На чёрном-чёрном острове был чёрный-чёрный пляж, а в нем большая чёрная-чёрная воронка, из которой торчал чёрный-чёрный гладкий купол. По куполу, невнятно чертыхаясь, ползали очень злые люди с мотками клейкой ленты и датчиками системы геологической разведки. Люди не могли ругаться в голос: каждый что-то держал в зубах. Зато с края воронки знатно голосил колоритный бородач.
– Правее, Майк! – кричал он. – Ещё на метр! И лепи его!
– Скользко, трам-тарарам…
– Давай-давай! Ещё три осталось! Времени нет совсем!
– Да чтоб оно всё…
Ещё на чёрном-чёрном пляже, на краю чёрной-чёрной воронки, валялся слегка помятый планетолёт типа «корсар» со сломанной посадочной опорой. Две уцелевшие «ноги» беспомощно торчали вверх и в стороны, придавая аварии оттенок нелепый и даже трогательный. Лапку кораблик подвернул, бедняжка.
Заложив руки за спину, насупившись и сутулясь, утопая ботинками в чёрном-чёрном песке, вдоль поверженного корабля расхаживал туда-сюда командир экипажа.
Высоко над ним из распахнутого люка свисал штормтрап, тянулись вниз силовые кабели и торчали ноги бортинженера.
– Готово! – донеслось от воронки. – Вылезаем, быстро! Даю питание через две минуты! Кто не спрятался, я не виноват!
– Мастер! – позвали сверху. – А может, это…
Командир прекратил свои эволюции, поднял голову и молча уставился на инженеровы ботинки.
– Может, не надо? Я тут подумал – мы его это… а оно как долбанёт!
– Не долбанёт, – процедил командир. – А если долбанёт, скажем, Кацман виноват. Не правда ли, Кацман?
– Так если… Кому мы скажем-то?
– Это неважно. Главное, мы перед смертью будем точно знать, что виноват Кацман. Верно, а, Кацман?
– Прекратите издеваться, пожалуйста, – донеслось из-под корабля.
– Ах, извините.
– Вы мне приказали думать – я и думаю! Не мешайте.
Командир заглянул под корабль – там, в тени, лёжа на чёрном-чёрном песке, уткнулся носом в планшет самый грустный и несчастный человек на чёрном-чёрном острове, а может, кто знает, и в его окрестностях.
– Кацман, хватит дурака валять, – сказал командир. – Вылезай оттуда. У тебя будет тепловой удар.
– Здесь тень.
– Ты там как котлета в гамбургере, идиот. Неужели надо объяснять?
Кацман высунулся из тени на солнце, но мигом вернулся обратно.
– Тут не видно ничего, засветка, – объяснил он. – А я же читаю документы.
– Я над тобой встану.
– Только не это. Вы так нависаете…
– Ещё бы я не нависал, – сказал командир ласково.
Кацман на всякий случай заполз под корабль поглубже.
Прибежал бородач, за ним ещё двое, потные и запыхавшиеся.
– Готовы, мастер.
– Где Мюллера забыли?
– Сидит на обрыве, за датчиками смотрит.
– Зачем?
– Ну… Просто смотрит. Слушайте, бог с ним. Кажется, нашему землемеру хочется немного побыть одному. Я разрешил. Если мы ему надоели временно…
– Ну тогда давай, – будничным тоном сказал командир.
– Давай! – крикнул бородач.
Командир слегка поморщился.
Бортинженер втянул ноги в люк и завозился там.
– Устали? – спросил командир, разглядывая людей. – Ничего, это вся суета на сегодня. Дальше по расписанию из физических нагрузок только обед.
– И последняя мировая война, – буркнул второй пилот, отряхивая с ладоней чёрный песок.
– Мастер, скажите ему, чтобы перестал нагнетать обстановку, – попросил штурман. – Он меня этой войной уже достал. Я уже сам её боюсь.
– Отставить панику, Салман.
– Да какая паника, мастер, – пилот снова отряхнул руки. – Просто глупо пошутил. Больше не повторится. Хотите, я с обедом разберусь?
– Полезли вместе, – предложил штурман. – Там сейчас в одиночку не особо чего сделаешь, рук не хватит.
– Я же тебя достал.
– Ну ты же перестал…
– Подожди, Майк, – сказал командир. – Сейчас мне все нужны здесь. Нам придется очень быстро принимать решение, и я хочу услышать каждого.
– Лорд, ты где? – позвали сверху. – Пошла картинка, давай смотри.
Бородач тяжело вздохнул и зашагал к трапу.
– Да ты не нервничай, – сказал командир ему вслед.
– Какое тут не нервничай…
– Хочешь, я остров в твою честь назову? – спросил командир. – Сколько всего названо именами геологов, ну и у тебя будет своя точка на карте. Остров Лордкипанидзе, а?
Бородач, уже поднявшийся на несколько ступенек, оглянулся через плечо.
– За что?! Чтобы потом моей фамилией пугали детей?
– М-да… Это я как-то не подумал. Ладно, будет остров Кацмана.
– Так ему и надо! – добавил бородач и резво полез наверх.
– Лорд, мы же с тобой сколько лет знакомы!.. – донеслось из-под корабля. – Не будь скотиной…
Геолог не удостоил Кацмана ответом.
Потянулось томительное ожидание. Трое молча стояли на чёрном-чёрном пляже, наверху еле слышно переговаривались ещё двое, да под кораблем время от времени жалобно вздыхал Кацман. Потом не спеша, руки в карманах, подошёл землемер.
– Чего я там сижу, как дурак, – объяснил он. – Скучно. Давайте, что ли, Кацмана побьём. Пока тут не появилась морская пехота Соединенных Штатов и другие прелести цивилизации.
Из-под корабля донёсся очередной вздох.
– Так нечестно, – сказал пилот. – Вы с Кацманом давно работаете, для вас, наверное, в порядке вещей друг друга метелить. А я с этим лузером драным пару раз когда-то выпил, о чём сейчас жалею, и провёл рядом всего один рейс. Мне неудобно бить пассажира.
– Мне тоже, – сказал штурман. – Кацман и правда лузер, но лётный состав против мордобоя. Нам профессиональная этика не позволяет. Давайте, когда Лорд освободится, вы вдвоем Кацмана отфигачите, коллегу своего. А мы так… Поаплодируем.
– Да какой он нам коллега… – землемер презрительно фыркнул. – Он если «в поле» и ходил, только на стажировке. Кацман белый воротничок. Крыса офисная. Плесень кабинетная. Верно ты его назвал, Салман, – пассажир!
– Вы могли не соглашаться! Могли никуда не лететь! – донеслось из-под корабля. – Какого, вообще, чёрта…
– Ишь ты. Оно заговорило… – Мюллер поддёрнул рукава. – Подсунуло нам летающий гроб вместо корабля и теперь ещё голос подаёт?
– Отставить, – негромко попросил, именно попросил, а не приказал командир.
Мюллер пожал плечами.
– В принципе он ведь прав, – сказал командир. – Сами виноваты. Могли и не лететь. У нас с Пашей были сомнения насчёт этого «корсара»…
– Ну уж нет, мастер, – отрезал пилот. – Даже не думайте брать ответственность на себя. Я ваши сомнения помню. И кто тогда громче всех кричал, что вы с инженером перестраховщики? То-то. И Майк тоже был хорош. И ты, кстати, Эрик, изобразил такого старого космического волка…
– А я и есть старый космический геодезист, – сказал Мюллер. – Кто поспорит? У меня налёт больше твоего. Мы с командиром, считай, вместе начинали. Ой, да о чём мы вообще разговариваем…
– Это нервное, – сказал штурман. – Это Салман всех накрутил.
– И правильно накрутил. Тут занервничаешь – откопали такую хреновину, и как нарочно нас идёт спасать американский фрегат…
– Чем тебе американский фрегат не угодил?! – взвился штурман.
– Честно? – спросил Мюллер. – Всем. Да хотя бы эскадрой, к которой он принадлежит. Если ты не понимаешь, как это всё неудачно сложилось, – заткнись, пожалуйста.
Штурман надулся, но заткнулся.
Из люка высунулась бородатая физиономия и спросила:
– Ну что? Готовы?
Все посмотрели наверх, даже Кацман выглянул из тени.
– Давай, пугай нас, – сказал командир.
– Поздравляю, допрыгались. Это Чёрная Смерть, никаких сомнений.
Наступила тишина, только слышно было, как легонько накатывается волна на чёрный-чёрный пляж.
– Бомбы – на борту? – спросил наконец командир.
– Да откуда я знаю. Нашими средствами не разглядеть. Но сам корабль в точности соответствует описанию из каталога Гильдии Торговцев. Какого чёрта он тут… Привалило счастье, называется.
– Ладно, спускайтесь оба, – сказал командир. – И захватите воды, пожалуйста.
Из люка высунулась ещё одна голова, белобрысая.
– Есть версия, мастер! Нету там бомб. Зато мы теперь знаем, почему вымерли динозавры!
– Павел! – сказал командир строго.
– Понял, понял, уже иду.
– Эта чёрная хреновина и без бомб не подарок, – буркнул пилот. – Подумать страшно, что сейчас начнётся. А мы… Как с нами-то будет? Нас же американцы прихлопнут не за хрен собачий, просто чтобы не трепались. Из самых лучших побуждений, желая избежать международного конфликта. А, мастер?
Командир молчал, глядя под ноги.
– До чего же вы, имперские морды, американцев не любите, прямо удивительно, – сказал штурман. – Как вы меня столько лет терпите, республиканца несчастного?
– Дело не в государственном устройстве, а в политике страны, балда ты, – сказал пилот. – Америка тоже, по сути, империя. Просто молодая, растущая и наглая до невозможности.
– Ну извини, другой Америки у меня для вас нет!
– Ты не огрызайся. Просто возьми и прикинь расклад: необитаемый остров, не отмеченный на картах, на нем Чёрная Смерть, битый «корсар» и семеро идиотов. С момента посадки идиоты не выходили в эфир, у них передатчик вдребезги. Значит, о том, что они выжили, знаешь только ты. Ну и твоё начальство, которому ты доложишь обстановку. Ты капитан американских ВМС. Твои действия?…
– Доложить и ждать указаний, чего тут непонятного.
– И какие будут указания?
– Отстань!
Штурман явно понимал, на что ему намекают, но не хотел соглашаться.
– А ну тихо! Мастер что-то придумал, – громким шёпотом сообщил землемер.
– Ну, допустим, вариант есть, – буркнул командир. – Только он мне не нравится. И у нас меньше суток, чтобы сообразить, как провернуть всё по-умному. Иначе прихлопнут в любом случае, ты прав, Салман. И не только нас. Из-за этого драного острова все начнут хлопать всех, бить на опережение, пока другой не завладел Чёрной Смертью… Вы хоть понимаете, чего мы натворили? Нет, вы реально – понимаете?
– Естественно! – Землемер фыркнул и приосанился. – Это выражение сейчас почти забыто, но мы-то с тобой, когда были маленькими, часто его слышали. Мы – поджигатели войны.
Пилот и штурман при этих словах заметно поежились.
– Будь моя воля… – Командир наконец-то поднял глаза, и были они очень грустные, почти как у Кацмана. – Будь моя воля, я бы прыгнул в корабль и улетел к чёртовой бабушке. Но это просто инстинкт самосохранения, да и корабля у нас теперь нет. Значит, надо спасать положение.
– Есть идея, – сказал пилот. – Прежде чем всех спасать, давайте и правда Кацману морду набьём!
До самого конца миссии всё шло на редкость гладко, ну совсем без происшествий, никто даже палец не прищемил. «Корсар» вёл себя безупречно, экипаж глядел бодро и работал слаженно, а Кацман совсем никому не мешал.
Сходили на Титан – застолбили там для клиента площадку под завод по извлечению и упаковке углеводородов. Обычная работа геодезистов, просто условия специфические. Титан – это вам не Марс и даже не Луна, он с атмосферой, взлёт-посадка – целая история. И ветер дует, что наверху, что у самой поверхности – не соскучишься. К выходу готовились две недели ещё на Земле и упорно тренировались по дороге, ждали разных неудобств, но когда освоились на месте, оказалось вполне ничего. Много шутили про метановые озёра: какая тут рыбалка, например, и как должна выглядеть яхта, чтобы по этим озёрам на ней рассекать. Инженеру идея про яхту запала в душу, и он потом всю обратную дорогу что-то считал… Совсем не шутили над Кацманом: новичков в космосе не трогают, о них заботятся. На подлёте и отходе любовались до умопомрачения кольцами Сатурна, прямо медитировали на них; строго говоря, если бы не тот же Кацман, на кольцах слегка помешанный, мало кто из астронавтов настолько проникся бы их величественной и даже пугающей красотой, выходящей за пределы человеческого представления о чудесах света. Астронавту мешает восхищаться явлением в целом чёткое знание, как эта штука возникла, из чего состоит, и почему к ней вплотную лучше не соваться. Профессионалу вообще многое мешает наслаждаться жизнью в её ярких проявлениях. Он больше потом вспоминает – вау, это было красиво! – чем успевает оценить непосредственно в процессе. У него в процессе слишком заняты голова и руки.
Пришли домой, на орбите дождались своей очереди, Земля разрешила посадку, командир произнёс дежурную фразу: «Всем сидеть, начинаем манёвр», кивнул второму пилоту, тот ввёл команду, и тут реактор дал такой, извините за выражение, тормозной импульс, что экипаж временно потерял контроль над кораблём, а заодно дар речи, координацию движений и способность рационально соображать.
Не страшная перегрузка, но людей прямо размазало по креслам от неожиданности.
А через несколько секунд, едва народ очухался, начало размазывать в самом буквальном смысле. Корабль так упёрся выхлопом, словно решил победить во вселенском конкурсе «Понижай орбиту с нами, понижай лучше нас, понижай без нас». Командир голову дал бы на отсечение, что это не программный баг или ошибка ввода, а банальная электрика. Где-то в шине управления коротнуло, а предохранитель… А что предохранитель? А кто его знает. И чего дальше – поди угадай, ведь сейчас наверняка шина греется и плавится. Хуже некуда, если начинает сыпаться электрика. Знаем мы, как это бывает: тут слегка замкнуло – сразу вон там заискрило, не успеешь оглянуться, уже на другом конце выбило, из-за этого тряхануло, а потом разваливается всё.
Зато ходовая часть у нас работает отменно, факт.
Только очень хочется её выключить, а она – не согласна.
Решение одно: аварийная жёсткая перезагрузка.
Шевелить руками и отдавать команды голосом было уже трудно, но человек жить любит и заранее готовится к неприятностям, а то бы давно мы все передохли; командир скосил глаза, уцепился взглядом за красную метку в самом краешке меню на забрале шлема и потянул её вниз.
Уф-ф… Сейчас это безобразие кончится.
И начнётся другое безобразие: успеть перезапуститься, пока не грохнулись. А если не запустимся? Или запустимся, но снова без контроля тяги, во всю дурь? Это ещё ничего, хотя бы оторвёмся и улетим подальше… А если протянем с запуском, падая по баллистической траектории, и пройдём точку невозврата, когда останется только в шлюпку прыгать? А «корсар» грохнется в обитаемой зоне и кого-нибудь там задавит?… Это ж и посмертно стыда не оберёшься…
Все эти мысли проскочили в голове командира за секунду, пока он боялся совсем другого: сейчас окажется, что прямой сигнал на блок управления реактором не проходит. Жёсткая перезагрузка, она специально для аварийных ситуаций – и не проходит. Ну потому что у нас авария. Просто ради такого случая. Чтобы уж полное безобразие.
Тут, к счастью, безобразие кончилось.
«Корсар» медленно – пока ещё медленно – снижался.
Командир сделал несколько глубоких вдохов.
Отдышавшись, он должен был первым делом опросить экипаж о самочувствии и раздать указания. Но командир сказал:
– Ну-у, Кацман… Удружил!
Корабль был подержанный, взяли его на один рейс, сделав вид, что берут на пробу – а там поглядим, как себя покажет. Может, он нам не понравится. Может, мы его вообще доломаем. Поэтому кораблю даже имени не дали, звали по модели, «корсаром», и, наверное, зря. Стоило бы с ним познакомиться как положено, руками ласково потрогать, задушевно поговорить, чтобы машина почувствовала: хозяин пришёл, не обидит. Это все мистика и суеверие, конечно, зато работает, проверено.
Но командиру экипажа, капитану коммерческого флота Андрею Воронцову, как-то сразу этот потасканный «корсар» не глянулся, и сама миссия его раздражала, и дурацкое положение, в котором оказалась команда, а ещё отдельно раздражал Кацман.
Хотя, казалось бы, именно Кацман и эту миссию состряпал от начала до конца, и корабль подогнал, и строго говоря, командир должен был его за такой подарок расцеловать во все места. Но почему-то не хотелось.
Много лет с человеком работаешь, не ждешь ничего особенного, и вот наступает момент, когда ты сел в лужу, и человек внезапно тебя выручил, а ты вместо «спасибо» хочешь дать ему по шее как минимум и сам не понимаешь, с чего бы это.
Наверное, с того, что Кацман – славный, в общем, парень – немного перегнул палку и фактически пролез в команду путем невинного, но упорного шантажа. Всего на один рейс. А вот не надо было так. Мог по-хорошему попросить – и его бы взяли. Но Кацман, наверное, думал, что не возьмут ни в какую, он ведь только по первому диплому геодезист, а по второму юрист, а по жизни вовсе офисная крыса, кому нужен такой балласт в космосе. И воспользовался обстоятельствами, а этого никто не любит.
Тем более, если у тебя крепко сработанная команда и любой наезд со стороны ты воспринимаешь как покушение на всех сразу.
Воронцов возил Мюллера по всей Солнечной системе, когда был ещё вторым пилотом, и эти двое отлично спелись. А ещё они разглядели тренд: великие державы хотят осваивать космос, но сами не имеют достаточно средств и начинают выпускать во Внеземелье корпорации – разрабатывайте и обживайте, добывайте и обогащайтесь. Когда Воронцов получил капитанские нашивки, они с землемером основали фирму из двух человек, обозвали её «Универсальная геодезия», имея в виду, что «Universal» это вам не комар чихнул, и прикупили в кредит подержанный «пеликан». Мюллер нашёл по знакомству молодого геолога-австралийца с типично австралийским именем Буба Лордкипанидзе. Воронцов привёл инженера, своего соотечественника Пашу Безбородко, а чуть позже второго пилота с типично британским именем Салман Хикмет. Штурман, американец Майкл Росси, образовался сам, ему обрыдло ходить на грузовой линии туда-сюда-обратно, он хотел нестандартных задач, и с геодезистами ему оказалось в самый раз.
Оформлением документов занимался Давид Кацман.
Он никогда не был членом команды, просто сидел в офисе регистрационной службы. Но как-то вышло, что один раз оформление прошло через Кацмана, другой, третий, и Мюллер отметил: парень работает чётко, компетентно и по-хорошему увлечённо. Ещё парень не просит денег за чёткость и скорость, он и на зарплате всем доволен. Это могло значить только одно: Кацман видит себя в перспективе начальником отдела, потом департамента, а там уже как пойдёт. И он не выслуживался, просто знал, что рано или поздно его оценят.
О проекте
О подписке