Конфетка

По утрам в горах я почему-то просыпаюсь рано, не то чтобы очень рано, просто первым. Как только первые лучи солнца коснутся палатки – все, я спать не могу. Вот и сегодня я вылез из палатки, а роса на траве еще не обсохла. Раздул тлеющие в костровище угли, подвесил над огнем чайник и занялся приготовлением завтрака.

В этот раз это была греча с тушенкой. Прогулка будет неблизкая, значит, сил надо будет много, а откуда будут силы? Правильно, из гречи с тушенкой. Пока варилась каша, прибрал вещи, оставленные на поляне после нашего ночного веселья. Одна булка хлеба, точнее, четвертушка была явно кем-то погрызена. Вывод: харчи без присмотра оставлять нельзя! Каша начала доходить, пора будить команду.

С первого крика «Рота, подъем!!!» никто из палатки не вылез, пришлось взять пустые кружки и стучать ими друг об друга, ласково приглашая ребят отведать кашки и собираться в радиалку. Первой показалась на свежем воздухе опухшая рожа Юрика.

– Сколько времени??

– А кто его знает? Солнце встало, значит, и нам уже пора, – ответил я.

Минут через пять и Сергей выполз на завтрак. Чтобы повысить калорийность завтрака, достали сало, порезали. Сергей предложил сало всухомятку не есть, а запить его и заодно здоровье поправить, Юрик поддержал, я засомневался:

– А как же Большой Зуб?

– Смогем!! – был ответ.

После третьей поправки здоровья я понял: надо выходить немедленно или так и останемся сидеть на поляне. Собирался недолго – пустая пластиковая бутылка, пачка печенья, два пакета «Зуки» и фотоаппарат, маленький рюкзак.

– Вы идете? спросил я, выходя с поляны.

– Когда вернешься? – был мне ответ. Прикинув предполагаемое расстояние, время на подъем и спуск, ответил:

– В восемь, край в девять вечера. Так началось мое «одиночное плавание»…

После трех рюмок идти было тяжело, перевал давался нелегко – пот катился градом, отдышка, ноги забивались и приходилось чаще отдыхать. Но через двадцать минут тропа пошла вниз и идти стало веселее. Через полчаса я уже на Куприяновской поляне. Хоть было и утро, но солнце припекало сильно, да и после перевала захотелось сполоснуться.

Вода Казыра подействовала мгновенно, освежила и убрала остаточные признаки утреннего употребления. На поляне стоял лагерь, ребята шли из Золотой, разговорились. Оказывается, отсюда до нашего лагеря около шести километров, а до ручья Высокогорного – это стартовая площадка для восхождения на Большой Зуб – еще одиннадцать!!! И в сумме это уже семнадцать, да плюс от Высокогорного еще три до подножия. Такого развития событий я не ожидал.

Ну что ж, если и не поднимусь, значит, посмотрю, как он там, без меня. Сказано – сделано. С этой позитивной мыслью я двинулся в сторону мечты. Погода солнечная, тропа сухая, настроение отличное, шагаю бодро, а могу быстрее? Могу. А могу бегом? И бегом могу. Основную часть пути до приюта «Высокогорный» я пробежал. Было приятно видеть удивленные лица встречных туристов, когда ты пролетаешь мимо них – один, без рюкзака, – и думать, как они потом удивленно рассуждали, кто это был и что он тут может делать.

Я так думал и бежал дальше. Местами тропа очень близко подходит к берегу Казыра, и грех было не искупаться, чтобы ускорить процесс принятия ванны, я купался в одежде, не разуваясь, предварительно сложив вещи в рюкзак и оставив его на берегу. До приюта я добежал часа за два, познакомился с руководителем группы ребят, по-моему, новосибирцы. Напоили чаем, угостили конфеткой, достали карту и объяснили, как правильно идти на вершину. Душевные ребята, но время поджимает, а у меня столько планов! В путь!

Какие чудные места для стоянок вдоль Высокогорного ручья! Одна Застава чего стоит – большая светлая поляна на десять палаток, частокол на входе, большой тент над костровищем, стол и скамейки. Но мне некогда останавливаться. Первый серьезный подъем перед кафе «Буратино» – тягун метров триста, на вершине холма восемь или десять чурок с сучками, напоминающими нос, стоят кружком, рядом табличка висит. Точно, это кафе. Посмеялся, настроение поднялось, хотя усталость уже чувствуется.

Пока поднимался, не заметил, как небо заволокло тучами, не просто облаками, а такими свинцово-серыми, от которых ничего хорошего не жди. Меня это не смутило, даже не знаю почему, это сейчас начал обращать внимание на разные мелочи, а тогда тучи грозовые – ерунда, прорвемся!! Я уверенно движусь в сторону Большого Зуба. Минут через двадцать я вышел к большому квадратному валуну, с которого открывался вид на вершину, несколько снимков, которые в то время никак не назывались, а сейчас это себяшечки.

Чувство голода неожиданно начало о себе напоминать, но перекус у меня рассчитан только на вершине, тут я впервые оценил расстояние, которое предполагал пройти, которое прошел и которое предстояло еще пробежать. Да, именно пробежать, потому как пешком я уже не успеваю до темноты вернуться. Да что до темноты, если я смогу подняться, то вернуться в лагерь я смогу в лучшем случае следующим утром. Будь я один, не в смысле сейчас, на маршруте, а вообще в походе, то я так бы и поступил. Но в лагере ребята, которые хоть и кушают в это время беленькую, но в девять, максимум десять вечера выйдут мне навстречу, будут искать своего невернувшегося товарища. Да, так и будет, так уже было.

С этими мыслями я шел вперед. Мысли о нехватки времени заглушали чувство голода. ТРААКС-БАБА-БААБАХХХХ!!!!! Такого раската грома я не слышал никогда, я аж присел, хотел лечь на землю, но постеснялся, вдруг кто увидит. Гром был так близко, гром был вокруг, на мгновение мне показалась, что я внутри этого грома. Тучи висели практически на вершинах сосен. И тишина. Она наступила сразу за раскатом. Замолкло все в округе – птицы замолчали, насекомые притаились, деревья перестали перешептываться верхушками, даже ручей на какое-то время притаился в долине. Нарушили тишину капли дождя. Крупные, уверенные в своей правоте, они одна за одной начали разбивать пыль на тропе, они ударяли мощно в камни, оставляя мокрые следы, по листьям, нагибая их или резво отскакивая.

Дождь был холодным, совсем не летним, такие холодные дожди бывают в конце сентября. Я рванул вперед, в сторону деревьев, надеясь переждать дождь под их могучими кронами. Видимость моментально сократилась метров до ста, воздух стал холодным, дождь хлестал так, что деревья не спасали. Я спрятался с подветренной стороны толстенной сосны, это позволило мне оставаться сухим какое-то время.

Раз идти нет возможности – надо перекусить. Открыл упаковку – двенадцать печенек. А ведь можно было взять две упаковки, и не взял!! Мне бы они были полезнее, чем этим двум алкоголикам, думал я тогда. Сейчас, сидя под деревом, я понимал, как сильно я устал, – двадцать километров с постоянными подъемами и спусками просто так не даются. Что же делать дальше??? Идти вперед я уже не могу – всему виной обувь, я обулся в старые кроссовки «Адидас», они хоть и целые внешне, но рифленая подошва начала отрываться на пятках пару месяцев назад, и я приложил руку к ней – теперь абсолютно гладкие пятки не позволят мне спокойно ходить по мокрым камням. Холодная вода в бутылке час назад была такой приятной, а сейчас хочется горячего чаю…

Вперед нельзя – да нет, конечно, можно, но можно только один раз в жизни, а я хочу еще раз в горы сходить. Назад тоже сейчас нельзя – да конечно, можно, только дождь очень холодный… Так я сидел и медленно, очень медленно жевал двенадцать печенек.

Через час ноги начали затекать, удобного положения не было. Либо сидишь сухой и скрюченный, либо более комфортно и мокрый. Постепенно дождь начал стихать и перевалил за водораздел в сторону Казыра.Дождь ушел, и мне пора, с чувством глубокого разочарования я медленно побрел в сторону лагеря. По тропе тек ручей, тропа раскисла, с деревьев капало, трава была мокрой – через пару минут я был мокрым насквозь. Проходя мимо приюта, я снова заглянул на огонек, теперь уже старые знакомые опять напоили меня чаем, предложили перекусить, но я постеснялся, да и как-то в тот момент не очень и хотелось. Предлагали остаться на ночевку, но связи между приютами не было, и сообщить моим друзьям о моей ночевке никто бы не смог. И я ушел.

Прекрасная тропа за пару часов превратилась в скользкое месиво, местами переходящее в настоящее болото, там, где можно было пройти за два часа, теперь мне приходилось пробираться четыре. На половине пути я попал в очередной ливень, он был не менее сильным и холодным, чем тот, что разбил мои надежды на встречу с Большим Зубом, и к тому же добавились молнии и туман, но меня это уже никак не останавливало.

Время от времени я снимал с себя майку, выжимал на ходу и брел дальше. Страшно было переходить открытые от леса поляны – вдруг молния шибанет, но чувство апатии, безнадежности двигало меня дальше. Дорога от Высокогорного до Куприяна показалась мне какой-то нескончаемой, и надежда вернуться засветло была практически потеряна, но чуть уловимый запах дыма защекотал мои ноздри, и я непроизвольно прибавил шагу, надеясь на чашку горячего чая в приюте.

Моему разочарованию не было предела, когда у приюта меня встретили хмурые рожи со словами: «Чо надо?» Такого приема я не ожидал, сил уже практически не было ни спорить, ни что-либо доказывать, да и выглядел я, скажем, не очень – безнадега в глазах, выцветшая мокрая майка, прошедшая пять-шесть походов, черно-коричневые от грязи ноги, вместо обуви куски глины. Мокрый, обессиленный, я поковылял дальше, до моего лагеря оставалось всего шесть километров и перевал Шорский.

Когда я вышел с Куприяновской поляны на тропу, мне навстречу начали попадаться туристы – наверное, с электрички, сегодня приехали. Мне так хотелось у них чего-нибудь попросить покушать, но мое интеллигентное нутро всячески этому сопротивлялось. Я кое-как выдавливал из себя дежурное «Здрасьте!». Так мимо меня прошло три или четыре группы.

Я корил себя, что не могу попрошайничать, что это вопрос жизни и смерти, но никого уже не было. Перевал встретил меня глиняными прижимами – после дождя они превратились в американские горки, жаль, никто не снимал видео, как я пытался по ним пройти – на четвереньках, цепляясь за травинки, сползая и поднимаясь вновь. На этих прижимах остались мои последние силы. Я уже собирался ночевать в лесу, ибо сил не было вообще, но судьба в очередной раз сделала мне подарок – послала встречного путника с маленьким мальчиком.

Мы встретились, поздоровались, по их виду было понятно, что они тоже устали, и мы разошлись. Откуда взялся этот голос, я не знаю, это был, наверное, не я, а кто-то внутри меня, очень глубоко, и он спросил:

– У вас не будет хлеба? Никто не ответил. Между нами уже шагов десять, и мужик мне в спину кричит:

– Нет, хлеба нет! Я так и знал, зачем я только спросил???

– Нет, хлеба нет! Сухари есть!!

Я в два прыжка возле путников, протягиваю ладошки, мне туда сыплют квадратные гренки, штук двадцать, а сверху мальчик положил еще конфетки, штук пять. Я, чуть не плача от счастья, возвращаю конфетки мальчику, оставляя себе только две. Я знаю, что такое конфеты в горах, это то, что напоминает нам о доме, это самая дорогая валюта (после сгущенки). Мальчик пытается меня угостить, но я настойчив. Пара фраз, кто, откуда, куда. У них лагерь на Куприяне, ходили показывали мальчику пик Дураков, он же Поднебесный. Я в двух словах свою историю. Ну все, пока, счастливо!

Я, окрыленный, с сухариками за щекой, практически пролетел половину перевала, потом подошла очередь конфеток. До лагеря остается полтора километра – мои запасы закончились, с ними ушли и все силы. Я посидел, отдохнул, но сил не прибавилось. Идти совсем не хотелось, даже не моглось. Я свернул с тропы в лес и шел в сторону лагеря, поедая все, что мог найти, – чернику, малину, жимолость, смородину. С каждой ягодкой у мен прибавлялось сил на два-три шага. Оставшийся путь у меня занял не менее полутора часов.

Когда я увидел наш лагерь, не испытал абсолютно никаких эмоций. Лагерь, просто лагерь. Дымится костер, горячий чай, друзья сидят, ужин готов. Меня не заметили, пытался их напугать громким криком, но получилось скомкано, никто не испугался. Сел на бревно, абсолютно изнеможенный.

– Мешки, водки мне! Выпил, расслабляющее тепло опустилось в руки и ноги. Теперь можно и перекусить. Пока ел, ребята сказали, что уже собирались выходить на мои поиски. Но это уже неважно, я дома. Вечерняя ванна в ручье. Палатка. Сон.

На следующий день сходили на водопад, познакомились с приютчиком, за пачку сигарет сходили в баню, а на следующий день уехали в город.

Приключения закончились.

Большой Зуб остался непокоренным