В мире много забавного; среди прочего – убеждение белого человека, что он – в меньшей степени дикарь, чем все другие дикари.

Марк Твен

На многих храмах в Индии висят таблички «Only Hindu allowed», что означает «Вход только для индусов». Когда я пытался выяснить, почему так устроено, в ответ услышал много разных аргументов. Какие-то из этих аргументов понятны и вполне приемлемы: некогда чужеземцы-завоеватели разрушали храмы и совершали в них преступления, и сейчас индусы не хотят пускать в свои храмы никого чужого.

Но некоторые находятся за гранью моего понимания. Один из подобных аргументов звучит так: «Наше индийское ДНК священно, ведь мы дети великих мудрецов. А вот ваше европейское ДНК очень низкого качества, потому что вы дети варваров, оно вибрирует оскверняющей энергией. Приходя в какое-то место, вы наполняете это место энергетической грязью. Вы дикари, после вас нужно мыть храмы. Поэтому вам не положено быть в наших святых местах». При этом категорически отвергаются любые доводы о том, что древние Ведические писания, на основе чьей мудрости были построены эти храмы, говорят о единой духовной природе всех живых существ. Не важно, что там говорят седые Веды, важно, что мы лучше, а вы хуже.

Любой может сказать: «В нас живы великие заветы Гуса». Но у кого повернётся язык сказать: «Во мне живые великие заветы Гуса»?

Карел Чапек (1890–1938), чешский писатель

Трагическая история человечества знает великое множество примеров того, как перед вторжением в ту или иную страну захватчики проводили сначала идеологическую кампанию по дискредитации обителей тех земель, на которые планировалось нападение. Другими словами, если вы хотите оправдать свою интервенцию в какую-то страну или местность, вам необходимо сказать, что жители этой страны являются людьми второго или третьего сорта, или заявить, что они просто приматы и их убийство не является грехом.

Почти все захватнические и колониальные войны в Европе, Африке, Австралии, Азии, обеих Америках осуществлялись на основе такого идеологического обоснования: наша нация самая лучшая и важная, наша культура самая высокая, наша религия единственно правильная, а вы не более чем недочеловеки, поэтому мы имеем моральное право прийти, агрессивно вытеснить вас и присвоить себе ваши ресурсы. И будем считать это великим достижением нашего народа, а вы должны быть благодарны за нашу благодетель.

Обесчеловечивание, создание псевдовидов – арсенал разжигателей ненависти. Чужие отвратительны. Чужие – крысы, зараза, они нелюди, смердящие вонючки, живут в хлеву, едят помои, невозможные для нормального человека. Чужие – дерьмо. И пусть у слушателей совсем перемешаются метафорический смысл и реальность, но 99 % из них уже идут за говорящим.

Роберт Сапольски. Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

Более того, такая идеология и по сей день продолжает жить и доноситься с трибун от лица важных людей в дорогих костюмах и галстуках. До сих пор мы слышим «Наша нация самая лучшая и главная, поэтому мы всем вам скажем, как следует жить. И в благодарность за наше милостивое правление вы отдадите нам под контроль все свои ресурсы».

Налицо острейший незатухающий конфликт на почве национальной идентификации. И многочисленные трагические события в разных странах ярко демонстрируют этот печальный феномен. У большинства народов есть свои исторические враги, ненависть к которым является обязательным гражданским долгом. В некоторые страны нельзя въехать гражданам с паспортом страны – исторического врага. Более того, порой, если у вас в паспорте просто стоит штамп о посещении этой страны, вам могут легко отказать во въезде.

Национальная проблема очень сильна и по сей день, более того, похоже, что в обозримом будущем она не будет решена.

В мире есть силы, которые совершенно не заинтересованы в преодолении национальных конфликтов, и даже напротив, они их умело поддерживают в перманентно острой фазе.

Мы видим, как закулисные манипуляторы умело направляют сознание целых этносов в нужное им русло, создавая напряжение и конфронтации с братскими некогда народами. Внушается чувство исторической вины, национальной неполноценности, и, как следствие, необходимости каяться за деяния предков и собственное существование.

Причём зачастую историю безжалостно фальсифицируют и фабрикуют в необходимом для манипуляторов ключе: новые официальные историки создают «правильные» исторические версии прошедших событий, замалчивают реальные факты, уничтожают архивные документы, другими словами – формируют искусственное социальное сознание, направленное в нужно в русло.

При целенаправленной работе на протяжении всего одного поколения можно коренным образом сменить парадигму идентичности целого этноса. А потом, подобрав необходимые эмоциональные аргументы, обратить народный гнев в нужном направлении.

Исключительно эффективным средством внедрения национальных чувств (по крайней мере, среди мужчин) спорт является потому, что даже лица с наименее выраженными политическими или общественными интересами могут легко отождествить себя с нацией, если её символизируют молодые люди, блистающие теми качествами, которыми практически каждый мужчина хочет или в определенный период своей жизни хотел обладать.

Эрик Хобсбаум «Нации и национализм после 1780 года»

У многих народов есть весьма востребованная задача – доказать, что именно их этнос самый древний и самый мудрый на всей земле. В некоторых странах эта идея стала своего рода национальной идеей фикс – давайте докажем всему миру, что мы дети богов или, хотя бы, что только мы дети мудрецов и великанов.

Мне всегда хотелось задать вопрос тем, кто это делает: «Ну, допустим, вы докажете, что именно ваш этнос во всех смыслах самый выдающийся, и именно от него пошли другие народы, культуры и традиции. Что вы будете делать с этой информацией? Как это отразится на вашем отношении к другим народам?»

Патриотизм – это любовь к своему.

Национализм – ненависть к чужому.

Ромен Гари (1914–1980), французский писатель

При основательном подходе относительно быстро можно радикально исказить многовековую историю целого народа, и, должным образом координируя настроения людей, полностью испортить хорошие некогда отношения с соседями. Поэтому нам очень важно осознавать, что национальное самоопределение выступает в качестве важнейшей идентификации как для одного человека, так и для всего народа в целом.

Возвращаясь к нашей теме поиска предназначения и в контексте вышесказанного, следует отметить, что очень часто именно национальный признак является основным фактором формирования идентичности. Ребёнку, родившемуся в такой среде, с самого детства рассказывают о трагической или великой судьбе его народа, учат определённому отношению к оппонентам, описывают образ врагов и друзей, учат думать, что только его народ самый древний, самый мудрый и умелый, самый многострадальный, самый героический, самый победоносный или просто избранный Богом. Тем самым в сознание ребёнка вкладывается мощнейший идентификационный фундамент. Именно на основе этого фундамента он будет строить свою жизнь и судьбу. Ребёнок впитывает эту атмосферу всем сердцем и в какой-то момент больше не может мыслить по-другому.

Поэтому, если мы спросим человека, рождённого в националистической среде: «Кто ты?», он с гордостью ответит «Я представитель великой нации». И если мы спросим, что это значит и какое это отношение имеет к его жизненному предназначению, он скажет, что его предназначением будет сохранение национальной идентификации, демонстрация соответствующего личного образа, соответствующего поведения и мировоззрения.

Юэн не оправдал отцовских надежд, он не выказывал ни малейшего интереса к столпам шотландской религии – алкоголю, футболу, обиде на весь белый свет, – на которых держалась вера Грэма.

Кейт Аткинсон «Поворот к лучшему»

Обратите внимание, как сильны и сплочены национальные диаспоры, которые есть в каждом крупном городе мира. Внутри каждой присутствует чёткая иерархия, порядок, законы, традиции, верования и свои незыблемые принципы. Более того, каждый представитель такой диаспоры может рассчитывать на полную поддержку и защиту со стороны своих соплеменников.

Многие этнические группы имеют свою внутреннюю идеологию, внутреннюю исполнительную и законодательную власть, стабильные источники дохода, могущественные инструменты социального, а порой и политического влияния. Они, будучи самодостаточными и автономными структурами, словно небольшие государства, абсолютно не собираются ассимилироваться во внешнюю среду. У самодостаточной этнической формации в такой ассимиляции просто нет никакой необходимости.

Когда представитель такой диаспоры знакомится с человеком из внешнего круга, он в первую очередь с гордостью упомянет свою национальную принадлежность. И потому именно через призму этнической идентификации он будет искать своё предназначение и место в жизни.

* * *

Другим мощнейшим идентифицирующим фактором является гендерная принадлежность. Девочки и мальчики. Женщины и мужчины. Можно сказать, что этот аспект идентификации абсолютен – ведь он физически очевиден, он с нами с самого рождения и на всю жизнь.

Ты мужик, а мужик до сорока годов парень. Смотри не распускай перед ней слюни, а то живо скрутит в бараний рог. С ними – во как надо, – он показал сыну жилистый кулак. – Для первого раза обязательно выпори. Вожжами!

Василий Шукшин «Любавины»

Даже существуют устойчивые понятия «мужское предназначение» и «женское предназначение». Эта тема достаточно широко исследуется и входит, что совершенно справедливо, в число первостепенных педагогических и социологических задач.

От мальчиков и от девочек мы ожидаем совершенно разного поведения. Это различие может быть выражено в двух словах. Мальчикам мы говорим: «Сделай это!», девочкам – «Не делай этого!».

Шарлотта Перкинс Гилман (1860–1935), американская писательница

Правда, современное западное общество, опирающееся на модные нынче демократию и толерантность, которые терпеть не могут никаких ограничений, ставит под сомнение саму необходимость следовать врождённой мужской или женской природе. Потому появляется довольно широкий спектр «мобильных гендеров» и вытекающих из этого последствий. Хотя изучение этой темы не входит в число задач данной книги, нам, всё же, следует понимать, что этот феномен также выступает в роли сильнейшего личностного идентификатора. Недаром на эту тему сейчас ведётся столько разговоров и споров даже на государственном и конституционном уровне.

* * *

Ещё одной могущественной темой самоопределения является религия. Особенно сильно это проявлено в тех странах, где существует только одна доминирующая государственная религия, а остальные либо под запретом, либо представлены ничего не значащим меньшинством.

Любой ребёнок, рождённый в такой стране, априори считается носителем этой религии, что также оказывает очень важное влияние на формирование в нём его самоидентификации. Религиозная идентичность порой оказывает даже более значимое воздействие на сознание и жизнь человека, нежели национальная. Ведь религия предлагает жизненную философию, формирует систему ценностей и определённое мировоззрение по отношению к таким фундаментальным понятиям как смысл жизни, душа, вечность, смерть, связь духовного и материального, любовь, грех, добро, Вселенная, Абсолютная Истина, вечность, происхождение жизни, праведный образ жизни, отношение к противоположному полу и др.

Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни, вот отчего религия всегда будет одолевать философию.

Василий Розанов (1856–1919), писатель

Для многих людей именно религиозная идентификация первична и наиболее значима. Поэтому они стараются все аспекты своей жизни регламентировать согласно религиозным правилам и предписаниям. Они говорят, мыслят, рассуждают, действуют, работают, принимают пищу и даже одеваются в строгом соответствии со своими религиозными убеждениями. Если мы спросим глубоко религиозного человека о его предназначении, он обязательно скажет, что оно заключается в строгом следовании канонам этого учения ради достижения озвученной в Писаниях цели.

Бойся, Адсон, пророков и тех, кто расположен отдать жизнь за истину. Обычно они вместе со своей отдают жизни многих других. Иногда – ещё до того, как отдать свою. А иногда – вместо того, чтоб отдать свою.

Умберто Эко «Имя Розы»

Таким образом, понятие предназначения в представлении разных людей может принимать разные оттенки: для кого-то это будет связано с национальностью, для кого-то с гендером или религией, для кого-то с атеизмом.

Для иллюстрации приведём представление о предназначении с точки зрения научного атеизма, изложенного Ричардом Докинзом^[5] в его книге «Эгоистичный ген»: «Мы созданы нашими генами. Мы животные, существуем для того, чтобы сохранить их, и служим всего лишь машинами, обеспечивающими их выживание, после чего нас просто выбрасывают… Мы всего лишь машины для выживания, самоходные транспортные средства, слепо запрограммированные на сохранение эгоистичных молекул, известных под названием генов… на генном уровне альтруизм – плохая черта, а эгоизм хорошая. Ген представляет собой единицу эгоизма».

Другими словами, для человека атеистических взглядов высшим предназначением является сохранение и передача генетического материала в целях продолжения рода. А вопросы морали, если они мешают сохранению и передаче генного материала, бессмысленны и даже вредны. Что можно сказать по этому поводу? Такой вариант идентификации очень распространён и имеет огромное влияние на жизнь множества людей.

* * *

В больших и сложно организованных социальных группах те или иные разновидности классового неравенства и битвы за положение просто неизбежны. Все мы разные и воспринимаем самих себя очень и очень по-разному, поэтому споры о приоритете идентификаций не стихнут никогда.

Помните знаменитое достоевское «Кто я, тварь дрожащая или право имею?» – пример сильнейшего конфликта личных идентификаций. А если взять пример любви Ромео и Джульетты, которые не могли быть счастливыми из-за конфликта враждующих семей или, иначе говоря, проблемы семейной идентификации? Примеров подобных сложностей сотни и тысячи. Они испокон веку дают вдохновение писателям, художникам, режиссёрам выстраивать сюжеты бесчисленного множества произведений искусства во всех известных жанрах. Возможно, что тема поиска и конфликта самоопределения является такой же бесконечной, как бесконечна сама Вселенная!

В своей повседневной жизни мы постоянно наблюдаем тысячи и тысячи вариантов всевозможных социальных и личных идентификаций, они появляются и уходят, ищут своё место, мелькают, словно в калейдоскопе, в течение всего нашего дня, года и на протяжении всей нашей жизни.

Отсюда мы и делаем вывод, что вопрос о предназначении – это прежде всего вопрос о приоритете наших идентификаций.