Молодые мальчики обращались к нам чуть ли не с проклятьями: как вы могли допустить это обожание Сталина, культ Сталина, – вы во всем виноваты, вы все, ваше по
мы в тени этой великой любви, обожания выросли, и это, очевидно, сделало нас такими, с братом. Я говорю: а мама? – «Мама умерла десять лет назад». Я говорю: господи, а отец? «Отец жив». – «Как же он пережил, ужасно, наверное, смерть матери?» Она говорит: «Что ты! Он благословля
зачеркнуть свой путь, отказаться от того направления, которому ты служил всю жизнь. И я видела ряд примеров – между прочим, и среди французских коммунистов, и вот у нас, – когда у людей благородных, мужественных не хватало какого-то величия души, чтобы сделать этот шаг. И в том
И оказывается, как жизнь меня научила, интеллектуальное мужество дается куда труднее, чем мужество физическое, чем, так сказать, преодоление страха за свою шкуру. Людям легче рискнуть жизнью, чем сказать себе, что весь пройденный путь – ошибка, зачерк
На аллеях центрального парка
Майским утром растет резеда.
Можно галстук носить очень яркий
И быть в шахте героем труда.
Как же так: резеда –
И героем труда?
Не пойму, объясните вы мне.
Потому, что у нас
Каждый молод сейчас
В нашей юной прекрасной стране.
В восьмом или девятом году, сразу после разгрома первой русской революции пятого года, волна ужасного разочарования накрыла молодежь. Главным образом – городскую, особенно в Петербурге. Возникла зараза, бацилла самоубийств. Начались массовые самоубийства. Молодые ребята не знали, что делать со своей жизнью, куда себя деть.