев? Не, не умер, что ему будет, льву-то. Так, по башке дали пару раз, чтобы больше дрессировщиков не ел.

– Да при чем тут лев? Дрессировщик-то выжил?

– Дрессировщик? Этот выжил. Вредный был, скотина. Такие всегда выживают. Он потом еще этой подруге ребенка заделал и в Израиль свалил. Редкой сволочью был. После того случая, со львом, он кошек дрессировать стал. Ну, чтобы не сожрали. Так кошки ему завсегда в туфли концертные гадили. Даже те, которые кастрированные. Потому что кошка, она плохого человека завсегда чувствует.

Погода в это утро испортилась. Темные свинцовые тучи ходили над деревней, а дальше, за лесом, похоже, шел дождь. Они уже часа четыре ходили по полю, и поднятого материала хватило бы на создание краеведческого музея областного значения. Удельные монеты, кресты, украшения – перстни с непонятной пока, до чистки, символикой, фибулы, привески. Карманы камуфляжных курток приятно оттягивала тяжесть находок. Еще более приятными были мысли о последующих этапах – чистке, атрибуции и, черт возьми, в конце концов, оценке. У каждого из них было несколько знакомых перекупов на главной барахолке столицы – Вернисаже в Измайлово, которые всегда с радостью встречали Маршалина и приятелей, – для обеих сторон эти встречи были исключительно взаимовыгодны. Копатели сдавали хабар, по каким-то причинам не осевший в их собственных коллекциях, перекупы же получали отличный, иногда очень редкий, а потому очень дорогой и, соответственно, очень выгодный с точки зрения перепродажи материал – от средневековых украшений, до монет и военной атрибутики. Больше всего связей на «Вернике» было у Егора, сказывалось военно-копательское прошлое. Многие перекупы сами были из бывших «копарей», и с удовольствием рассказывали о замечательных временах – шестидесятых и семидесятых годах прошлого столетия, когда хоть и не было таких умных приборов, но «хабар» лежал под каждым кустом. Тогда, имея только щуп, лопату, да голову на плечах, можно было за несколько дней накопать целое состояние по нынешним меркам.

– Макс, подойди. – Серега стоял над только что вырытой ямкой что-то держа в руках. – Смотри, крест вроде, но какой-то странный.

Маршалин подошел к Сереге. Не то, чтобы он был специалистом по христианской металлопластике, но в их небольшом кладоискательском коллективе за ним закрепилась репутация крестоведа, так же, как Серега отвечал у них за распознавание чешуек, а Егор – за военные трофеи.

Макс взял у Сереги крест и немного почистил его от земли – такого типа он еще не встречал. Вообще, принято деление крестов по основным типам – энколпионы, нательные и наперсные кресты. Энколпионы, или мощевики – это небольшие коробочки в форме креста, в которых носили частицы святых мощей. Нательные кресты – самый, наверное, распространенный тип – это небольшие крестики, которые носили на теле, под одеждой. А наперсные носились «на персях», то есть на груди, поверх одежды. Такие кресты и сейчас в обязательном порядке носят священники, но в Средневековье подобное могли использовать и обычные люди, миряне.

Крест, который откопал Серега, был явно наперсным. Сантиметров двенадцать в длину, из серебра, нижняя перекладина намного длиннее остальных трех, распятие и надписи. Причем надписи, насколько он смог понять, были написаны на латыни.

– Слушай, дружище. – Он отдал крест Сереге. – Явно нетипичная находка. Во-первых, серебро, наши больше из медного сплава делали. Во-вторых, форма. Это так называемый латинский тип. В отличие от греческого, у которого перекладины по длине обычно одинаковые. Ну и надписи на латыни. Похоже, забрел сюда некий католический священник. И, судя по всему, – Макс показал на крест в руках Сереги, – здесь и остался. Непонятно, откуда он здесь взялся, хотя… Княжество Литовское здесь не так далеко, да и Польша рядом. В любом случае, надо атрибутировать. Но вообще – вещь. Поздравляю.

Довольный, Серега убрал находку в карман куртки.

– Надо будет Кириллычу показать.

– Это правильно, – согласился Макс. – Кириллыч – голова. Если его не злить.

Кириллыч, вредный и сварливый старикан, был в свое время авторитетнейшим археологом. На его счету – изучение сотен подмосковных курганов и селищ, десятки трудов и монографий, несколько книг. Уйдя из Звенигородского музея, где он работал научным сотрудником (большей частью из-за ненаучных склок и споров), Кириллыч встал во главе поискового движения, год за годом упорно доказывая своим бывшим коллегам, археологической братии, что приборный поиск не только не вредит науке, но и всячески ей помогает, ибо поисковики – это энтузиасты, которые вводят в научный оборот то, что годами лежало, сокрытое в земле, и то, что никогда не нашел бы профессиональный археолог, ибо копают археологи и поисковики в разных местах. Если первые изучают археологические памятники, стоянки ранних славян, селища и городища, то вторым, которым по закону запрещено копаться на вышеуказанных местах, достается все остальное – канувшие в небытие деревни, распаханные десятилетиями ярмарки, трактиры и постоялые дворы. Однако иногда у непрофессионалов, любителей попадаются такие находки, увидев которые археологи начинают рвать волосы и грязно ругаться словами, недостойными их научных степеней. В данный момент Кириллыч, ушедший из археологии, писал книги, выезжал в поля, консультировал на одном из интернет-форумов неопытных пока искателей. Макс встречался с ним пару раз на слетах, но, в основном, общение их проходило в виртуальном пространстве. Пару раз Кириллыч серьезно помог Маршалину в атрибуции находок, и Макс искренне считал, что тот легко справится с определением Серегиной находки. Тем более, что именно Кириллыч был автором сборника «Тысячелетие Креста» – каталога крестов, найденных копателями.

Тем временем, погода окончательно испортилась. Уже упали на землю несколько первых капель дождя, уже достали искатели специальные дождевые чехлы – если катушки металлоискателей обычно герметичны (дождь им не страшен), то электронные блоки управления практически беззащитны перед стихией и, зачастую, приходится применять дополнительные средства, оберегающие их. В частности, прозрачные силиконовые чехлы, которые сейчас были одеты на приборы, смогут защитить от небольшого дождика, однако от серьезного ливня, который, как казалось, вот-вот разразится над полем, они не спасут, да и копать под дождем, откровенно говоря, занятие то еще. В одной руке прибор, в другой – лопата. Зонтик держать явно нечем.

– Ну что, давайте, наверное, уже к машинам двигаться? – окликнул Макс приятелей.

– Да, ливанет сейчас – мама не горюй, – согласился Серега. – Да и пообедать бы не мешало.

– Тебе бы только жрать, – проворчал Егор, немного расстроенный, что такой обалденный крест достался не ему. Хотя, конечно, Егору грех было жаловаться. В набитых карманах камуфляжа лежала, как минимум, половина стоимости его Ниссана.

Приятели двинулись к машинам, которые сегодня они оставили у леса, чтобы те особо не бросались в глаза.

Егор и Серега уже выключили приборы и несли их в руках, Макс же держал его перед собой включенным, у него уже было несколько случаев, когда самые интересные находки за день попадались ему в тот момент, когда он шел уже с поля. До машин было уже метров пятьдесят, дождь усиливался, приятели ускорили шаг и в этот момент прибор Макса выдал сигнал. Причем, хороший такой сигнал, цветной. Махнув друзьям, чтобы бежали дальше без него, он воткнул фискарь в мокрую, уже расплывшуюся землю. Странно, но на глубине штыка лопаты ничего не оказалось. Обычно все находки располагались максимум в двадцати сантиметрах от поверхности, редко, если глубже. Он проверил прибором – все верно, в выкопанном грунте ничего нет, находка еще внизу, в яме. Дождь уже не просто лил – вода падала сплошным потоком, подобно гигантскому водопаду. Одежда была мокрой насквозь. Макс бросил взгляд на приятелей, те уже успели добежать до своей машины и сейчас Егор заводил двигатель – из выхлопной трубы Ниссана вылетело сизое облако дизельного выхлопа.

Макс еще раз проверил прибором отвал своей ямы – ничего. Сигнал по-прежнему шел из земли. Глубина ямы была уже сантиметров сорок. На дне ее потоки дождя успели собраться в лужу. В очередной раз выкинув их ямы стекающую вниз по стенкам жижу, Маршалин заметил блеск. Вода и грязь снова заполнили дно ямы, но Макса было уже не остановить. Это был именно тот блеск, о котором мечтает каждый из многих тысяч кладоискателей, тот блеск, который не спутаешь ни с каким другим. Тот блеск, который означает только одно. Золото.

Откинув в сторону лопату, работать которой уже было опасно, стальной штык мог повредить поверхность пока непонятного, но, в любом случае, ценного предмета. Встав на колени, он руками выгребал грязь из ямы, иногда нащупывая контуры предмета, а небо, как бы не желая, чтобы этот предмет появился на свет, обрушивало новые и новые тонны водяных потоков, которые, смешиваясь с землей, стекали в яму. Гроза громыхнула совсем рядом. «Молнией бы не пришибло, – подумал Макс. – Поле все-таки». Он продолжал отчерпывать грязь, вгрызаясь в глину, с каждым движением все больше освобождая непонятный предмет. Уже можно было понять, что он имеет округлую форму бутыли. Ниссан, тарахтя дизелем, пополз к нему по размякшему полю, собирая на колеса килограммы жидкой грязи. Маршалин опять взял лопату, пытаясь немного разбить глину, не выпускающую таинственный предмет. Он долбил в стороне, чтобы ни в коем случае не повредить находку. Наконец ему удалось расшевелить ком. Еще несколько усилий и Макс смог достать его целиком. Стоя в потоках воды, сняв перчатки, он аккуратно счищал слой глины и грязи и, наконец, находка предстала ему целиком. Поднявшись с колен, держа предмет в руках перед собой, он смотрел, как дождь смывает с него остатки земли, и взору предстает что-то нереальное. Сосуд, полностью сделанный из золота, размером с бутылку от шампанского. Пробка, тоже золотая, плотно запаяна. По всей поверхности сосуда шли рисунки и непонятный текст. Сзади подошли друзья, уже понявшие, что Макс нашел что-то стоящее.

– А помните анекдот. – Серега смотрел на золотую бутыль и улыбался. – Типа «Не знаю, кто там на заднем сиденье, но за рулем у него сам Брежнев».

– Это ты к чему? – не понял Макс.

– Да к тому, что, судя по бутылке, – Серега еще раз долго и внимательно смотрел на предмет, – внутри там что-то, что намного ценнее золота. То есть, явно не пиво.

Свернув с по-воскресному пустой Ленинградки на Новопесчаную улицу, Макс резко остановился. Он же совсем забыл про Вику! Она должна была вчера вернуться из командировки, и он даже скинул ей СМС в пятницу, пока еще был в зоне приема: так, мол, и так, встретить не смогу, возьми такси, приеду в воскресенье. И вот сейчас, уже подъезжая к дому, он с ужасом вспомнил, что они договаривались в этот субботний вечер пойти в театр. Ну, точнее сказать, придумала это все Виктория, билеты месяца за два купила. Да, похоже, дома его ждет не понарошку рассерженная фурия. Как он мог забыть! Позвонить ей? Да нет, пожалуй, не стоит. Придется ехать за цветами. Надо же будет как-то вымаливать свое прощение.

Остановившись у цветочной палатки на углу, он зашел в павильон.

– Здрасьте.

– А! Здрасьте, здрасьте! – Толстая хохлушка была рада его видеть безмерно. – Ну что, как обычно?

– Как обычно. – Макс сделал виноватое лицо.

– Что на этот раз?

– В аэропорту не встретил, про театр забыл.

– Понятно. Ну что, тридцатничек?

– Да нет, тут тридцатничком не отделаешься, давайте пятьдесят одну.

Продавщица пошла в подсобку, вытащила оттуда коробку роз и начала распаковывать.

– А я думаю, что-то давненько не заходите.

– Да уж. Я вот, тоже, езжу мимо вас каждый день и думаю, что-то давненько к вам заруливать не приходилось. А тут вот видите, как…

Пересчитав деньги, продавщица хитро подмигнула:

– До свидания, ждем вас снова.

– Угу. Надолго не прощаемся.

Сев в машину, Макс положил розы на переднее сиденье. Да, одних цветов будет недостаточно. Проехав еще метров двести, он притормозил у магазина «Продукты». Спасти его сможет только Бейлиз, Вика его просто обожает.

– Вам маленькую? – Продавец вопросительно посмотрел на Макса.

– Да нет, маленькой, боюсь, не хватит. Давайте литровую.

Водрузив пузатую бутылку рядом с цветами, Маршалин оценил красоту натюрморта. Ну, Бог даст, получится. Дуться все равно будет, но завтра колечко какое-нибудь организуем, и все. Инцидент будет исчерпан.

Запарковавшись во дворе дома, он с сожалением посмотрел на грязный баул защитного цвета, лежащий в глубине багажника. Пожалуй, брать его не стоит, сейчас лучше лишний раз не напоминать, чем вызваны нынешние проблемы в их отношениях, сначала – цветы и Бейлиз, а потом уже можно будет спуститься, поднять вещи. Взяв цветы и ликер, он поднялся наверх и, пока лифт отсчитывал пять этажей, Макс морально готовился к предстоящему скандалу.

– Делаем виноватое лицо, – сказал он сам себе, глядя на свое отражение в зеркале лифта.

Скорчив несколько рож, он попытался придать лицу несчастно-извиняющееся выражение.

– Да, получается не очень. Ладно, попробуем по-другому.

Закрыв глазок массированной бронированной двери огромным букетом роз, он нажал звонок.

Ничего. Макс позвонил еще раз.

Ничего не происходило. Было слышно, как мяукает его кошка Елизавета, но знакомых шагов не было. Странно.

Достав свои ключи, он открыл дверь.

Елизавета Петровна, британка светло-бежевого цвета, встречала его в коридоре, радостно мяукая. Но на этом радостные нотки в открывшейся его взору картине заканчивались. В квартире был бардак. Вещи валялись на полу, машинально он отметил отсутствие Викиного велосипеда в прихожей.

«Кататься поехала, что ли?» – подумал он, но тут увидел записку на тумбочке для обуви.

«Макс Маршалин, ты скотина и эгоист. Иди в жопу. Вика»

Та-а-ак. Макс бродил по комнатам, стараясь не наступать на разбросанные по полу предметы, отмечая отсутствие тех или иных Викиных вещей. Да, на это раз, похоже, все действительно серьезно. За тот год, что они жили вместе, до такого еще ни разу не доходило.

Маршалин устало опустился в кресло и уставился в стену. Наконец его взгляд сфокусировался на аквариуме. Вода, водоросли, подсветка. Чего-то не хватало.

«Даже рыбок увезла, сука», – почему то эта мысль его страшно развеселила.

– Елизавета Петровна! – позвал он.

Кошка послушно вбежала в комнату и вопросительно мяукнула. Обычно этим именем ее звали, когда хотели покормить.