В лихие девяностые в организации, где я тогда работал, возникла проблема, которую могло разрешить экономико-финансовое подразделение Газпрома. Решение проблемы с обращением в это подразделение руководство поручило мне.
В те годы принято было дарить подарки влиятельным людям даже при первой встрече. Один из руководителей нашей организации посоветовал мне намекнуть лицу, которое согласилось принять меня в Газпроме, что мы в долгу не останемся.
Я не святой, но никогда в жизни не только не давал и не брал взяток, но даже подношений не практиковал. Ещё раз отмечу, что я не святой, просто моим кредо всегда было решение того или иного вопроса с помощью главного оружия человека – интеллекта. И это практически всегда мне помогало.
Но на этот раз я изменил самому себе. Решил, что, учитывая сложившуюся практику общения с крупными деятелями в настоящее время, в дополнение к интеллекту есть смысл чем-то поразить начальника, с которым условились об аудиенции.
В те времена я активно занимался садом и огородом. На зиму, например, заготавливал малину. Прокрутив с сахаром, я раскладывал её по литровым и трехлитровым банкам, закрывая металлическими и пластмассовыми крышками. Я подумал, а почему не подарить одну такую трехлитровую баночку начальнику? Следуя высказыванию К. Маркса («Капитал», том I), что продукт труда, не предназначенный на продажу, не имеет стоимости, а имеет исключительно потребительскую стоимость, я рассуждал следующим образом: если моё варенье не имеет стоимости, значит, это не взятка, значит, я не нарушу закон.
Вместе с трехлитровой банкой зажелезившей малиновой закрутки я захватил и литровую банку, но закрытую уже пластмассовой крышкой. От этой банки исходил аромат летнего сада.
На встречу я приехал заранее. Выписал пропуск и вскоре оказался в приёмной. В комнате перед кабинетом работали три милых девушки. Им сразу бросилась в глаза моя синтетическая авоська, судя по виду весьма тяжёлая.
Посидев некоторое время в режиме глубокого молчания, одна из сотрудниц, видимо, почувствовав аромат, исходящий от сумки, вежливо-шутливо спросила: «А в авоське у вас взятка?» Я сказал, что это не взятка, а прокрученная ремонтантная малина из моего собственного сада. Достал трехлитровую банку и показал девушкам. У них заблестели глаза. Я стал читать им лекцию о «Капитале» Маркса. Они меня внимательно слушали, глаза у них заблестели ещё больше, тогда я им посочувствовал: «Вижу, что содержимое банки вам очень понравилось». Они согласились, но сказали, что им от этого не легче. Тогда я выразил надежду, что шеф с ними поделится.
Одна из девушек, наиболее смелая, сказала, что, если жена шефа узнает, что он угостил их «ее» вареньем, то убьет его.
Я улыбнулся, вытащил литровую банку малины, открыл её и бархатным голосом произнёс: «Я предусмотрел такой поворот в развитии событий и захватил для вас вот эту прелесть». Поставил банку на стол самой смелой помощнице.
Девушки теперь были моими полными союзницами, а после встречи с их руководителем проблема, может, с их помощью, а может, только с помощью его супруги была благополучно решена.
11.01.14
Когда я был ребенком, хорошим подспорьем для нашей семьи был огород, там мы выращивали картошку. В уборочную пору, в сентябре, с тремя-четырьмя друзьями, которым было по 11–12 лет, мы вместе убирали картофель поочередно у каждого. Разумеется, картошку копали и старшие, а также братья и сестры.
Работа на нашем огороде проходила в таком порядке. Моя мама вместе с тремя моими друзьями копала. Я на велосипеде вез картошку до сарая с погребом, находящегося в полутора километрах от огорода. Моя сестра принимала и раскладывала картошку просушиться, потом опускала в погреб.
Как я перевозил картофель? Мать высыпала в мешок четыре ведра картошки, завязывала его бинтом (она работала в местной больнице). Примерно поровну делила завязанный мешок и укладывала его на раму «взрослого» велосипеда, по два ведра с каждой стороны. Я, держась за руль, транспортировал груз.
Особенно хорошо было возвращаться на пустом велосипеде. Тут и отдохнешь, и подучишься кататься. Но бывали и неприятности. По дороге с мешком через раму наскочишь на кочку, бинт разорвется, и картошка сыплется из мешка. Весь потный с наворачивающимися на глаза слезами соберешь клубни, дождешься какого-нибудь прохожего, попросишь помощи определить мешок на место, поблагодаришь и едешь дальше.
В один из таких уборочных дней сидим на огороде, перекусываем, а мать и говорит мне: «Очень мне хочется, чтобы ты стал нейрохирургом». «Почему?» – спрашиваю. «Я наблюдаю: после тяжелого физического труда у мальчиков, твоих друзей, трясутся руки, когда их вытянуть, а у тебя не трясутся, значит, ты будешь хорошо делать операции, умело обходить нервные волокна скальпелем», – пояснила мама.
В нашем роду много медицинских работников, но, несмотря на желание мамы, я не стал хирургом. Руки по-прежнему твердые, не трясутся. Может, все-таки заняться медициной?
11.01.14
Шахидское лицо в окне
Случилось так, что я был вынужден возвратиться в квартиру, где был прописан, или, как сейчас говорят, зарегистрирован. Мне там принадлежала небольшая комната, вторую занимала моя бывшая жена со своей дочерью от другого брака. Но они, оказывается, там не жили, о чем я тогда не знал, а сдавали торговцам из Таджикистана, которым было очень удобно ночевать в этой квартире и даже складировать товар, так как расположена она недалеко от Черкизовского рынка (Черкизона), ныне несуществующего. Но обо всем этом я узнал позже.
Мне надо было где-то жить, и умные люди посоветовали жить там, где зарегистрирован. «Там, – добавляли они, – тебя никто не обидит». Приехав туда, попробовал открыть дверь своим ключом, но ничего не получилось, так как во входную дверь был врезан новый замок. Настойчиво стучал – безрезультатно. Тогда я пошёл во двор, благо квартира на первом этаже. Все три окна были задрапированы могучими занавесками. Постучал в одно окно – тишина, в другое – тишина. Тогда я на правах хозяина стал барабанить в третье. Надо сказать, что я, как это бывало раньше, мог бы проникнуть в квартиру через окно, но окна были закрыты весьма солидными металлическими решётками. Я продолжал барабанить в окно большой комнаты.
Вдруг занавеска дернулась, и в образовавшейся щели появилась восточная очень крупная женщина с полностью закрытым лицом. «Неужели шахидка?» – подумал я, но собрался с духом и спросил, почему не открывает. Она ответила, что у неё нет ключа.
Тогда я вызвал службу слесарей, которые имеют право открывать двери зарегистрированным в квартире гражданам, проверив предварительно штамп о регистрации в паспорте. Мастер свою работу выполнил профессионально, он также врезал в дверь новый замок. Я заплатил ему за работу и вошёл в квартиру.
Навстречу мне вышел заспанный мужчина и любезно предложил занять мою комнату, где он до этого спал. За ним на роликовых коньках из большой комнаты выехал отрок под два метра ростом. Оказывается, в квартире площадью 37 квадратных метров можно кататься на роликах.
Я вежливо, но строго спросил, почему не открывали входную дверь, ведь я предупреждал, что приду. Мужчина сказал, что он пришёл c ночной смены и не слышал, как я стучу. Парень на коньках сказал, что он катался, но ролики у него не смазаны, и он ничего не слышал. А не выходившая из комнаты женщина в парандже пролепетала, что она подумала, что я бандит, а она их очень боится.
К вечеру с рынка возвратились другие жильцы моей квартиры. Я насчитал 14 человек. Оказывается, бывшая жена сдала жилье двум таджикам по цене 10 тысяч рублей в месяц с каждого. Они, умные торговцы, через пару месяцев уже сами сдавали это жилье на тех же условиях двум другим таджикам, чтобы самим не платить. А те, в свою очередь, чтобы тоже не платить, сдали жилье двум узбекам из Таджикистана на тех же условиях и так далее. Была создана пирамида из таджиков и узбеков в количестве 14 человек. Я подумал, что если бы я приехал через полгода, количество проживающих в малогабаритной квартире могло достичь 25–30 человек.
Я позвонил бывшей жене, и мы договорились, что в квартире помимо меня может проживать не более двух человек. Спустя 30 лет с момента нашего расставания мы оперативно и полюбовно решили жилищный вопрос.
12.01.14
В восьмидесятые годы ХХ века всё было в дефиците. Но граждане Cоветского Cоюза и питались вполне нормально и одевались вполне прилично, как говорили иностранцы: «Удивительная душа – советский человек. В магазинах шаром покати, а дома всё есть». Люди умудрялись доставать и продукты питания, и непродовольственные товары – кто по знакомству, кто у перекупщиков и спекулянтов, а кто за небольшую мзду работникам магазинов – продавцам, грузчикам, уборщицам.
Я не обращался, как правило, ни к кому из перечисленных категорий граждан, поскольку продукты мог купить по месту работы, так как там, где я работал, снабжение было лучше, чем в обычных магазинах и покупателями являлись сотрудники учреждения.
Но иногда все-таки приходилось выстаивать громадные очереди за каким-нибудь дефицитным товаром. Так случилось, когда на площади одного из подмосковных городов я попал в очередь за бананами. Мне очень захотелось угодить жене и нашей маленькой дочери, купив хотя бы 2–3 банана. Я занял очередь и стал терпеливо ждать, жара тогда стояла примерно градусов 30.
Бананы отпускали по полтора килограмма в одни руки, поэтому некоторые ловили проходящих мимо ребятишек, просили их говорить продавцу, что они дети покупателя, за что потом каждый в качестве вознаграждения получал банан. Некоторые таким образом покупали по 10–15 кг бананов. Так что мои расчеты перед тем, как я занял очередь, оказались некорректными. Кроме того, я совсем не учёл, что многие в очереди пропускают перед собой своих знакомых, якобы занявших очередь и на время отлучившихся.
Я и сам грешил тем же – пропустил перед собой несколько знакомых, соседей по дому. Ситуация усугублялась тем, что поставленные мною в очередь тоже ставили своих знакомых перед собой.
О проекте
О подписке